Наталья Светлова - Урод

***

По-видимому, раз содеянное зло всегда так или иначе становится нашим роком.

Натаниель Готорн «Алая буква»

Первая половина дня прошла в размышлениях о том, как поступить, куда податься, кому отправлять сигналы SOS. Черт бы все это побрал.

— Умнее надо было быть, Димочка, умнее! — кривлялся сам себе он.

Достоевский… За это его по головке не погладят. Скорее разобьют ему эту глупую голову. А что будет, если Элина узнает? Она тут же оставит его, пожалев обо всем, что было. Видеть ее сожаление ему хотелось меньше всего.

Валери… Если Элина узнает правду и о ней, то ему точно несдобровать. А жизнь в золотых песках без нее была ему больше не нужна. Золото заманчиво блестит, и может озарить любой, даже самый темный день. Но лишь тепло человеческого участия дарит настоящий свет, а не искусственную подсветку.

Нет другого выхода. Только обратиться к ней, к этой Горгоне о трех лицах. Может, он слишком мнительный, им овладел параноидальный психоз. Но как же не станешь паникером и психом с его-то прошлым.

— Приходи. Есть разговор, — нарочито грубо произнес он в трубку.

— Даже не поздороваешься?

— Тебе желать здоровья не буду. Прости, крошка.

— Ну ладно. Считай, что я все могу тебе простить из-за былых чувств. К вечеру буду.

— Не к вечеру, а сейчас!

Ее смех пыточными инструментами вонзился в его слух. Тварь!

— Прости, милый, но ты не в том положении, чтобы ставить условия. Жди к вечеру. И не забудь приготовить вино. Ты знаешь, какое я люблю, — отзвуки ее смеха разнеслись по волнам эфира и затихли.

Дмитрий набрал новый номер, на этот раз Элину. Придется попросить ее переночевать сегодня у Жени, что-нибудь придумает. Гудок, второй. Сбрасывает.

— Да черт возьми, — взревел он и отбросил телефон так, будто он был виноват во всех неудачах.

Время до вечера (сколько в ее понимании вечер он не уточнил) тянулось пережеванной на сто раз безвкусной жвачкой. Она словно прилипла к подошве ботинка, и он ощущал эту стухшую жвачку при каждом шаге по квартире. Про себя мужчина не забывал репетировать речь, с которой встретит давнюю знакомую. И очень близкую, если секс является синонимом близости.

Он спал с так многими женщинами, но поистине близкой ему не стала ни одна из них. Он раздевал так многих, но ни одна не открылась ему по-настоящему. Он позволял многим раздевать себя, но еще никто не захотел оголить и его душу тоже. Разве могут люди, готовые заняться с тобой сексом, считаться близкими? Только ли близость половых органов определяет близость душ? Что-то он стал сомневаться в этом. С чего бы это?.

Кое-как он дожил до пяти часов, так ни разу и не связавшись с Элиной. Беспокойство за нее вытеснило мысли о Валери. Он даже Жени позвонил, но та тоже не в курсе. Если только этот засранец Миша ее как-нибудь обидит, он возьмет на себя один грех, но убьет его к чертям!

Раздался звонок в дверь, и напряжение в нем замкнулось, взрываясь в мозгу. Пусть это будет Лина! Он побежал к двери, как кот, встречающий хозяйку, но разочарование было сокрушительным.

— Ты, — вяло отреагировал он на появление Валери. — Я думал, вечер у тебя позже пяти часов.

— Не думай. У тебя это получается не так хорошо, как кое-что другое.

Она положила ладонь на резинку его шорт и резко дернула его на себя.

— Не надо этой дешевой пошлятины. Я больше на нее не куплюсь. — Дмитрий скинул ее руку и отвернулся.

— Правильным мальчиком стал? А знаешь, тебе идет. Этакий грязный ублюдок под личиной зайки, — расхохоталась она. — Как твоя страшилка поживает? Еще не подавилась ложью? Хорошо ты ее откармливаешь…

Мужчина остановился и, повернувшись, сжил пальцы на подбородке Валери. Злость жгла кожу изнутри, воспаляя вены. Они уже светились раскаленной лавой на запястье.

— Заткнись. И не пытайся возвыситься за счет унижения Элины. Тебе даже не валяться никогда рядом с ней, слишком ты…

— Шлюха? Сучка? Ну что ты придумаешь?

Ее смех не прекращался. Казалось, что он находится в тюрьме, и только этот жуткий смех рикошетил от решетчатых стен. Сойти с ума можно.

— Убери руки, мачо. Я хочу вина, — развязно сказала она и прошла на кухню.

— Я не позволял тебе туда идти.

— Твое разрешение мне ни к чему. Ты будешь хвостиком вилять, как побитая собака, чтобы я помогла тебе. Тапочки мне в зубах принесешь, если я только скажу. Так что не строй из себя лидера. Теперь ты пешка, которую разыгрывают более сильные.

Валери обнаружила в шкафу бутылку игристого вина. Хороший у него вкус, какой и раньше был. Она разлила вино по бокалам и вернулась к Дмитрию, протягивая ему бокал.

— Спасибо, не буду.

— Будешь.

Чертова дрянь. Действительно, придется играть по ее правилам. Что ж, иногда сыграть по чужим правилам можно, если уверен, что загонишь противника в вольер со львами.

Валери приблизилась к нему вплотную и пригубила вино, следя за тем, чтобы и он тоже пил. Наклонилась еще ближе и случайно наклонила бокал. Белая футболка Дмитрия окрасилась алым расползающимся раковым пятном.

— Прости, дорогой, — улыбнулась она.

— Ничего, — оскалился он. — Я переоденусь.

Когда мужчина ушел в комнату, Валери быстро извлекла флакончик с белым порошком из-за пазухи и отсыпала чуток в его бокал, заново его наполняя вином.

— Фиг с тобой, несчастный козел, — выплюнула она и высыпала половину содержимого. — Откинешь кони, никто не заплачет.

— Мы поговорим или нет? — Мужчина вернулся в новой черной футболке.

— Давай сразу к делу. Вот договор о том, что ты не имеешь претензий к… сам знаешь кому.

Она всучила ему бумаги, и ностальгия по забытым временам бизнеса и серьезных сделок охватила его естество.

— Что за хрень? Впервые слышу о таком договоре.

— Выпей еще вина. Станет понятней.

Отказаться все равно не выйдет. Дмитрий демонстративно осушил бокал за один раз и принялся читать договор. Что за мутная тема… В какую западню эта сучка хочет его завести?

Голова налилась тяжестью, и мир вокруг запыхтел, часто дыша ему в ухо. Господи, что за шум в ушах…

— Подписывай ты уже быстрее. Как девочка ломаешься, — торопила его Валери, зная, что такое количество порошка свалит его через пару минут.

— Сейчас, подожди, — прокряхтел мужчина, собирая силы, но они тут же рассыпались, как песок сквозь пальцы.

— Некогда ждать. Я подойду, если ты не готов к серьезным делам. Зачем звонил-то? Я договор подготовила, со всеми связалась, а ты…

— Ладно!

Он поставил закорючки в нужных местах трясущейся рукой, и его тело упало мешком на пол. Смех женщины заполнил собой тесное пространство квартиры.

— Вот же идиот. Так тяжко было без денег жить, что аж подписал такую липу? — говорила она, таща его в комнату. — Теперь ты сильно пожалеешь обо всем, любимый мой.

Пора вызывать подмогу. Однако вместе с этой мыслью раздался шорох у двери. Кто-то пришел. Она успела дать дозвон человеку, ждавшему ее внизу, когда дверь открылась.

— Дим, привет! — тихо поздоровалась Элина грустным голосом, в котором тонули все яркие краски, набросив на шею спасательные круги. — Ты дома?

Валери быстро стянула с него шорты и футболку, поколебавшись с секунду, и белье тоже. Пусть девочка понервничает. Скинула с себя обтягивающее платье и легла рядом с мужчиной, делая вид, что целует его.

— Дима…

Глаза Элины распахнулись, точно врата в иной мир, когда она увидела эту картину. Не маслом, не красками, а чем-то гадким и вонючим. И как у этого художника хватило мерзости, чтобы такое нарисовать.

— Тише, — Валери приложила к губам палец, — не буди его. Димуля так вымотался.

— Все пошло по плану? — мужской бас раздался из-за спины Элины.

Она даже не успела подумать, что за действо тут разыгралось, как удар по шее спустил занавес в ее сознании.

— Не совсем, теперь придется тащить двоих, — фыркнула Валери, водружая платье обратно. — И одень этого придурка. Не хочу его касаться.

Пока ее напарник занимался Димой, она собрала документы в папку и поднесла ее к носу. Запах победы. Аромат отомщенного эго. Почему же никто не сказал ему, что играть с женщиной бесполезны? Каковы бы ни были ставки, она всегда выиграет.

— Бедный, бедный мальчик. Допрыгался, мой солнечный зайчик, — все еще хохоча, она допила вино из своего бокала и двинулась к выходу.

…безрассудный огонёк беспочвенной надежды…

Уилбур Смит «Чародей»

Время может стать лучшей пыткой. И не надо быть изобретательным фашистом, чтобы придумать что-то более эффективное, чем томительное ожидание с повязкой на глазах и закованными руками. Она отсчитывала про себя по секунде, и уже набралось ведерко из секунд. Хотелось, как в детстве, опрокинуть ведерко в песочницу и опустошить его. Обнулить время. Увы, человеку это не по силам.

Глухая паника ползала саранчой под кожей, кусая нервные клетки, и при особо сильных укусах девушка вздрагивала. Невидимый кукловод уже намотал ее нервы на свой указующий палец и заставлял подчиняться его приказам.

— Ну что тут? Как улов? — спросил новый персонаж их мрачного спектакля.

— Урод, — прошипел Дима, и Элина вжалась в себя настолько, чтобы самой себя не ощущать.

Выходит, Дима знает этих людей…

— А это что за баба? — недовольно осведомился голос, скорее всего, тыкая в нее пальцем. — Ты идиотка? Я просил только этого говнюка притащить!

— Да не злись ты так. Это его новая пассия. Он втюрился по самые ушки, — рассмеялась Валери. — А ушки на макушке. Скоро зайчишке открутят макушку.

Элина мотнула головой, словно отворачиваясь от ударов. Дима и Валери.

— Ты когда-нибудь перестаешь смеяться, дешевая кукла китайского подпольного производства? — вслепую обратился к ней Дмитрий.

Эта реплика вызвала новую волну смеха, похожую на приступ астмы. Она чуть ли не задыхалась, кашляя сиплостью.

— Влюбился… Что ж, тогда ты молодец. Нет смысла бить врага. Ему может не быть больно. А вот удары по близким всегда оставляют болезненные раны, — проговорил загадочный мужской голос. — Идем. Пусть заключенные насладятся последними крохами свободы перед тем, как узнают все.

Они снова остались одни. Кратковременное появление похитителя и Валери разрядом молнии ударили по Элине. Ее уже даже не трясло — выворачивало наизнанку.

— Не вышло из тебя Деи для Гуинплена, — голос Элины растрескивался, как некачественный фарфор, после каждого произнесенного слова.

— Что за Гуплен? — не понял мужчина, которого меньше всего сейчас заботили какие-то выдумки в бреду.

— Гуинплен, — по слогам повторила она и всхлипнула, ощущая верхней губой соленую слезинку. — Так ничего и не прочитал.

Ее афалиновые глаза ярче, чем когда-либо, светились серебром в тусклом свете гаражной лампы.

— Кто же может быть виноват в том, что произошло? В том, что я добровольно встала на колени на коврике у твоих ног и позволила надеть на свою шею ошейник.

— Не городи чушь, — злобно бросил Дмитрий; его уже трясло от ярости за ее слабость. — Какого черта ты разнылась?! Твои рыдания не спасут нас, только убьют.

— Нас убил ты. Даже не дал нам родиться. А я тебе верила.

— Замолчи.

— А то что? Поглумишься над уродиной? Тыкнешь в меня пальцем? Валяй! Хуже уже быть не может!

Футболка Элины, когда-то бывшая цвета морских водорослей, покрылась пятнами грязи и влажными разводами от слез. Она подтянула к лицу, скованные наручниками руки, и вытерла о рукава слезы. Должно быть, брусьяная помада, на губах с которой она разводилась с мужем, размазалась по лицу. Ею она хотела нанести последний сокрушительный удар по Мише. Мол, смотри, что потерял. Однако удар с тройной силой вернулся ей в челюсть.

— Как я тебе, — снова заговорила девушка, — похожа я на Джокера? Ты же меня не можешь видеть, я забыла.

— Прекрати меня мучить.

Нервный, кашляющий, отрывистый смех девушки резал глубокими язвами его слух.

— Вот и не смотри на меня! — Отчаяние вырвалось из ее горла свистящими звуками. — Не смотри! Я не так прекрасна, как твоя Валери. И меня, а не ее держат в этом гараже (или где мы, черт возьми?!) на привязи. Ну точно, как бешеную собаку, — всхлипнула она. — А что я такого сделала? Поверила красивому и привлекательному хозяину, что он сделает мою жизнь лучше? Собака сама виновата — глупость наказуема.

— Ты не собака, Лина. — Голос Димы опустился до еле слышного шепота. В нем в данный момент гибли целые отряды смертников, рискнувших сделать этот роковой шаг. — Ты не уродина, — протолкнул, точно ком в горле, слова он. — Не уродина!