Наталья Светлова - Урод

— Почему операцию не провели? — Терпение Алекса уже кипело и свистело, точно чайник на плите. Вот-вот взорвется и ошпарит все вокруг. — Соедините с главврачом! Немедленно! — Гудок, и ему уже отвечает спокойный женский голос. — Почему Стриженова Элина не прооперирована? Что за чертовщина?

— Успокойтесь, молодой человек.

— Что вы ей сказали? Отговорили, чтобы не работать и получить неустойку?

— Александр…

— Я требую четкого ответа, в чем причина отказа от операции!

— Эта информация является конфиденциальной.

— За мои бабки информация конфиденциальная для меня же?! Вы ничего не перепутали, мадам? — вспомнил, что в нем живет немного гопник, Алекс. Злость убивала аристократическую кровь, уступая место дворовому воспитанию.

— Не смейте со мной так разговаривать! Всего хорошего.

— Что… Чтоб тебя, старая клюшка перекроенная! — выплюнул он; от его негодования тучи становились темнее.

Что такого должно было произойти, чтобы Элина отказалась от своей мечты? Что эта врачиха ей сказала или сделала, что она так легко отбросила возможность исполнить заветное желание?

Вот и повод перебраться из Питера в… Москву.

***

… не бывает прохладного местечка на жаровне.

Оноре де Бальзак «Невольный грех»

Москва мало чем отличалась от Питера в начале сентября. Все те же лужи по колено, летящая во все стороны грязь и хлюпающие разношенные ботинки.

— Ну и жизнь, — брякнул Алекс, перескакивая очередной потоп в уменьшенном масштабе в виде лужи на тротуаре. Ноги были все мокрые.

Даже на дорогие ботинки нет денег. Вот бы купить, как раньше, в бутике туфли из крокодиловой кожи… Рыночные башмаки не для осенней погоды. Они вообще не для чего не годятся, только для урны. Четыреста тысяч вернулись на его счет, но рука не поднималась купить ботинки на все эти деньги. Больше не поднималась.

Унылое здание клиники словно оплакивало красоту своего фасада, теперь залитое дождем и находящееся под постоянными ударами порывистого ветра. Алекс направлялся туда быстрым шагом, готовый свернуть шею любому, кто посмел обидеть Элину. А потом… потом, может, хватит духу разыскать и ее саму.

— Девушка, я не собираюсь с вами говорить! Звоните главврачу этой шараги!

Он намеревался устроить скандал, каких это заведение не видывало, если они действительно причинили вред Элине.

— Молодой человек, — пискнула мышка — медсестра, чем вызвала еще большее недовольство с его стороны.

— Звоните, черт бы вас побрал! — Хлопнул ладонью по столу Алекс.

— Проходите в двадцатый кабинет на втором этаже, — голос девушки окончательно потерял звонкость, пасуя перед упорством воинственно настроенного незнакомца.

— Благодарю.

Алексу не нравилось быть таким огрызающимся комком нервов, но он не мог совладать с собой. Тревога за женщину, которая стала ему дороже жизни, не отпускала. И будь он проклят, если отправил ее в ненадежную клинику!

— Александр Антонович, как понимать ваше буйство? — жесткий тон Софии Артуровны не дал ему и рта раскрыть. — Вы понимаете, где находитесь?

— Я уже не совсем понимаю, где нахожусь: в элитной клинике или в государственной бюджетной помойке?

— Еще раз прошу вас успокоиться!

— Ответьте на мой вопрос, тогда я и успокоюсь.

Мужчина небрежно отодвинул стул и сел. Нервы уже наскакивали друг на друга в нетерпении.

— Я не имею права раскрывать…

— Вы серьезно эту чушь несете? Я заплатил полмиллиона вам, а вы не можете сказать, почему она отказалась от операции?! Чем вы ее обидели? — Алекс подался вперед, сверля женщину взглядом. — Что вы ей сделали?

— Да ничего я ей не делала! Пациентка сама попросила не разглашать причину отказа от операции, и я уважаю ее право на приватность.

Непробиваемые доводы не действовали на Алекса. Приватность, просила не разглашать… Что за таинственный цирк?

— Я затаскаю вас по всем судам РФ! Вы понимаете, с кем связались? — пытался испугать врача Алекс, надеясь, что все еще звучит грозно и самоуверенно, как раньше.

София Артуровна задумалась. К чему ей проблемы с богатым психованным клиентом? Пусть выясняет отношения со своей женщиной сам. Ее клинике проблемы не нужны.

— Беременна ваша женщина.

— Да как вы… — на автомате начал ругаться Алекс, ожидая чего угодно, но только не новости о беременности Элины. — Что… От кого?!

— Уж чего не знаю, того не знаю.

— Точно беременна? Вы уверены?

Доктор усмехнулась. А у них с Элиной есть что-то общее.

— Я похожа на студента-двоечника, который не может определить беременность по анализам?

— Простите. Я просто… Я… — Алекс шумно выдохнул, чувствуя гарь догорающих мыслей. — Не ожидал такого.

— Она тоже.

— Что вы сказали?

— Я говорю, что для вашей девушки беременность тоже стала неожиданностью. Причем, неприятной.

— И она попросила скрыть это от меня?

— Да.

Мир, точно вращающаяся платформа аттракциона, ушел из-под ног. Теперь вся его жизнь встала с ног на голову. Если он раньше думал, что все изменилось, то теперь понял, что это не так. Все изменилось только что, в эту самую секунду, как он узнал, что у него будет ребенок.

Сатана подчас бывает весьма любезным джентльменом.

Роберт Льюис Стивенсон «Клуб самоубийц»

— Бедные школьники, — сказала Элина, стоя у окна и согреваясь этим дождливым утром чашкой зеленого чая.

— Чего это они бедные?

Женя уже порхала по кухне с кошачьими мисками, моющим средствами и кормом.

— Ты на их портфели посмотри! Где ж у них будет здоровая спина.

— Будем надеяться, что к тому моменту, как твой пойдет в школу, введут в использование электронные учебники. Или уже вообще машины будут летать, — рассмеялась подруга.

— Мой не пойдет в школу.

Голос Элины ошпарился в горячем паре, исходящем от чая, и почти слился с его шипением. Последние дни были проклятыми, дышали тяжестью и смертью, зажимали ей нос прищепкой и душили. Мысли об аборте причиняли боль, но жизнь показала себя таковой, что боль и есть ее основа. Мы рождаемся в боли, умираем в боли и всю жизнь ее терпим.

— Почему? Дома будешь его учить?

— Я не буду его учить.

Женя обернулась на роботизированный, сухой, безэмоциональный голос. Это говорит не Элина, а какая-то механическая кукла. И мысли ее стали бесчувственными. Голос жестокого разума подавил голос любящего сердца.

— Эль…

— Жень, — Элина раздраженно дернула занавеску и отошла от окна к раковине, — тема закрыта. Представь себе табличку, как на магазине, и не лезь ко мне, пожалуйста.

Вода брызнула в чашку, захватывая каждый миллиметр, вслед за ней жгучий моющий гель защипал керамику. Элина терла эту маленькую чашку так, словно видела в ней себя. Или будто это была волшебная лампа Алладина. Потри и загадай желание. Жаль, ее желания привели ее в ад.

— А ты меня знаешь, — не сдавалась Женя. — Если магазин закрылся раньше, чем должен, я могу и в дверь молотить, пока сигналка не включится!

— И что ты собралась делать?! — Чашка приземлилась на полку, перевернулась головой вниз, обсыхая, и позволила воде стечь с себя. — У меня выходной сегодня, и я записана к гинекологу.

— Ты… Ты сделаешь аборт?

— Женя, ты издеваешься? — устало спросила Элина; пусть дадут ей испачкать руки кровью и не лезут в душу. Это ее руки, это ее кровь! Никто не в силах помешать испить грех, особенно если крышка уже отвинчена. — По-моему, мы только и делали, что обсуждали аборт в последнее время.

— Да, но я была уверена, что ты не бессердечная тварь! Остановись, Эля!

— Называй меня так, как тебе угодно, — ее голос дрогнул, но она быстро затолкала боль обратно в черный чулан.

Пусть весь этот мусор вывалится сразу после аборта и похоронит ее в своей ядовитости. Главное, не сейчас. Киллер не плачет перед убийством.

— Ты не сказала отцу ребенка! Ты совсем сдурела? Вместе сделали ребенка, вместе и убивайте. Или сохраняйте! Но ты не имеешь права распоряжаться тем, что тебе не принадлежит полностью.

— Мне все равно, — буркнула Элина и быстрым шагом скрылась в ванной.

В этой квартирке даже негде спрятаться! Женя, как старший брат, всегда и везде ее видит. Читает ее помыслы по чертам лица, считывает все ее эмоции по движению зрачков. А так хочется забиться в свой угол и там поскулить.

— Эль, ну не пори ты горячку. — Женя прислонилась к двери ванной, сжимая руки в кулаки. — Убить всегда можно, а ты дай право на жизнь.

— На какую жизнь, Женя?! Где ребенку жить? В этой ванной?

— Мы накопим! — твердо крикнула подруга. — У меня нет никого, кроме кошки, поэтому я помогу тебе!

— Нет, нет, нет! Меня уже сняли с должности и не разрешают работать, так как от спирта я чихаю, от вида крови меня тошнит, руки с инструментами дрожат. Я стала никчемным сотрудником, — всхлипнула Элина. — Так больно снова все терять.

— Ну может, не судьба тебе в кишках копаться? Плевать на эту медицину! Она тебе столько горя принесла. Ты отдаешь ей душу, деньги, время, всю себя, а что получаешь в ответ? Да ничего ты не получаешь! Ни-че-го.

— Не верю, что слышу это от тебя. Ты предлагаешь мне бросить мечту всей жизни?

— Вчера эта мечта была заветной, а сегодня от нее не осталось и следа. Это жизнь, и она катается по нам, как фигурист на катке. Плевать ей на наши мечты; она вычерчивает такие фигуры, которые нужны ей. Откроем свой бизнес. Я не знаю… Придумаем что-нибудь, черт возьми!

Элина рассмеялась, услышав про бизнес. В ее нищем положении только бизнес открывать.

— Да, Жень, бизнес откроем и каждому по особняку купим, — произнесла она и вышла из ванной, стараясь не смотреть на подругу. — Прости, Жень, но мы не в пятом классе.

— Чего ты передо мной извиняешься? Я-то жить буду, не меня за шкирку из твоего живота вытащат мертвую.

— Прекрати!

Закрыв уши руками, Элина перемещалась по комнате и собирала вещи. Женя разозлись и хлопнула кухонной дверью. Она не сможет жить в одной квартире с человеком, который вот так просто, без суда и следствия, пережимает сонную артерию еще не родившемуся ребенку. Как они будут дальше существовать в одной квартире…

— Жень, что-нибудь купить в магазине? — крикнула в дверь кухни Элина, стоя у выхода.

— Гроб.

Вздох колючим ершиком прошелся по легким Элины, и она переступила порог квартиры. Пути назад уже нет. Путь назад развалился по камешку, пылинками разлетелся по воздуху, пеплом рассыпался у нее на глазах. Неосознанно рука переместилась к животу.

— Прости, — беззвучно пошевелила губами Элина и вышла.

***

Мадам смотрела на него влюбленным взором — взором, говорящим «да», стыдливое и более сладостное, чем «да», сказанное вслух.

Ги де Мопассан «Заведение Телье»

У дверей больницы она помедлила. Жизнь, словно кинопленка в проекторе, замельтешила некачественной картинкой и барахлящим звуком. Могла ли Элина Стриженова, мамина любимица и папина красавица, подумать, что будет делать аборт? Девочка, посещавшая воскресную школу и закончившая школу с отличием? Гордость всех местных кружков и достояние медицинского вуза пойдет в клинику, чтобы переломить позвонки своему ребенку?

— Прости, — прошептала она и толкнула дверь больницы дрожащей рукой.

— Девушка, с вами все хорошо? — к ней подошла миловидной наружности медсестра. — Может, воды?

— Если только с ядом.

Женщина вопросительно посмотрела на нее, гадая, не перепутала ли пациентка психиатрическое крыло больницы с гинекологией.

— Извините, — вымученная улыбка разорвала губы Элины, треснув на них прозрачным блеском. — Я записана к врачу Азатьяновой.

— Вы с поликистозом, да? К сожалению, Людмила Григорьевна сегодня отменила приемы по причине болезни.

— Нет, я не с поликистозом, я… Неважно. Как отменила? А другой врач меня может принять?

— С чем вы идете на прием? Если просто посмотреть анализы и сделать УЗИ, врач найдется.

— Я… на консультацию по поводу аборта.

Стыд от этих слов ураганным ветром врезался в стекла ее домика, раздробил ставни и засыпал пол осколками. Как же стыдно сказать медсестре, что она пришла сюда убить своего ребенка.

— Увы, но тогда вам придется перезаписаться. Приносим вам глубочайшие сожаления.

— Л-ладно.

Элина развернулась к выходу. Чувства пришли в полнейшее смятение.

— Девушка, так вон же стойка регистратуры! — позвала ее медсестра, но Элина не отреагировала.

Сентябрьский ветер измывался над ее волосами, подкидывая их своими лапищами ей в лицо. Девушка всхлипнула и поднесла к лицу тонкий палантин, чтобы скрыть слезы. Почему она разрыдалась, Элина и не знала. То ли от того, что отсутствие врача поколебало ее уверенность, то ли от того, что хотелось разделаться со всем этим быстро и без лишних сантиментов…