— Зря, — хмыкнула вторая медсестра. — Может, тебе успокоительные попить? А то начнешь еще худеть, станешь анорексичкой.

Куда ей худеть… Справиться бы с эмоциональной опустошенностью. Засыпать бы ночью без головокружения и тошноты, не видя сны с Алексом, в которых он снова использует и обманывает ее, и она, протягивающая руку в прошении еще большей лжи. И просыпаться бы по утрам в кровати, а не возле унитаза все с той же тошнотой. Завтракать бы снова кашей или омлетом, а не чаем и килограммом конфет вперемешку с печеньем. Эмоции выгорели, оставляя в душе лишь копоть и гарь. Запах спаленных чувств металлической ржавчиной заполнял собой сознание.

— Не стану. У меня еще есть мозг. Серое вещество не выцвело, слава богу, — хмыкнула Элина.

Марина доела и убежала выполнять свои обязанности дальше, а Элина продолжила отдыхать. Никогда она не была так рада отдыху. Всегда стремилась работать до потери пульса, упивалась работой, как истинный трудоголик. Она любила медицину… когда-то. А теперь от этой любви осталось лишь усеянное костями поле боя. Кровь вызывает рвоту. Внутренние органы — отвращение. И это все впечатления хирурга! Ни в одном анекдоте она такого не читала. Жизнь порой проявляет навыки самого черного из всех стэндап комиков.

Куски мяса все еще шефствовали над ней. Этот запах, который она уже давно забыла, возродил в памяти далекое прошлое. Память гладила ее сознание своими потными старыми руками, заставляя морщиться от омерзения и улыбаться от сладкой ностальгии одновременно.

— Возьми себя в руки, Стриженова! — громко крикнула Элина и резко поднялась на ноги. — Никакого мяса, никакой рвоты, становись снова врачом!

Остаток рабочего дня пролетел, точно подбитый вертолет: медленно, с шумом в ушах и учащенным сердцебиением. Под конец своей смены Элина была уверена, что умрет. От усталости даже сумка с кошельком и расческой внутри стала казаться неподъемной. До того хотелось спать и есть, что сил идти не было.

— Кого ждем? — спросила работница регистратуры, выходя из здания больницы.

Элина прохлаждалась на крыльце, аккуратно опираясь о стену. Ох, черт… Если кто-то из начальства заметит, как она подпирает стену с ватными ногами, ее увольнение и принудительное лечение у психиатра будет делом решенным. Дождь все-таки прошел, оставив свои мокрые следы на земле. Однако проще не стало: голова все так же болела, давление не переставало скакать, словно она была бесплатным батутом.

— Такси, — понуро ответила девушка и закуталась в легкую шаль, чувствуя озноб.

Ну вот, простуда. Точно депрессия подрывает ее организм партизанской войной.

— Что-то раньше ты никогда на такси не ездила, всегда говорила, что пешочком лучше. Пока, Эля!

— Пока, Тома!

Ей и самой не нравилась идея ехать на такси до дома, когда дойти до него не составит труда, но ноги уже совсем не ходили. Они гудели, и спина вторила этому фальшивящему дуэту, наигрывая боль на струнах ее мышц. Старая она стала для медицины…

— Элюся, привет! — крик Жени встретил ее у порога. — Чай, кофе? Как сегодня на работе было?

— Чай… Или кофе! Давай лучше сок.

— Может, воды или пива? — расхохоталась подруга. — Мы не в баре.

— Пиво, — пробормотала Элина, вспоминая о существовании алкоголя. — А давай винишко разопьем на двоих?

Женя высунулась из кухни и удивленно поглазела на Элину. Не перестает удивлять.

— Винишко? Ты время видела? Завтра тоже на работу, нам обеим, кстати.

— Ну-у, Женя! Мы же совершеннолетние. И не за рулем.

— Ладно!

Бутылка красного полусладкого смела со стола все остальные напитки и потеснила еду. Женя разлила вино по бокалам и вручила один из них Элине.

— Ммм, то, что надо, — пропела Элина, ощущая себя так, будто нашла то, что полжизни искала. Она пригубила алую жидкость, но как только она коснулась языка, тут же выплюнула ее обратно. — Какая же гадость редкостная.

Тошнота исколотила желудок своим настойчивым бешенством. Да что ж творится-то…

— Элька, да ты беременна, — рассмеялась Женя, наблюдая очередной фортель от подруги. — Я уже тебя боюсь.

— Ага, беременна. От святого духа. От дождичка проливного. Сегодня как раз подхватила эту самую беременность, — вторила ей Элина. — Просто крыша, похоже, поехала. Когда рассудок расстроен, тело тоже чудит.

— Кстати! — Женя метнулась к ящику. — Тебе тут кое-что пришло.

Она отдала Элине конверт без адреса, с ее именем.

— Что там?

— Если бы я знала. Но явно тебе пришло послание.

Элина открыла конверт, про себя придумывая разные страшные догадки: опасный вирус, бомба, повестка в суд…

— Хм. Сертификат из клиники пластической хирургии. Ничего себе, — присвистнула она. — На полмиллиона, Женя!

— Может, ошиблись?

— Нет. Мои данные. Вот еще записка ниже.

«Дорогая Элина, это мой подарок тебе. Умоляю, не отказывайся от него. Не ассоциируй этот сертификат с моим именем. В клинике все уже подготовлено: тебя ждут лучший врач, VIP палата, самое совершенное лечение. Все включено. Исполни свою мечту, Эля.

Ты красавица. Ты прекрасна. Ты — лучшая из женщин, которые были в моей жизни. А мне есть из чего выбирать. Я хочу, чтобы ты любила себя такой, какая ты есть. Но если это невозможно, я готов сделать все, чтобы ты смогла улыбаться себе всегда.

Надеюсь на скорую встречу. И прости меня за все.

Твой Алекс Янг»

Глава 27

В великие, решительные минуты женщина не рассуждает, а чувствует.

Джек Лондон «Странник по звездам, или Смирительная рубашка»

Августовское утро приносит с собой либо зной в потных летних ладошках, либо накрывает перекрестным огнем из тяжелых капель дождя. Голова Элины была тяжелее бетонной плиты этим утром. Утром, которое могло стать переворотным в ее жизни.

Кажется, на своем жизненном пути, трудном карабканье наверх и неизбежном падении вниз, она дошла до перевалочного пункта. Пора остановиться и отдохнуть, выпить воды, смочив свои высохшие в погоне за каким-то мифическим смыслом мысли, и просто перевести сбившееся от долгого восхождения в гору дыхание.

Девушка встала с раскладной кровати, снова пускаясь во все тяжкие размышления о необходимости собственного жилья. Однако, долго думать об этом было невозможно. Тошнота, от которой было не скрыться даже за темными шторами сна, снова догнала ее с напильником в руках. Будет теперь резать долго и очень больно.

— Бог ты мой, — сонный вскрик шепотом разорвал жилы утренней тишины, на фоне которой деревянная лопатка аккуратно мешала овощи на сковороде, а на другой потрескивал омлет, да чайник заливался своим горячим смехом от щекотки огня конфорки. Элина в немом изумлении уставилась на себя в зеркало. — Вот это да…

На нее смотрела не Элина. Кто же это? Она подошла к зеркалу ближе. Девушка на худеньких ножках с ручками — спичками, того и гляди воспламенятся и сгорят, с бардаком на голове, которая вопиюще рассержена тем, что она забыла записаться на коррекцию цвета. И каре уже отросло криво, превращая ее некогда стильную прическу в фарс из волос разной длины и какого-то грязного цвета небрежности и нелюбви к себе. Но самое странное, что привлекло ее внимание — это живот, выпирающий из-под майки.

— Какой необычный жир, — через слово вдыхая поглубже воздух, произнесла она, закатывая майку.

— Элька, встала уже? — Голова Жени высунулась из дверного проема. — Оу. Прости, если помешала.

— Нет… Жень, что это за живот такой? Он должен быть рыхлым и желейным со складками…

— У тебя не жирный живот, а беременное пузико, — усмехнулась подруга, подходя ближе к Элине. — Ты чего такая слепая-то? У толстяков не бывает такого круглого, ровного, аккуратного живота. И к тому же, задница тоже плывет, если ты толстеешь. — Женя ущипнула Элину за ягодицу и рассмеялась. — Орех. — Смех стал еще сильнее. — Но не грецкий.

— Спасибо, — надулась Элина, но через пару секунд ее щеки вместе с недовольством сдулись, и она присоединилась к веселью.

— Сделай тест. Ты ничего не потеряешь.

Не потеряет, конечно. Потеряет еще как, если он вдруг окажется положительным! Потеряет свободу, работу, всю свою жизнь, в которой к тридцати годам ничего не добилась.

— Ну, может быть, — отмахнулась девушка, боясь подпускать мысли о беременности ближе, чем на расстояние пушечного выстрела к себе. — Потом. Я сейчас все равно в клинику поеду, а потом может быть.

— Эля! Тест надо сделать до того, как ложиться под нож. — Элина уже развернулась и побежала в ванную. — Эля! Чтобы после клиники ты вернулась с тестом! Или ты меня знаешь.

— Знаю я тебя. Притащишь сюда всю гинекологию и заставишь меня обследовать. Куплю я эту штуку с полосками, — как можно небрежнее бросила Элина и открыла кран с холодной водой. — Чего мне бояться? Я не могу быть беременна, ведь от воздуха не бывает детей.

Зерна сомнений очень удачно упали на ее постоянно мечущуюся в терзаниях душу, и урожай не заставил себя ждать. В такси Элина садилась голодной, так как от вида любой еды начинало выворачивать, и испуганной. Голод и тошнота от еды. Вегетарианство и желание вонзить зубы в кусок мяса. И целая куча других симптомов, которые свидетельствовали или о ее душевном помешательстве, или о беременности.

— Лучше бы помешательство, — еле слышно пробормотала она, подпирая в раздумьях щеку и глядя на улицы Москвы.

Сначала клиника и разговор с врачом, а потом тесты и прочая ерунда. Элина убедила себя в том, что все эти разговоры про беременность бред. С ВИЧ пронесло, и с этим пронесет. Жаль, у нее нет иммунитета к беременности. Надо иметь мозг, тогда иммунитет не понадобится, чтобы купить противозачаточные таблетки и держать их под рукой. Выдохнув из себя весь лишний мусор из мыслей и тревог, Элина зашла в искрящееся роскошью здание клиники. Точно в каком-нибудь дворце…

И ждать не пришлось, как в обычных, даже частных, клиниках. Никаких задержек или иных неудобств. Вот что значит деньги! Сами придумали и напечатали бумажки и теперь покупаем за них себе комфортную жизнь. Величайшая финансовая пирамида в истории человечества.

— Здравствуйте, — поздоровалась Элина, оглядывая чуть ли не позолоченную отделку кабинета врача.

Полмиллиона только с нее… Ничего удивительного. Можно и во дворце принимать пациентов.

— Здравствуйте, Элина. Позволите обращаться к вам по имени?

Ее врачом оказалась женщина средних лет с великолепной осанкой, можно сказать выправкой, и с безупречным макияжем. Такому врачу хотелось доверить заботы о своей красоте.

— Конечно. Как мои анализы? — спросила та, присаживаясь напротив.

Неужели она избавится от этого чертового шрама? Мечты так близко подступили к ней, что она могла слышать их дыхание. Мечта снова стать красивой. Мечта иметь возможность ходить по магазинам без килограмма косметики. Мечта любить себя.

— Элина, я буду с вами честной, — тон врача слишком резко сменился с поглаживающего по голове на бьющий наотмашь. — Ваш мужчина заплатил очень большие деньги клинике за проведение операции. Эти деньги обязывают меня делать многое, но…

— Доктор, я не понимаю, о чем вы.

Почему она говорила с ней, как с какой-то преступницей?

— Понимаете, — продолжила София Артуровна, — за деньги можно купить почти все, но неужели вы готовы купить даже смерть?

— Что?! — Элина отпрянула от нее. — Что здесь происходит? Что за чушь вы несете?

— Я отказываюсь вас оперировать. Может, в какой-нибудь подпольной клинике мясник и возьмется за вас, но не я. Да, я понимаю, какие могут быть последствия, учитывая сумму, заплаченную вашим мужчиной, но тем не менее. И, — она жестом остановила Элину от назревшей тирады, — я бы могла по телефону вам отказать, но уж очень хотелось посмотреть в ваши глаза.

Элина уже совсем ничего не понимала. Это розыгрыш какой-то? Прикол от Алекса? Мстит ей за что-то? Что не так с ее глазами? Что плетет эта ненормальная? Она была близка к тому, чтобы заплакать. Вот это сервис: заплати полмиллиона, и тебя совершенно бесплатно бонусом обольют помоями.

— Я не понимаю…

— Что здесь непонятного? Этическая сторона работы моей клиники не позволяет проводить такие операции.

— Да какие операции? — всхлипнула Элина, чувствуя себя униженной.

— Одно дело рисковать жизнью ребенка, если у вас киста лопнула или аппендицит прорвало, но ради красоты лица! — Злость, с которой врач буквально прошипела ей это в лицо, ошарашила Элину. — Немыслимо!

Беременна… Господи, беременна… Головокружение сбило все счетчики и компасы в ее голове, светлые стены кабинета размазались перед ее глазами.

— Беременна… Не может быть… — безумный шепот Элины резко стих, когда она попыталась встать и потеряла сознание.