– У тебя опять кровь, – говорю я, глядя на перевязанную руку Майлза. Затем обращаюсь к маме. – Есть у нас медицинский клей?

– Нет, я этой штуки побаиваюсь.

Снова поворачиваюсь к Майлзу.

– После еды я осмотрю твою рану.

Он кивает, даже не глядя в мою сторону. Мама закидывает меня вопросами о работе, и Майлз больше не в центре внимания. Кажется, он этому рад.

* * *

Выключаю свет и забираюсь в постель, совершенно сбитая с толку. После ужина мы больше не разговаривали, хотя я потратила целых десять минут, чтобы сменить Майлзу повязку. Все это время мы не обмолвились ни словечком. Наши ноги не соприкасались. Его палец не задевал мое колено. Меня саму Майлз не удостоил и взглядом – он так сосредоточился на своей руке, будто боялся: отвернись он, и она отвалится.

Не знаю, что и думать. Майлза определенно влечет ко мне, иначе он не поцеловал бы меня. Как ни печально, мне и этого достаточно. Неважно, нравлюсь я Майлзу или нет. Главное, его тянет ко мне, а остальное приложится.

В пятый раз пробую уснуть, но тщетно. Переворачиваюсь на бок и замечаю тень чьих-то ног снаружи у моей комнаты. Жду, что дверь откроется, однако тень исчезает и шаги постепенно стихают. Я почти уверена: это Майлз. Просто потому, что ни о ком другом я сейчас и думать не могу. Делаю несколько медленных вдохов и выдохов – надо успокоиться и решить, пойти за ним или нет. Дохожу только до третьего и выскакиваю из постели.

Раздумываю, не почистить ли зубы, хотя уже сделала это всего минут двадцать назад. Поправляю волосы перед зеркалом и как можно тише крадусь на кухню.

Заворачиваю за угол и вижу его. Стоит спиной к столу и лицом ко мне. Точно ждал моего появления.

Вот незадача…

Делаю вид, что мы оба оказались здесь по чистой случайности, хотя на часах уже полночь.

– Не можешь заснуть?

Миную Майлза и подхожу к холодильнику, достаю бутылку апельсинового сока, наливаю его в стакан. Затем встаю напротив. Майлз внимательно смотрит на меня, но мой вопрос остается без ответа.

– Ты что, ходишь во сне?

Он улыбается и оглядывает меня с ног до головы, впитывая каждую деталь, словно губка.

– А ты, похоже, любишь апельсиновый сок, – с легким смешком произносит он.

Майлз указывает на мой сок, и я протягиваю ему стакан. Он подносит его к губам, делает медленный глоток и возвращает. Все это, не отрывая от меня глаз.

Что же, теперь я точно люблю апельсиновый сок…

– Я тоже его люблю, – говорит Майлз, не дождавшись ответа.

Я ставлю стакан рядом, подтягиваюсь и сажусь на стол. Делаю вид, будто Майлз не занимает все мои мысли, хотя на самом деле он везде. Заполнил собой всю кухню.

Весь дом.

Как-то слишком тихо, поэтому я заговариваю:

– У тебя правда шесть лет не было девушки?

Майлз тут же кивает, и я одновременно поражена и довольна его ответом. Не знаю, чему я так рада. Наверное, тому, что его жизнь совсем не похожа на ту, которая мне представлялась.

– Ого… Но ты по крайней мере?..

Не знаю, как завершить фразу.

– …занимался сексом? – заканчивает он за меня.

Хорошо, что горит только лампочка над плитой, потому что щеки у меня ярко вспыхивают румянцем.

– Не все хотят от жизни одного и того же, – произносит Майлз.

Голос у него мягкий, как пуховое одеяло, в которое так и хочется завернуться.

– Все хотят любви, – возражаю я. – Или хотя бы секса. Люди так устроены.

Поверить не могу, что мы беседуем на такую тему…

Ноги и руки у Майлза скрещены. Я уже поняла – это его способ облечься в броню. Опять возводит между нами невидимую преграду.

– Большинство не способно дарить первое без второго и наоборот, – отвечает Майлз. – Так что мне проще отказаться и от того, и от другого.

Он изучает меня, хочет разгадать мою реакцию. Я стараюсь себя не выдать.

– Чего же именно ты не хочешь, Майлз? – Мой голос звучит совсем слабо. – Любви или секса?

Выражение его лица не изменилось, однако губы тронула едва заметная улыбка.

– Думаю, Тейт, ты и сама знаешь.

Ох…

Не важно, догадался ли он, как действуют на меня его слова, или нет. Интонация, с которой он произнес мое имя, повергла меня в такое же смятение, как и недавний поцелуй. Я закидываю ногу на ногу. Надеюсь, он еще не понял – это мой способ выставить защитный барьер.

Взгляд Майлза опускается на мои ноги, он чуть слышно втягивает ртом воздух.

Шесть лет… Невероятно…

Вслед за ним я тоже опускаю взгляд – у меня есть еще один вопрос, но задать его глаза в глаза я не решаюсь:

– Сколько же прошло времени с тех пор, как ты последний раз целовался?

– Восемь часов.

Он широко улыбается, поскольку отлично понял, что именно я имела в виду. Затем чуть слышно добавляет:

– Столько же. Шесть лет.

Не знаю, что творится со мной, но что-то изменилось.

Когда я осознала, что значил тот поцелуй на самом деле, во мне что-то растаяло. Нечто холодное, твердое, облаченное в броню – обратилось в воду. Я вся обратилась в воду, а вода ведь не может встать и уйти. И я остаюсь.

– Серьезно? – недоверчиво переспрашиваю я.

Кажется, теперь покраснел Майлз.

Я озадачена. Не пойму, как могла настолько в нем ошибиться. Как вообще возможно то, о чем он говорит? Майлз красивый. У него престижная работа. Он умеет целоваться, почему же не целуется?

– Что же с тобой не так? У тебя что, какое-то заболевание?

Дает себя знать медицинское образование. Подобные темы для меня не табу.

– Чист как младенец, – смеется Майлз.

– Если ты шесть лет ни с кем не целовался, почему поцеловал меня? Мне казалось, я тебе не особо нравлюсь. Тебя нелегко понять.

Майлз не интересуется, с чего это я взяла, будто ему не нравлюсь.

Если даже мне очевидно – раз Майлз ведет себя со мной не так, как с другими, значит, это не без причины.

– Дело не в том, что ты мне не нравишься. – С тяжелым вздохом Майлз проводит руками по волосам и сцепляет на затылке пальцы. – Просто я не хочу, чтобы ты мне нравилась. Чтобы мне вообще кто-либо нравился. Не хочу ни с кем встречаться. Не хочу никого любить. Меня просто…

Он снова скрещивает руки на груди и смотрит в пол.

– Просто что? – спрашиваю я, чтобы он заокончил фразу.

Майлз медленно поднимает голову. Как бы не упасть со стола, потому что он съедает меня глазами, точно праздничный ужин.

– Меня влечет к тебе, Тейт, – тихо произносит он. – Я хочу тебя, но не хочу всего остального.

Мысли испарились.

Мозг – вода.

Сердце – масло.

Только говорить я еще могу, потому только вздыхаю.

Жду немного, пока не вернется способность думать, и усиленно размышляю.

Майлз признался, что не прочь заняться со мной сексом – просто не хочет серьезных отношений. Не ясно, почему это мне льстит. Стукнуть бы его надо, по-хорошему. Но он же целых шесть лет не целовался, а меня вот – поцеловал. И это его признание – как Пулитцеровская премия, такое у меня чувство.

Мы опять смотрим друг на друга. Кажется, Майлз немного нервничает. Наверняка решил, что обидел меня. Не хочу, чтобы он так думал, ведь я готова во весь голос кричать: «Победа!»

Понятия не имею, что сказать. С тех пор как мы познакомились, все время ведем какие-то странные и неловкие беседы, и эта среди них на первом месте.

– Ну и темы мы с тобой выбираем! – говорю я наконец.

Майлз облегченно смеется.

– Да уж!

Фраза «да уж» звучит прекрасно, когда исходит из его уст. Наверное, в исполнении Майлза любые слова прекрасны. Пробую вспомнить слово, которое мне не нравится. Пожалуй, «бык». Какое-то оно противное. Слишком короткое, точно обрубленное.

– Скажи «бык».

Майлз выгибает одну бровь, – правильно ли он расслышал.

Я кажусь ему странной, но мне все равно.

– Просто скажи.

– Бык, – произносит он, помедлив.

Обожаю слово «бык». Теперь это оно мое любимое.

– Ты такая странная… – говорит он с улыбкой.

Я больше не скрещиваю ноги, возвращаюсь в прежнюю позу. Майлз это видит.

– Итак, Майлз, давай убедимся, что я поняла правильно. Шесть лет без секса. Восемь часов без поцелуев. Нет – серьезным отношениям. Нет – любви. Но ты – мужчина, а у вас есть определенные потребности.

Майлз внимательно смотрит на меня.

– Продолжай, – говорит он с неумышленно сексуальной усмешкой.

– Ты даже не думал испытывать ко мне влечение, однако испытываешь. Мечтаешь заняться со мной сексом, при этом серьезные отношения тебе не нужны. Ты не хочешь любить меня. И не хочешь, чтобы я тебя любила.

Я его забавляю – он по-прежнему улыбается.

– Не знал, что меня так легко раскусить.

Вовсе нет – поверь мне!

– Если мы на это пойдем, лучше не спешить, – игриво говорю я. – Не хочу втягивать тебя во что-то, к чему ты пока не готов. Ты же все равно что девственник!

Майлз перестает усмехаться и делает три рассчитанно медленных шага в мою сторону. Я тоже перестаю улыбаться – вид у него почти угрожающий. Он упирается руками о столешницу по бокам от меня, склоняется и почти касается лицом моей шеи.

– Шесть лет, Тейт. Поверь… я более чем готов.

Теперь это мои любимые слова. «Шесть», «лет», «Тейт», «поверь», «я», «более», «чем» и «готов». Самые любимые. Все до единого.

Наверняка Майлз заметил, что я не дышу. Он возвращается на прежнее место и качает головой, словно не может осмыслить только что случившееся.

– Поверить не могу, что склоняю тебя к сексу. Какой мужик так поступает?

Я с трудом сглатываю.

– Да практически каждый.

Майлз смеется, однако я вижу: он чувствует себя виноватым. Думает, мне не выдержать. Возможно, он и прав, но сообщать ему об этом я не буду. Если Майлз решит, что мне не выдержать такого, то возьмет свои слова обратно. А если он заберет слова обратно, я больше никогда не испытаю такого поцелуя, как в ванной.

Я готова на все, лишь бы он еще раз меня поцеловал. Особенно если заполучу не просто поцелуй, а гораздо больше.

При этой мысли во рту становится сухо. Я беру стакан и потягиваю сок, все тщательно обдумывая.

Я нужна Майлзу для секса.

У меня давно не было секса, и, пожалуй, мне его недостает.

Меня определенно влечет к Майлзу. Если я и готова заняться с кем-нибудь случайным, ни к чему не обязывающим сексом, то только с моим соседом-пилотом, который так обольстительно сворачивает грязное белье.

Я ставлю стакан на стол, опираюсь на ладони и подаюсь вперед.

– Послушай, Майлз. Ты одинок. Я одинока. Ты слишком много работаешь, а я вся в учебе, и это почти нездорово. Даже если бы мы захотели построить друг с другом отношения, у нас ничего бы не вышло. Серьезные отношения в нашу жизнь не вписываются. Мы не приятели, значит, можно не бояться, что мы разрушим нашу дружбу. Хочешь секса? Я тебе его обеспечу. И много.

Майлз глядит на мои губы так, словно все мои слова только что стали его любимыми.

– Много? – переспрашивает он.

– Да, много.

Майлз пристально смотрит мне в глаза.

– Ладно, – говорит он так, будто хочет бросить мне вызов. – Хорошо.

Нас все еще разделяет несколько шагов. Я только что сказала этому парню, что готова на секс без обязательств, однако он по-прежнему там, а я – здесь. Я определенно в нем заблуждалась. Майлз нервничает еще больше моего, хотя и по другой причине.

Он не хочет, чтобы это переросло в нечто большее.

А я не уверена, что смогу просто заниматься с ним сексом. Судя по тому, как меня к нему тянет, секс будет наименьшей из наших проблем. Однако я сижу и делаю вид, будто готова на «просто секс». Может, если начать с малого, это, в конце концов, приведет к чему-то большему?

– Ну, прямо сейчас это сделать мы все равно не можем, – говорит Майлз.

Вот черт…

– Почему?

– Единственный презерватив, который у меня был, давно рассыпался в прах.

Я смеюсь. Мне нравится его самоирония.

– Но я хотел бы еще раз тебя поцеловать, – улыбается Майлз с надеждой во взгляде.

По правде говоря, я удивлена, что он до сих пор этого не сделал.

– С удовольствием.

Майлз медленно приближается, пока не подходит вплотную. Взглядом как бы спрашивает – не передумаю ли я? Нет, не передумаю. Вполне возможно, мне этого хочется еще больше, чем ему.

Майлз погружает руки в мои волосы, гладит меня большими пальцами по щекам. Прерывисто вдыхает, глядя на мои губы.

– Рядом с тобой так трудно дышать…

Он оканчивает фразу поцелуем. Все во мне, что еще не растаяло от его присутствия, превращается в воду. Пробую вспомнить, когда мужские губы приносили мне столько наслаждения. Язык Майлза проводит по моим губам и проскальзывает внутрь, пробуя меня на вкус, заполняя меня, овладевая мной.

О боже…

Люблю.

Этот.

Рот.

Я склоняю голову набок, чтобы лучше распробовать губы Майлза на вкус. Майлз тоже наклоняется, чтобы лучше распробовать меня. У его языка отличная память – он прекрасно помнит, что нужно делать. Майлз кладет пораненную руку мне на колено, здоровой придерживает меня за затылок, а наши губы впиваются друг в друга. Мои руки больше не держат Майлза за рубашку, они исследуют его плечи, спину, шею, волосы…