Колин Гувер - Уродливая любовь

Теперь все мое время заполнено работой и учебой. Я стараюсь полностью сосредоточиться на карьере, но это нелегко. Я живу в новой квартире уже две недели. Жажду одиночества, но никогда не остаюсь одна. Стоит вернуться домой, и Майлз опять повсюду. Он во всем, и я терпеливо жду, когда это пройдет. Жду того дня, когда боль отпустит. Когда я не буду так сильно тосковать.

Я бы сказала, что мое сердце разбито, но это не так. Не думаю, что оно разбито. Вернее, не знаю. Сердца не было у меня в груди с того дня, как я оставила его у двери Майлза.

Твержу себе, что нужно жить сегодняшним днем, но это гораздо легче сказать, чем сделать. Особенно, когда день переходит в ночь и я лежу в постели одна, слушая тишину.

Тишина никогда не бывала такой громкой, пока я не сказала Майлзу «прощай».

С ужасом думаю о том, как открою дверь домой, хотя впереди еще половина лестничного пролета. Уже ясно, что эта ночь ничем не будет отличаться от всех остальных. Я поднимаюсь на этаж и поворачиваю налево, но ноги не хотят повиноваться.

Впервые за две недели чувствую, как в груди снова колотится сердце.

– Майлз?..

Он не реагирует. Сидит на полу, привалившись к двери моей квартиры. Я медленно подхожу поближе. Ну и как это понимать?.. На Майлзе не форма, а обычные джинсы с футболкой. Подбородок порос щетиной, а значит, он пару дней не был на работе. Под правым глазом свежий синяк. Не хотелось бы его будить. Если Майлз настроен так же враждебно, как в день нашей первой встречи, я не желаю еще раз проходить через то же самое. С другой стороны, мне все равно не попасть в квартиру, не потревожив его.

Делаю глубокий вдох, пытаясь решить, как лучше поступить.

Боюсь, что если разбужу Майлза, то сдамся. Впущу в квартиру и позволю сделать ему то, за чем он явился, а пришел он явно не за тем, что хотела бы дать ему я.

– Тейт… – произносит Майлз, поднимаясь на ноги и нерешительно глядя на меня.

Когда он выпрямляется, я невольно отступаю. Я и забыла, какой он высокий. Как заполняет собой все пространство, когда стоит передо мной.

– Давно ты здесь? – спрашиваю я.

Он смотрит на экран мобильника.

– Шесть часов. Так что мне лучше поскорее попасть в туалет.

Я хочу рассмеяться, но не помню, как это делается.

Когда поворачиваюсь к двери, Майлз отступает, давая мне пройти.

Дрожащей рукой я распахиваю дверь, вхожу в квартиру и указываю в сторону коридора.

– Направо.

Вслед ему не смотрю. Жду, когда захлопнется дверь туалета, затем падаю на диван и закрываю лицо руками.

Для чего он пришел? Зачем я впустила его без единого вопроса?

Как только Майлз выйдет из туалета, придется выгнать его. Я больше не могу так с собой обращаться.

Я все еще пытаюсь взять себя в руки, когда в гостиную заходит Майлз. Я смотрю и не могу оторвать от него глаз.

Что-то в нем изменилось.

Он весь изменился.

Улыбка на лице… покой в глазах… легкая, парящая походка…

Прошло всего две недели, однако его не узнать.

Майлз даже не думает держать дистанцию. Садится рядом и прижимается ко мне плечом. Я закрываю глаза и жду, что он снова причинит мне боль. Ведь это единственное, что он умеет.

– Тейт, – шепчет Майлз, – я по тебе скучал.

Ого…

Никак не ожидала услышать нечто подобное, но теперь это мои любимые слова.

«Я», «по», «тебе», «скучал».

– Скажи еще раз.

– Я скучал по тебе, Тейт. Очень. И не только теперь. Я скучал каждый день, пока тебя не было, с тех пор как впервые увидел.

Он обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

Я покоряюсь.

Льну к его груди и хватаю за рубашку. Когда чувствую поцелуй в голову, глаза у меня закрываются.

– Посмотри на меня, – мягко просит Майлз, усаживая меня себе на колени.

Я послушно смотрю и на этот раз действительно его вижу. Между нами больше нет брони. Больше нет стены, которая скрывала его от меня. Сегодня Майлз позволяет себя увидеть, и он прекрасен. Гораздо лучше, чем раньше. Что бы ни изменилось, перемена огромна.

– Хочу кое-что тебе сказать, – произносит Майлз. – Мне тяжело об этом говорить, потому что ты первая, кому я решил открыться.

Я не шевелюсь. Его слова меня пугают, но я все равно киваю.

– У меня был сын, – тихо произносит Майлз, глядя на наши сплетенные руки. В этих словах столько боли, сколько я не слышала ни в одних других.

Я делаю судорожный вдох. Майлз смотрит на меня со слезами в глазах, но я продолжаю молчать, хотя от его признания у меня перехватило дыхание.

– Он умер шесть лет назад.

Голос у Майлза тихий и далекий, но все же это его голос.

Я чувствую, как трудно ему выговаривать эти слова. Признание дается нелегко. Мне хочется сказать, чтобы он остановился. Не надо продолжать, если так больно. Хочется обнять Майлза и голыми руками вырвать горе из его груди, но я все-таки даю ему договорить.

– Пока я не готов рассказать тебе о нем. Нужно время.

Я киваю и стискиваю его руки.

– Но я непременно все объясню. Обещаю. И еще я хочу рассказать тебе о Рейчел. Хочу, чтобы ты знала о моем прошлом.

Не уверена, что он закончил, но все равно прикасаюсь губами к его губам. Он сжимает меня так крепко и целует так страстно, словно безмолвно просит прощения.

– Тейт, – шепчет он мне в губы. Чувствую, как он улыбается. – Я еще не все сказал.

Майлз приподнимает меня и усаживает рядом с собой на диван. Он водит по моему плечу большим пальцем и смотрит себе на колени, пытаясь подобрать слова и выразить то, что у него на душе.

– Я родился и вырос в пригороде Сан-Франциско. Я единственный ребенок в семье. Любимого блюда у меня нет, потому что я ем почти все подряд. Сколько себя помню, всегда мечтал стать пилотом. Моя мама умерла от рака, когда мне было семнадцать. Папа уже год как женат на своей подчиненной. Она милая, и они счастливы вместе. Мне всегда хотелось иметь собаку, но я так ее и не завел…

Я смотрю на Майлза, словно зачарованная. Его взгляд скользит по моему лицу, а он все говорит и говорит. Рассказывает мне о прошлом – как познакомился с моим братом и как подружился с Иэном.

Майлз находит мою руку и накрывает своей, будто становится моим щитом. Моей броней.

– В тот вечер, когда мы познакомились… – наконец произносит он. – Когда ты нашла меня в коридоре… – он быстро опускает взгляд. – В тот день моему сыну исполнилось бы шесть.

Знаю, Майлз просил дослушать до конца, но мне просто необходимо его обнять. Я подаюсь вперед и обвиваю его шею руками. Он ложится на диван и притягивает меня к себе.

– Я изо всех сил убеждал себя, что не влюблен. Боялся своих чувств. Шесть лет я жил с уверенностью, что я хозяин своей жизни, своего сердца и больше ничто не сможет причинить мне боль. Но иногда мне становилось все равно, больно или нет: возможность быть с тобой стоила того, чтобы рискнуть. Каждый раз, когда эти мысли посещали меня, я со страхом и стыдом отталкивал тебя еще дальше. Я верил, что не заслуживаю тебя. Вообще не заслуживаю счастья, потому что отнял его у тех единственных людей, которых когда-либо любил.

Мои плечи содрогаются от подступающих рыданий. Майлз крепче обнимает меня и целует в макушку – долго и крепко.

– Прости, что мне понадобилось столько времени, чтобы это понять, – произносит он голосом, полным раскаяния. – Никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты не махнула на меня рукой. Ты увидела во мне нечто, что внушило тебе надежду, и ты эту надежду не предала. Тейт, никто и никогда не делал для меня ничего настолько важного.

Майлз поворачивает мое лицо к себе, чтобы заглянуть в глаза.

– Возможно, я откроюсь не сразу, но теперь мое прошлое принадлежит тебе. Полностью. Готов рассказать обо всем, о чем ты захочешь. Но с одним условием: пообещай, что взамен я получу твое будущее.

Слезы струятся по моим щекам. Майлз утирает их, хотя сама я не имею ничего против. Пусть себе текут, ведь это не слезы грусти. Вовсе нет.

Мы целуемся долго, и губы у меня начинают ныть так же сильно, как сердце. Однако теперь сердце ноет не от боли, а потому, что еще никогда не было так переполнено.

Я провожу пальцами по его шраму на подбородке, зная, что когда-нибудь он расскажет мне и о нем. Какое облегчение, что можно задавать Майлзу вопросы и не бояться его разозлить!

– Что у тебя с глазом?

Майлз смеется и откидывает голову на спинку дивана.

– Пришлось спросить у Корбина, где ты живешь. В конце концов он ответил, но потребовалось долго его убеждать.

Я осторожно целую его в веко.

– Не могу поверить, что он тебя ударил!

– Не в первый раз. Но уверен, что в последний. По-моему, когда я принял его правила, Корбин наконец-то смирился с тем, что мы с тобой вместе.

– Что еще за правила? – настораживаюсь я.

– Ну, во-первых, нельзя разбивать тебе сердце. Во-вторых, нельзя, черт подери, разбивать тебе сердце. А в-третьих, нельзя, черт подери, разбивать тебе сердце, твою мать.

Я не могу сдержать смех. Как же это похоже на Корбина! Майлз смеется вместе со мной, а затем мы молча глядим друг на друга. Теперь я вижу в его глазах все. Каждое движение души.

– Майлз, – с улыбкой говорю я. – Ты смотришь на меня так, словно в меня влюбился.

– Не просто влюбился, а по уши, – уточняет он.

Майлз притягивает меня к себе и отдает мне ту единственную часть себя, которую не мог отдать до сих пор.

Свое сердце.

Майлз

Я стою на пороге спальни и смотрю, как она спит. Тейт невдомек, что я любуюсь ею каждое утро, когда она со мной.

Мой день начинается с Тейт.

Впервые я так смотрел на нее наутро после нашей первой встречи. Я плохо помнил предшествующую ночь. Единственное, что осталось в памяти, это Тейт. Я лежал на диване, а она гладила меня по голове и шептала, чтобы я засыпал. Наутро, проснувшись в квартире у Корбина, я никак не мог избавиться от мыслей о ней. Думал, она мне просто пригрезилась, пока не увидел в гостиной ее сумочку. Заглянул в спальню – просто чтобы выяснить, есть ли в квартире кто-нибудь еще. Когда я впервые увидел Тейт, я ощутил то, чего не чувствовал с тех пор, как впервые увидел Рейчел.

Показалось, что я парю. Ее кожа, губы и волосы, ее ангельский вид пробудили во мне эмоции, которые за последние шесть лет стали мне чужды.

Я так долго не позволял себе чувствовать…

И не мог побороть в себе то влечение, которое испытал тогда к Тейт. Не мог, даже если бы захотел.

Я точно знаю, потому что пытался.

Пытался изо всех сил.

Едва Тейт открыла глаза и посмотрела на меня, я понял: либо она окончательно меня погубит… либо вернет наконец к жизни.

Но я не желал возвращаться к жизни. Меня все устраивало. Моей единственной целью было уберечь себя от того, что я пережил в прошлом. Правда, временами я напрочь забывал, в чем состоит моя единственная цель.

Когда я наконец перестал бороться и впервые поцеловал Тейт, все изменилось. После того поцелуя мне захотелось большего. Захотелось ее губ, ее тела, ее мыслей, и я сдерживался лишь потому, что желал и ее сердца. Я обманывал себя. Сумел убедить себя, будто достаточно силен, чтобы ограничиться лишь ее телом. Я не хотел вновь испытать боль и уж точно не хотел сделать больно Тейт.

Однако все равно сделал. И не раз.

Теперь я посвящу жизнь тому, чтобы загладить свою вину перед ней.

Я подхожу и сажусь на край кровати. Тейт чувствует, как просел под моим весом матрас, и приоткрывает глаза. На ее губах едва заметная улыбка. Она натягивает одеяло поверх головы и поворачивается на другой бок.

Официально мы начали встречаться полгода назад, и этого времени вполне хватило, чтобы я понял: Тейт не любит рано вставать. Я наклоняюсь и целую одеяло в том месте, где должно быть ее ухо.

– Проснись, соня, – шепчу я.

Она недовольно ворчит. Тогда я проскальзываю в постель и обнимаю ее. Ворчание постепенно переходит в блаженный стон.

– Тейт, пора вставать, а то на самолет опоздаем.

Она мигом просыпается. Осторожно поворачивается ко мне и стягивает с головы одеяло.

– Что значит – опоздаем на самолет?

Я широко улыбаюсь, стараясь сдержать нетерпение.

– Вставай, одевайся и пошли.

Тейт подозрительно на меня смотрит. Ее можно понять, ведь еще нет и пяти утра.

– Знаю, ты в курсе, как редко у меня выдается полноценный выходной, так что надеюсь, оно того стоит.

Я смеюсь и быстро ее целую.

– Все зависит от нашей пунктуальности.

Встаю и несколько раз ударяю ладонями по матрасу.

– Так что вставай, вставай, вставай!

Тейт тоже смеется и сбрасывает одеяло. Затем перекатывается на край кровати, и я помогаю ей встать.

– Трудно сердиться на тебя, Майлз, когда ты в таком воодушевлении.

* * *

Мы выходим в вестибюль. Кэп ждет перед лифтом, как я и просил. В руках у него пластиковый стакан сока и наш завтрак.