Колин Гувер - Уродливая любовь

Мне нравится, как они друг к другу относятся. Я немного побаивался признаться, что знаю Кэпа всю свою жизнь. А когда наконец рассказал, Тейт рассердилась на нас обоих. Решила, будто Кэп передавал мне все ее излияния.

Я заверил, что он никогда бы так не поступил.

Точно знаю.

Кэп – один из немногих, кому можно доверять.

Кэп умеет подобрать правильные слова и при этом не читать нотации или давать советы. Он всегда говорил ровно столько, сколько нужно, чтобы я как следует задумался о своих отношениях с Тейт.

К счастью, Кэп принадлежит к тем немногочисленным везунчикам, кто с возрастом становится мудрее. Беседуя с нами обоими, он с самого начала знал, что делает.

– Доброе утро, Тейт, – говорит Кэп, улыбаясь от уха до уха. Он подает ей руку, а она смотрит то на него, то на меня.

– Что происходит? – спрашивает Тейт, направляясь к выходу вместе с ним.

– Малыш предложил покатать меня на самолете, а я захотел взять тебя с собой. Это же будет первый полет в моей жизни!

Тейт удивленно говорит, что не верит, будто Кэп никогда не летал.

– Честное слово! Если у меня такое прозвище, это еще не значит, что я летал на настоящих самолетах.

Благодарного взгляда, который бросает на меня Тейт, достаточно, чтобы этот день стал одним из лучших в моей жизни, а ведь еще даже не рассвело.

* * *

– Все в порядке, Кэп? – спрашиваю я в микрофон.

Старик сидит позади Тейт и смотрит в иллюминатор. Он поднимает вверх оба больших пальца, но глаз от окошка не отводит. Солнце еще не появилось из-за облаков, так что смотреть особо не на что. Мы в самолете всего минут десять, а Кэп уже потрясен и заворожен, как я и рассчитывал.

Я вновь сосредотачиваюсь на управлении судном, пока не набираю нужную высоту. Затем отключаю наушники Кэпа и поворачиваюсь к Тейт. Она смотрит на меня с благодарной улыбкой.

– Знаешь, почему мы здесь?

Она оглядывается на Кэпа.

– Потому что он никогда не летал.

Я отрицательно качаю головой. Время подгадано идеально.

– Помнишь, как мы возвращались от твоих родителей после празднования Дня благодарения?

Тейт кивает, и в ее взгляде загорается любопытство.

– Ты тогда спросила, каково любоваться восходом на такой высоте. Описать это невозможно. – Я указываю на иллюминатор. – Это нужно видеть.

Тейт тут же поворачивается к окну и прижимает ладони к стеклу. Целых пять минут она сидит, не двигаясь, и смотрит. Не знаю, как это возможно, но я влюбляюсь в нее еще сильнее.

Когда солнце прорывает пелену облаков и весь салон наполняется светом, Тейт наконец поворачивается ко мне. На глазах у нее слезы, но она не произносит ни слова – только стискивает мою руку.

* * *

– Подожди здесь, – говорю я. – Сначала помогу выйти Кэпу. Шофер отвезет его домой, а мы с тобой отправимся завтракать.

Тейт прощается с Кэпом и терпеливо ждет, пока я помогу ему сойти с трапа. Он украдкой подает мне две коробочки и с одобрительной улыбкой смотрит на меня. Я засовываю обе упаковки в карман куртки и собираюсь снова подняться на борт.

– Эй, малыш! – кричит Кэп, прежде чем сесть в автомобиль.

Я оборачиваюсь.

– Спасибо, – говорит он, указывая на самолет. – За это.

Я киваю и хочу поблагодарить его в ответ, но он уже исчез в машине.

Я поднимаюсь по трапу. Тейт расстегивает ремень безопасности, спеша выйти из самолета, однако я сажусь на прежнее место.

Она тепло улыбается.

– Ты невероятный, Майлз Микел Арчер. Должна признать, ты ужасно сексуален, когда исполняешь свои обязанности пилота. Надо устраивать такое почаще.

Тейт чмокает меня в губы и собирается встать, но я снова ее усаживаю.

– Это еще не все, – говорю я. Беру ее за руки и делаю медленный вдох, готовясь произнести те слова, которых она заслуживает. – Тот день, когда ты спросила меня про восход… – Я заглядываю ей в глаза. – Спасибо тебе за него. Я тогда почувствовал – впервые за шесть лет – что снова хочу полюбить.

Тейт улыбается и быстро выдыхает. Затем закусывает нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку. Я дотрагиваюсь до ее губы и слегка оттягиваю большим пальцем.

– Я же просил так не делать. Люблю твою улыбку почти так же сильно, как саму тебя.

Я снова целую Тейт. Глаз не закрываю, чтобы не ошибиться и вытащить именно черную коробочку. Глаза у Тейт удивленно округляются. Она смотрит то на меня, то на коробочку. Подносит руку ко рту, чтобы подавить восклицание.

– Майлз…

– Это не то, что ты думаешь, – поспешно говорю я, открывая крышку, под которой лежит ключ. – Точнее, не совсем то…

Я с облегчением вижу, что глаза у Тейт широко распахнуты и полны надежды.

Судя по улыбке, она тоже этого хочет.

Я вкладываю ключ ей в руку. Несколько мгновений она смотрит на него, затем поднимает на меня глаза.

– Тейт, – с надеждой спрашиваю. – Ты ко мне переедешь?

Она еще раз бросает взгляд на ключ и произносит два слова, от которых я улыбаюсь.

«Черт» и «конечно».

Я наклоняюсь и целую ее. Наши ноги, руки и губы становятся деталями одной головоломки, которые идеально подходят друг к другу. Тейт перебирается ко мне на колени. Нам тесно, но это прекрасно.

– Только я не умею готовить, – предупреждает Тейт. – Да и со стиркой ты справляешься лучше. Сама я просто забрасываю в машину цветное вперемешку с белым. И ты уже в курсе, что по утрам я не самый приятный собеседник.

Она сжимает мое лицо ладонями и выдает одно предостережение за другим – как будто я и сам этого не знаю!

– Послушай, Тейт. Я хочу, чтобы ты устраивала в моей квартире беспорядок. Чтобы твоя одежда валялась на полу моей спальни. Чтобы твоя щетка стояла в моей ванной, а туфли – в шкафу. Чтобы в холодильнике можно было найти остатки твоей некудышной стряпни.

Она смеется.

– Ах да, чуть не забыл, – говорю я, доставая из кармана вторую коробочку. Открываю ее. В ней кольцо. – Еще я хочу, чтобы ты осталась в моем будущем. Навсегда.

Тейт потрясенно открывает рот, замирает и смотрит на кольцо.

Надеюсь, она не сомневается, поскольку сам я нисколько не сомневаюсь, что хочу провести с ней остаток жизни. Мы вместе всего полгода, но если чувствуешь, что это твое, значит, это твое.

Молчание Тейт меня беспокоит, поэтому я быстро достаю кольцо из коробочки и беру ее за руку.

– Тейт, согласна ли ты нарушить правило номер два? Потому что я очень хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Тейт даже не нужно отвечать «да». Ее слезы, смех и поцелуй выразительнее всяких слов.

Она отстраняется и смотрит на меня с любовью и благодарностью.

Она прекрасна. Надежда, которую она подарила, прекрасна. Улыбка на ее лице прекрасна. Слезы, струящиеся по ее щекам, прекрасны.

Ее

любовь

прекрасна.

Тейт негромко выдыхает, медленно подается вперед и ласково прижимается губами к моим губам. Ее поцелуй полон любви, нежности и молчаливого обещания, что теперь она моя.

Навсегда.

– Майлз, – шепчет она мне, дразняще щекоча дыханием мои губы. – Я никогда не занималась любовью в самолете.

Я улыбаюсь. Тейт как будто проникла в мои мысли.

– А я никогда не занимался любовью с собственной невестой.

Ее руки медленно скользят вниз по моей шее и рубашке, пока не находят застежку джинсов.

– Думаю, это нужно исправить, – произносит она, завершая фразу поцелуем.

Когда наши губы встречаются, моя броня окончательно разваливается на части, а окружавший сердце ледник тает, превращаясь в пар.

Кто бы ни придумал выражение «Я буду любить тебя до самой смерти», явно не знал такой любви, которую познали мы с Тейт.

Иначе это выражение звучало бы так: «Я буду любить тебя до самой жизни».

Потому что именно это и сделала Тейт.

Своей любовью она вернула меня к жизни.

Мне вспоминается тот день, когда я женился на Тейт.

Один из лучших моментов в моей жизни.

Помню, как стоял в конце прохода вместе с Иэном и Корбином. Мы ждали, когда Тейт войдет в церковь, и вдруг Корбин наклонился ко мне и прошептал:

– Майлз, кроме тебя, никто бы не смог соответствовать моим стандартам. Рад, что это именно ты.

Я тоже рад, что это именно я.

С тех пор прошло больше двух лет, и каждый день я влюбляюсь в нее сильнее и сильнее.

В день, когда мы поженились, я не плакал.

Ее слезы

капали,

капали,

капали,

а мои нет.

И я не сомневался, что уже никогда не смогу заплакать.

По крайней мере, не так, как мне хотелось бы.

Восемь месяцев назад мы узнали, что у нас будет ребенок.

Тейт не старалась забеременеть, но и не старалась не забеременеть.

– Случится – так случится, – говорила она.

И вот свершилось.

Когда мы узнали, то оба пришли в восторг.

Тейт расплакалась.

Ее слезы

капали,

капали,

капали,

а мои нет.

Я был счастлив, но и напуган тоже.

Боялся страха, который приходит, когда сильно кого-то любишь.

Боялся плохого, что может случиться.

Боялся, что воспоминания омрачат тот день, когда я снова стану отцом.

И вот это произошло.

И мне по-прежнему страшно.

Невыносимо страшно.

– Девочка, – объявляет врач.

Девочка…

У нас только что родилась дочь…

Я снова стал отцом.

Тейт стала матерью.

Почувствуй же что-нибудь, Майлз!

Тейт смотрит на меня.

Знаю, она видит в моем взгляде страх. Ей сейчас очень больно, но все же она заставляет себя улыбнуться.

– Сэм, – шепчет Тейт. Она впервые произносит вслух имя дочери. Настояла, чтобы ее назвали Сэм – в честь Кэпа, которого на самом деле зовут Сэмюэль.

Более прекрасного имени и придумать нельзя.

Медсестра подходит к Тейт и подает ей Сэм.

Тейт плачет.

Мои глаза по-прежнему сухи.

Я по-прежнему слишком напуган, чтобы оторвать взгляд от Тейт и посмотреть на нашу дочь.

Я не боюсь того, что почувствую, когда ее увижу.

Я боюсь того, чего не почувствую.

Страшусь, что прошлое убило во мне способность испытывать то, что должен чувствовать каждый отец.

– Иди сюда, – говорит Тейт.

Я сажусь рядом с ней на больничную койку, и она протягивает мне Сэм.

Руки у меня дрожат.

Я закрываю глаза и медленно выдыхаю, прежде чем отваживаюсь снова их открыть.

Тейт осторожно кладет руку мне на локоть.

– Майлз, она прекрасна. Просто посмотри.

Я открываю глаза и резко втягиваю ртом воздух.

Сэм как две капли воды похожа на Клейтона, только волосы каштановые, как у Тейт.

А глаза голубые.

Мои глаза.

Я чувствую…

Все вернулось.

Все то, что я испытывал, впервые взяв на руки сына, я испытываю теперь, глядя на дочь.

То, что я не способен на отцовскую любовь, было последним страхом, который мне оставалось преодолеть.

Один взгляд на Сэм, и страх исчез.

Она уже стала моим героем, а ей ведь всего две минуты от роду.

– Тейт, она такая красивая… Такая красивая…

Голос у меня обрывается. Лицо залито слезами.

Они

капают,

капают,

капают…

Впервые с тех пор, как я держал на руках Клейтона, я плачу от радости.

Рейчел оказалась права. Боль останется со мной навсегда.

Как и страх.

Но они больше не составляют всю мою жизнь. Это лишь отдельные мгновения.

Мгновения, которые блекнут в сравнении с каждой минутой, что я провожу с Тейт.

А теперь и с каждой минутой, что я провожу с Сэм.

Я, Тейт и Сэм.

Моя семья.

Я целую дочку в лоб, затем подаюсь вперед и целую Тейт в благодарность за то, что она вновь подарила мне нечто столь прекрасное.

Тейт опускает голову мне на плечо, и мы вместе смотрим на нее.

На нашу дочь.

Как же я люблю тебя, Сэм…

Я смотрю на совершенство, которое мы создали вместе с Тейт, и вдруг меня озаряет.

Оно того стоит.

Такие моменты стоят того, чтобы испытать уродливую любовь.