Колин Гувер - Уродливая любовь

Майлз не был честен со мной только тогда, когда молчал. И когда смотрел на меня, а я видела в его глазах больше, чем он позволял себе выразить.

Теперь ясно, я сама и выдумала эти чувства как отражение собственных. Та нежность, что иногда мелькала в глазах Майлза, лишь плод моего воображения. Плод моей надежды.

Я в последний раз осматриваю квартиру, чтобы проверить, не забыла ли чего. Когда выхожу в коридор и поворачиваю ключ в замке, на меня накатывает нечто совершенно незнакомое.

Не уверена, храбрость это или отчаяние, но моя рука сжимается в кулак, а кулак стучит в его дверь.

Я говорю себе: если пройдет десять секунд, а он так и не откроет, ничто не помешает мне отбежать к лифту.

Увы. Проходит лишь семь.

У меня включается здравый смысл. Прежде чем он успевает победить, а я – броситься к лифту, дверь широко открывается, и я вижу Иэна, который сочувственно смотрит на меня.

– Тейт, – говорит он с улыбкой. – Сейчас его позову.

Я киваю, мой подбородок устремляется вверх, а сердце – сквозь грудь и желудок, – куда-то вниз.

– Это Тейт, – слышу голос Иэна.

Исследую каждый слог, каждый звук этой фразы, отчаянно пытаюсь найти хоть какой-то намек на то, что думает Иэн о моем появлении. Закатил ли он глаза? Или произнес это с надеждой? Если кому-нибудь известно, как отреагирует Майлз на мой приход, то только ему. Но увы, голос Иэна ничего не выдает.

Слышу шаги, анализирую их звук. Поспешные они, нерешительные или сердитые?

И, когда Майлз подходит к двери, первым делом я смотрю ему на ноги.

Опять ничего. Никакой подсказки, способной внушить мне ту уверенность, в которой я так остро нуждаюсь.

Я предчувствую, что мои слова прозвучат слабо и хрипло, но все равно выдавливаю их из себя.

– Я уезжаю, – говорю я, продолжая изучать его ноги. – Просто хотела попрощаться.

Никакой реакции. Ни слова, ни жеста.

Наконец я нахожу в себе силы поднять глаза на Майлза. При виде непроницаемого выражения его лица мне хочется отступить назад, но я боюсь споткнуться о собственное сердце.

Не хочу, чтобы он видел, как я падаю.

Когда я слышу ответ, то не могу простить себе, что пришла.

– Прощай, Тейт.

Майлз

Наши дни

Тейт наконец нашла в себе силы поднять на меня глаза, но я стараюсь не ловить ее взгляд. Если посмотрю в ее глаза, то не выдержу. Когда мы вместе, ее губы, улыбка и голос находят все мои уязвимые места, чтобы проломить броню, покорить меня и завоевать.

Когда мы вместе, мне каждый раз приходится этому противостоять, поэтому сейчас мой взгляд – это просто взгляд, ничего более.

Тейт говорит, что решила попрощаться, но мы оба прекрасно знаем: не за этим она здесь. Она пришла, потому что влюбилась в меня, хоть я ее и предупреждал. Она пришла, ибо все еще надеется, что я тоже могу ее полюбить.

Я хочу полюбить тебя, Тейт. Хочу до боли.

Не узнаю собственный голос, когда говорю: «Прощай».

Отсутствие эмоций легко принять за ненависть. Как же не похоже оно на равнодушие, которое я хотел изобразить! И еще менее похоже на желание умолять ее остаться, охватившее меня.

Тейт опускает взгляд. Я осознаю, что убил ее своим ответом, однако я и так слишком долго кормил эту девушку ложными надеждами.

Чем ближе я подпускаю к себе Тейт, тем ей больнее, когда мне приходится ее отталкивать.

И все же трудно испытывать к Тейт сострадание. Как бы больно ей сейчас ни было, она понятия не имеет, что такое настоящая боль. Не знает так, как я. Благодаря мне боль не сидит без дела. Живет и здравствует.

Тейт испускает вдох и смотрит на меня слегка покрасневшими блестящими глазами.

– Ты заслуживаешь гораздо большего, чем себе позволяешь. – Она встает на цыпочки, кладет руки мне на плечи и целует в щеку. – Прощай, Майлз.

Тейт поворачивается и спешит к лифту, из которого как раз выходит Корбин. Я вижу, как она смахивает слезы.

Смотрю ей вслед.

Захлопываю дверь в надежде испытать хотя бы малейшее облегчение от того, что дал ей уйти. А вместо этого испытываю единственное чувство, на которое способно мое сердце: боль.

– Ну ты и дурак, черт тебя подери! – Иэн сидит на подлокотнике дивана и смотрит на меня. – Почему не бежишь за ней?

Потому что я ненавижу это чувство, Иэн. Ненавижу все те чувства, которые она во мне будит и которые я избегал последние шесть лет.

– Зачем? – спрашиваю я и направляюсь к себе в комнату, но тут в дверь снова стучат.

Я тяжело выдыхаю и возвращаюсь. Не хочу выпроваживать Тейт во второй раз, однако выхода нет. Она должна смириться с тем, что все кончено, даже если для этого придется ранить ее еще сильнее. Я зашел слишком далеко. Черт, не стоило даже начинать, ведь мы оба знали, что именно этим все и кончится.

Я открываю дверь, но вижу не Тейт, а Корбина. Наверное, я должен испытать облегчение, однако ярость, написанная на его лице, облегчение точно вызвать не способна.

Прежде чем успеваю сообразить что-то, его кулак летит в мою челюсть. Меня отбрасывает назад. Иэн не дает мне упасть, и я снова поворачиваюсь к двери.

– Какого черта, Корбин?! – орет Иэн.

Он держит меня за плечи. Думает, я хочу дать сдачи.

Но я не хочу. Я заслужил.

Корбин переводит взгляд с меня на Иэна и обратно. Наконец впивается глазами в меня. Подносит кулак к груди и потирает его ладонью другой руки.

– Давно надо было это сделать.

Он дергает за ручку и захлопывает за собой дверь.

Я подношу руку к губам. На пальцах кровь.

– Ну а теперь? – с надеждой спрашивает Иэн. – Теперь ты за ней побежишь?

Бросаю на него испепеляющий взгляд и быстро ухожу к себе в комнату.

Иэн громко смеется. Смех его должен означать: «Ну ты и дурак!» Однако он уже это говорил, а значит, повторяется.

Иэн следует за мной.

Я сейчас не в том настроении, чтобы разговаривать. Хорошо, что я умею смотреть на людей и не видеть их по-настоящему.

Я опускаюсь на кровать, Иэн прислоняется к двери.

– Майлз, мне это чертовски надоело. Шесть лет я наблюдаю, как вместо тебя живет какой-то зомби.

– Я не зомби, – произношу я без всякого выражения. – Зомби летать не умеют.

Иэн закатывает глаза. Ему явно не до смеха. Вот и отлично, потому что и я не в том настроении, чтобы его смешить.

Он продолжает сверлить меня взглядом, поэтому я беру телефон и валюсь на постель, делая вид, будто Иэна здесь нет.

– Она первая, кому удалось вдохнуть в тебя жизнь с тех пор, как ты утонул в том проклятом озере.

Я его ударю. Если он сейчас же не уберется, точно ударю.

– Уходи.

– Не уйду.

Я смотрю на Иэна, и на этот раз я его вижу.

– Уходи, черт тебя подери!

Он подходит к письменному столу, выдвигает стул и садится.

– Заткнись, Майлз. Я еще не закончил.

– Уходи!!!

– Не уйду!

Я сдаюсь. Встаю и выхожу сам.

Иэн следует за мной.

– Позволь задать тебе один вопрос, – говорит он уже в гостиной.

– Тогда ты уйдешь?

– Тогда я уйду.

– Договорились.

Несколько мгновений Иэн просто смотрит на меня.

Я терпеливо жду, чтобы он задал свой вопрос и убрался, пока я ему не врезал.

– А что, если бы кто-нибудь сказал тебе, что может стереть из твоей памяти ту страшную ночь, но при этом исчезнет и все хорошее? Время, которое ты провел с Рейчел. Каждое слово, каждый поцелуй, каждое «я люблю тебя». Моменты, проведенные с Клейтоном, даже самые краткие. Миг, когда ты впервые увидел сына на руках у Рейчел. Когда сам впервые взял его на руки, услышал, как он плачет, смотрел, как он спит. Все это исчезнет. Навсегда. Если бы кто-нибудь сказал, что может избавить тебя от тяжелых воспоминаний, но тогда пропадет и все остальное… ты бы согласился?

Иэн считает, что я сам никогда не размышлял об этом. Неужели ему невдомек, что я каждый божий день задаю себе эти же вопросы?

– Ты не говорил, что я должен отвечать. Так что уходи.

Я урод.

– Ты просто не можешь ответить, – произносит Иэн. – Не можешь сказать «да».

– Но не могу сказать и «нет». Поздравляю. Ты поставил меня в тупик. До свидания.

Я хочу вернуться в комнату, но Иэн меня окликает.

Почему он не оставит меня в покое? Шесть лет прошло…

Неужели он не видит, что та ночь сделала меня таким, какой я есть? Не видит, что измениться я не в силах?

– Если бы я задал этот вопрос несколько месяцев назад, ты бы ответил «да» еще прежде, чем я успел договорить. Твоим ответом всегда было «да». Ты бы все отдал, лишь бы не переживать ту ночь снова и снова.

Иэн подходит к входной двери. Распахивает ее и опять поворачивается ко мне.

– Если после нескольких месяцев с Тейт боль настолько притупилась, что ты готов ответить «может быть», подумай, как преобразила бы тебя целая жизнь с ней.

Он закрывает дверь.

Я закрываю глаза.

Что-то происходит. Что-то внутри меня. Слова Иэна обратили в лавину ледник, окружающий мое сердце. Я чувствую, как огромные ледяные глыбы отваливаются и падают на те куски, поменьше, которые уже начали откалываться с тех пор, как я встретил Тейт.

* * *

Я выхожу из лифта и сажусь в кресло рядом с Кэпом. Он не поднимает на меня взгляд. Смотрит прямо перед собой – на дверь.

– Ты дал ей уйти, – произносит Кэп, даже не пытаясь скрыть разочарование в голосе.

Я не отвечаю.

Он усаживается поудобнее.

– Некоторые люди с возрастом становятся мудрее… К сожалению, большинство просто стареют. Ты относишься к последним, потому что нисколько не поумнел с тех пор, как родился на свет.

Кэп знаком со мной достаточно хорошо, чтобы понимать: у меня не было выхода.

Кэп знаком со мной всю мою жизнь. Он начал работать на отца еще до моего рождения. А до того работал на деда. Значит, Кэп знает обо мне и моей семье больше меня самого.

– У меня не было выхода, – говорю я, пытаясь оправдать себя за то, что позволил уйти единственной девушке, сумевшей достучаться до меня за эти шесть лет.

– Не было выхода, говоришь?

С тех пор как мы знакомы – с тех пор как я провожу ночи напролет в беседах с ним, – Кэп ни разу не высказал собственного мнения о моих поступках. Он знает, что за жизнь я веду после разрыва с Рейчел. Порой выдает какую-нибудь глубокомысленную сентенцию, но собственное мнение – ни за что. Все эти месяцы Кэп терпеливо слушал, как я извожусь по поводу отношений с Тейт, и никогда не давал советов. Это мне в старике и нравится.

Однако сейчас, похоже, что-то изменилось.

– Пока ты не начал читать мне нотации… – говорю я, чтобы не позволить Кэпу раскрыть рот. – Ты ведь знаешь, что так лучше для нее же самой. Ты ведь это знаешь!

Кэп издает тихий смешок.

– Еще бы!

Ушам своим не верю. Он что, и правда, со мной согласился?..

– Так, по-твоему, я правильно поступил?

Кэп молчит, затем резко выдыхает.

Лицо его выражает нежелание высказывать мысли вслух. Он откидывается на спинку кресла и скрещивает на груди руки.

– Я обещал себе никогда не вмешиваться в твои дела. Чтобы давать советы, нужно понимать, о чем говоришь. А, видит бог, за восемьдесят лет своей жизни я не испытал ничего сколько-нибудь похожего на то, через что прошел ты. Даже представить не могу, каково тебе было. При одной мысли о той ночи все у меня внутри переворачивается, поэтому знаю: ты тоже чувствуешь это. В сердце. В костях. В душе.

Я крепко сжимаю веки, хотя на самом деле хочется зажать уши. Не желаю этого слышать.

– Никто из твоих близких не знает, каково тебе. Ни я, ни отец, ни приятели. Ни даже Тейт. Есть лишь один человек, который чувствует то же, что и ты. Которому так же больно, как тебе. Другой родитель твоего малыша. И он тоскует о нем не меньше.

Мои глаза плотно закрыты. Я изо всех сил стараюсь проявить уважение к Кэпу, хотя сильней всего мне хочется встать и уйти. Не имеет он права упоминать о Рейчел.

– Майлз, – негромко, но с ударением произносит Кэп, как будто хочет, чтобы я воспринял его слова всерьез. Впрочем, я всегда их так воспринимаю. – Ты уверен, что отнял у той девочки шанс на счастье. Поэтому не сможешь двигаться дальше, пока не встретишься с прошлым лицом к лицу. Так и будешь до самой смерти заново переживать тот день. Единственный выход – самому убедиться, что с ней все в порядке. Тогда, быть может, ты поймешь, что тоже имеешь право на счастье.

Я подаюсь вперед и провожу руками по лицу. Упираюсь локтями в колени и смотрю вниз. Одинокая слеза выкатывается у меня из глаза и падает на пол.

– А что, если с ней не все в порядке? – шепотом спрашиваю я.

Кэп тоже наклоняется.

Я поворачиваюсь к нему и впервые за те двадцать четыре года, что мы знакомы, вижу у него на глазах слезы.

– Тогда, наверное, все останется по-прежнему. Ты так и будешь считать, что не имеешь права на нормальную жизнь, потому что испортил жизнь ей. Так и будешь избегать всего, что способно пробудить в тебе чувства. – Кэп наклоняется и понижает голос: – Знаю, страшно встретить прошлое лицом к лицу. Всем страшно. Но иногда мы делаем это не ради себя, а ради тех, кого любим больше нас самих.