— Ну так помогай. В чем проблема? Или твоя Элина царских кровей, и на меньшее, чем квартира за двести сорок миллионов, не согласится?
— Моя женщина и мой ребенок самых, мать их, долбаных царских кровей! Уясни это себе, отец!
— Выбирай выражения, щенок! — Антон Робертович стукнул по столу кулаком, заставляя папки с важной документацией подпрыгивать с насиженных мест. — Обеспечивать хоромы твоим шалавам я не собираюсь. И плевать я хотел на Элину, ребенка, которого, я уверен, нет, на все плевать. Заработай сам на хотя бы собственную комнату, а потом плоди детей на каждый квадратный метр!
Алекс набросился на отца с кулаками и прижал его к креслу. Господи, не дай ему все же загреметь за решетку! С таким-то папашей это легче легкого.
— Еще только одно слово об Элине, и я размажу тебя по этому кожаному креслу, папуля. Эта женщина — все, что у меня есть, и я не разожму свои руки, даже если гребаная жизнь будет пинать меня с обрыва. Я удержу свою любовь, если надо в лепешку расшибусь, но у нее будут лучшие условия для жизни и вынашивания моего ребенка! И твоего внука, между прочим, — выплюнул он завершающий аккорд этой тирады. — Да пошел ты к черту, дедуля хренов. Без тебя обеспечу свою семью всем. А ты не смей даже приближаться к своему внуку. У меня не было отца, у моего сына не будет деда. Спасибо тебе.
Антон Робертович не мог собрать окровавленные крылья своих эмоций, что были вырваны с корнем. Если кто-то умеет так искренне играть, то он должен был получить все награды мира… Сын выбежал из его офиса, чуть ли не сорвав дверь с петель. В мультике, наверное, за ним бы увивалась струйка дыма, настолько он был зол.
Алекс поставил мысленный жирный крест на своем небольшом семейном древе. Отец отныне навсегда остался в прошлом. Крики птиц настойчивым порицанием царапали его слух. Он поднял взгляд к небу и мысленно свернул шею каждой пролетающей вороне. Ярость заискрилась в ядерном реакторе его души, предвещая катастрофу мирового масштаба, от которой никто не сможет спастись.
Паника била родниковым ключом, подрывая уверенность в своих силах. Дурак… Где он возьмет столько денег на такую квартиру? Он себе-то еле-еле может позволить снимать шалашного вида коробку со стенами, что говорить о пятикомнатной квартире в Москве, да еще и с евроремонтом. От навязчивых мыслей, которым солировали не замолкающие вороны, кликающие дождь, его отвлек звук пришедшего на телефон сообщения.
— Хм, что тут интересного, — вздохнул мужчина и открыл почтовый ящик.
Оповещение из социальной сети о том, что Элина Стриженова поделилась с друзьями новой фотографией. Должно быть, с мамой. Элина уехала на неделю к родителям в Мурманск, и Алекс постоянно накручивал свои нервы, точно склизкую лапшу на вилку, переживая за ребенка и здоровье самой Элины. От нечего делать Алекс залез на ее страничку, просто чтобы полюбоваться ее любимым лицом в какой-нибудь смешной шапке и закутанную в шарф.
Что за чертовщина?! Почему его Эля улыбалась во все свои ровненькие тридцать два зуба, стоя в обнимку с каким-то хрычем (иначе Алекс не мог назвать этого парня), который к тому же положил свою лапу на ее живот! Новый прилив злости разорвал его только успокоившиеся нервы. Алекс набрал Элину, чувствуя, как душевные силы гаснут с каждой пройденной минутой.
— Что это за мужик с тобой на фото? — как можно спокойнее спросил он, но его слова ураганом пролетели над спокойствием девушки.
— Прости, Макс. Я на минутку.
— Это музыка там играет?! Ты где, черт возьми, находишься?
— Я в кафе.
— С кем?
— Я в кафе, а не на допросе.
— По каким притонам ты шляешься с моим ребенком? — рявкнул Алекс, сходя с ума от ревности. — Что за уроды лапают твой живот?!
— Успокойся ты, — прошипела Элина, краснея от стыда выслушивать эту истерику. Невидимые провода связи начали накаляться. — Я еще тебя не спросила, с кем мне ходить в кафе и кому позволить прикоснуться к своему животу.
— Я отец ребенка!
— Кто спорит? Увы, это так.
Мужчина ошеломленно замолчал. Увы?
— То есть ты жалеешь, что у нас будет ребенок?
— Если бы не этот ребенок, не было бы нас. Так что можешь пока пользоваться этим словом.
— Пока?
Мимо Алекса переваливался на тонких лапках жирный голубь, наклевавшийся семечек и хлебных крошек. Распознав в птице врага, он угрожающе топнул, пугая голубя. Пусть это будет Макс. Вот бы ему клюв сломать и руки тоже.
— Да, пока.
— Ты уже решила, к кому уйдешь, когда родишь?
— Ну а чего тянуть. Вопрос важный. К Максу и уйду. Он моя первая любовь. Вдруг и последняя тоже.
— А я? Я не твоя любовь?
— Любовь? — Элина рассмеялась. — Ты не умеешь любить. Ну может, только своего ребенка. Но не меня.
— Не говори за меня. Я свои слова сам скажу.
— Ну скажи.
Второго голубя постигла еще худшая судьба. В него Алекс запустил попавшимся на дороге камешком, не попав, но воображению хватило, чтобы представить Макса с проломленной головой. Лепота.
— Делай ты что хочешь.
Он отключился. Бушевавшая в венах ярость пенилась отравленной кровью. Схватив камень побольше, Алекс запустил им в дерево. И еще один. И еще. Женщина, шедшая рядом, вскрикнула и поспешила прочь от этого странного мужчины. А он продолжал разбрасывать камни, пока капли дождя не похоронили тлеющие угли ревности в кострище его чувств.
***
Итак, вы теперь не хуже меня самого знаете, что я представляю собой: безумец, но последовательный в своем безумии.
Роберт Льюис Стивенсон «Клуб самоубийц. Алмаз Раджи»
Приятная теплота кашемирового платья согревала ее нежностью, словно бы это были руки любимого мужчины. Элина съежилась, мысленно топча надоедливые мурашки. Звонок Алекса опустошил ее и наполнил энергией одновременно. Одарил прохладой и обласкал теплом. Погладил и ударил.
— Черт, — прошептала девушка и, махнув рукой на кого-то эфемерного, вышла из темного закутка кафе.
Элина вернулась к Максу, который уже почти расправился со своим вишневым пирожным. Смотря на вытекающий вишневый сироп, она подумала о том, что расправился он с ним жестоко и беспощадно. Как и она сама с Алексом минутой назад.
— Наговорилась, звезда? — улыбнулся Макс.
— Забудь ты уже прошлое. Я давно не звезда. Все лампочки перегорели, больше не свечусь.
Усталость пригвоздила ее к стулу. Всего-то минуту говорили, а как будто он пропустил ее через супермощную соковыжималку. Или она сама с собой так поступила? Мы единственные люди на свете, поступающие с собой максимально жестоко. Какая она звезда… Таковой она была в школе, тогда с ней хотели все общаться. Она ставила рекорды на олимпиадах по химии и биологии. Все парни хотели таскать ее портфель до дома и до школы. А теперь…
— Вижу, какая ты замученная вернулась. На работе проблемы?
— Почти. Эта работа называется «любовный фронт».
Зачем она так повела себя? Да кто из женщин вообще сможет ответить, с какой целью они вызывают безосновательную ревность у мужчин? Просто есть вещи, которые должны быть. Ревность и желание знать, что ты кому-то необходим, из этого списка.
— Там частенько тяжело. Мы с Анькой тоже не всегда понимаем друг друга, звездочка. — Тепло улыбки друга еще одним согревающим лучиком обняло Элину, и она отпустила негатив, сковывающий ее цепями. — Не переживай, черное рано или поздно становится белым.
— Я не звездочка. Мне неловко слышать это слово. И неловко, что я пропустила твою свадьбу.
— А ведь в школе ты обещала раньше меня обзавестись печатью!
Девушка ухмыльнулась. Печатью-то она обзавелась, а семьей нет. Что дает эта краска в паспорте? Что дает марание официальной бумаги чернилами? Любовь? Безопасность? Гарантии? Если только гарантии унизительных судебных разбирательств в случае исчезновения великой любви. Печать она такая, несмываемая.
— Я и обзавелась раньше тебя ею, Максон. Да вот только неудачно. Так что мой паспорт не девственно чист.
— Я понял. Зашел на опасную территорию. Мы так давно не виделись, я ничего о тебе не знаю. Это ненормально!
— Согласна.
Радужный настрой померк, ее душевный подъем заволокло туманом грусти. Макс — ее лучший школьный друг. Наверное, это тот мужчина, к которому она никогда не испытывала физического притяжения, но всегда его любила. Сосед по улице, сосед по парте, сосед по духовному единству. И как же далеко их раскидала жизнь… как мусорные ошметки вокруг помойки. ее закинула в столицу, в лапы к неудаче и Мише. А Макс остался в родном городе, погрузился в учебу и работу, в любовь… Связь потерялась, казалось, навсегда.
— Зато вот с малышом ты точно меня опередила! — нашелся друг с репликой, чтобы вызвать улыбку Элины.
Она улыбнулась для галочки, дабы не портить их посиделки до конца. Жаль, улыбка — не тетя по вызову: нажал на кнопку — и она тут как тут, скачет по твоим губам за определенную цену.
— С малышом да… Я и себя с ним опередила…
Их дружеская встреча переросла в неудобное обоим молчание. У Элины не нашлось нужного набора слов для кривляний и игры в счастье. Она запуталась в этом лабиринте, не могла ответить на простой вопрос. Любит ли она его? Хочет ли она с ним будущее? Сможет ли на чистом листе нарисовать их новую жизнь?
Пока что все карандаши ломались, как только она подносила их к бумаге. Их будущее выходило чумазой кляксой на белом листе. Ни формы, ни очертаний, лишь темнота и неопределенность. Страх полюбить снова истреблял ее уверенность в Алексе. Ведь нужно было полюбить так много людей сразу! И себя, и Алекса, и ребенка. Или… она уже любила их всех?
Глава 32
Отравленная ложью атмосфера заражает, разлагает всю домашнюю жизнь. Дети с каждым глотком воздуха воспринимают зародыши зла.
Генрик Ибсен «Кукольный дом»
Пятая, шестая… уже двенадцатая… двадцать третья… Антон Робертович считал взглядом дождевые капли, сползающие с немым укором по оконному стеклу. Они словно протягивали к нему свои руки в слезливых мольбах. Только что они хотели? Мужчина тряхнул головой, сбрасывая эти ржавые цепи наваждения.
— Алло, Вов, привет! Очень нужна твоя помощь.
— Здорово, дружище. Для тебя любая помощь, ты же знаешь, если только это в моих силах.
— А что может быть не в силах генерал-майора ФСБ? — рассмеялся Антон Робертович, в тысячный раз ловя себя на мысли, что уметь завязывать нужные знакомство — основа жизни на Земле.
— Ну не томи, выкладывай, кого надо прижучить.
— Никого. Просто нужно полное досье на одного человека, женщину.
— В чем провинилась? Долю не отдает?
Прессовать женщин было не в стиле генерал-майора ФСБ, но неоплачиваемый долг, в котором он находился у Янга, нельзя было переоценить. Многие темные финансовые делишки прошли под его прикрытием. А сколько еще пройдет…
— Нет, Вов, не горячись. Никаких мер не требуется. Это не бизнес, а личное. Хочу проверить новую пассию сына. Пожалуйста, хочу знать о ней все, что только можно. Вплоть до того, как часто ногти стрижет в салоне.
— Понял. Жди на почту.
Антон Робертович отключился и сел в кресло. Ему казалось, что он сидит на раскаленных углях. Мысли о том, что сын не солгал, не оставляли его ни на секунду. Внук… Он мечтал о внуке. Наверное, это старость. Или его нереализованный отцовский потенциал, но он бы с радостью возился с внуком или внучкой. Надоели совещания, партнеры по бизнесу, эти беспринципные гиены, акулы афер и мелкого шрифта. Достала фальшь дорогих стен его особняка — тюрьмы особо строгого режима. С женщинами серьезные отношения не складывались, с сыном так вообще разверзлась пропасть взглядов.
Насколько же сильно они были далеки друг от друга с родным сыном. Его родная кровь взбунтовалась против него и пошла в наступление с факелами и литром керосина, лишь бы сжечь факт их родства напрочь. Лишиться внука, если все-таки он существовал, было выше его сил! Зная характер сына, вряд ли он дождется другого внука. Двести сорок миллионов… Ерунда. Для родного внука он бы купил дом и дороже. Да вот верить сыну нельзя. Черт бы побрал это кривое зеркало их нездоровых отношений.
Письмо на почту пришло оперативно. Досье было совершенно небольшим, значит, ничего стоящего об этой женщине сказать нельзя. Мужчина щелкнул мышью по папке с файлом, не испытывая интереса к персоне Элины. Наверняка очередная безмозглая дура с надувными сиськами. Их любимый с сыном типаж.
— Элина Стриженова, — прочитал Антон Робертович. — Тридцать лет, была лучший выпускницей хирургического, куча грамот и наград, сертификатов и прочего. Интересно… — Он пролистал выписку из ее диплома и справку с места работы. — Медсестра. Работник «скорой». Несчастный случай, шрам, отстранение от работы. Развод. Даже так… — Следующий лист представлял собой конфиденциальную медицинскую информацию. И как Вова смог достать ее? Врачи же всегда вопят о клятве Гиппократа и конфиденциальности. — Не подтвержденный ВИЧ. Вот это да. Беременность…
"Урод" отзывы
Отзывы читателей о книге "Урод". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Урод" друзьям в соцсетях.