— Приблизительно то же самое однажды сказал волк овечке.

Барон не сдержал улыбки: оказывается, у нее острый язычок! Не часто встретишь женщину, осмеливающуюся шутить, когда на кону ее состояние и репутация. Дамиен сел за палисандровый стол и, вынув из ящика колоду карт, протянул ее на ладони Ванессе, со словами:

— Позвольте не согласиться с вами, миледи! Я не волк, а игрок. И поэтому даю вам шанс попытать удачу в честном соревновании. Мы с вами вытянем по одной карте, и тот, у кого она окажется сильнее, станет победителем. Шансы и у вас, и у меня равные. Выиграете вы — я прощу долг вашему брату. Проиграете — станете моей любовницей на все лето. Согласны?

Ванесса зажмурилась и наморщила лоб, лихорадочно пытаясь принять решение. Однажды она уже продалась, но в тот раз эта сделка свершилась под завесой законного брака. Сейчас же она рисковала честью. Но насколько противно ей будет отдаваться этому мужчине? Вряд ли это доставит ей больше моральных и физических страданий, чем сожительство с мужем. К тому же о мужских достоинствах и умении барона ходят легенды, немало женщин мечтают очутиться в его постели! Так зачем же ставить себя выше других? С Божьей помощью все закончится благополучно! К тому же у нее есть шанс выиграть и вообще избежать обременительных обязательств. Если же она проиграет — ей конец!

Условия, выдвинутые бароном, были унизительны и жестоки. Он хотел заполучить в обмен на свое снисхождение ее чувства. Что ж, подумала Ванесса, ради спасения своей семьи от разорения можно заключить сделку даже с дьяволом!

— Вы не оставляете мне выбора, — глухо промолвила она.

— Я даю вам преимущество: перемешайте колоду сами и вытяните карту, — сказал барон, охваченный внезапным порывом благородства.

Ванесса неохотно приблизилась к нему и неумело перетасовала колоду.

— Тяните карту, голубка моя! — медовым голосом повторил Князь Порока, забирая у нее колоду и веером рассыпая ее по столу.

Ванесса протянула дрожащую руку к картам и, вытянув одну из них, перевернула. Валет червей! Сердце Ванессы затрепетало, наполнившись надеждой на победу. Лорд Синклер наморщил лоб и, подумав, поддел ногтем выбранную им карту. Ему выпал пиковый король. Ванесса побледнела: она проиграла.

Барон погладил ее по щеке и произнес:

— Ванесса, наш договор следует скрепить печатью. Пусть ею станет наш первый поцелуй.

Она посмотрела на его чувственный рот и замерла. Барон наклонился и коснулся губами ее губ. По спине Ванессы побежали мурашки.

— Вас это не затруднило? — распрямляясь, спросил Дамиен.

Его серые глаза подернулись дымкой и словно бы потеплели.

— Кажется, нет, — чуть слышно пролепетала она. Барон протянул руку к вороту ее мантильи и, расстегнув его, будничным голосом спросил:

— Вам не жарко? Может быть, снимете верхнюю одежду? Вы специально так укутались, отправляясь ко мне?

— Мне не жарко, — ответила Ванесса.

— Но мне хочется на вас взглянуть, — настойчивым тоном сказал барон. — Раздевайтесь! Не бойтесь, я на вас не наброшусь, пока вы сами не попросите меня об этом.

Совершенно в этом не уверенная, Ванесса дрожащими пальцами расстегнула пуговицы мантильи. Барон помог ей снять ее и небрежно швырнул на стол.

— Признаться, ваше вчерашнее платье мне больше понравилось, — заметил он, скользнув взглядом по ее простенькому шерстяному коричневому платью. — А впрочем, оно чудесно сочетается с вашими карими глазами. Присядьте на диван, пожалуйста! — Он взял ее за руку и усадил рядом с собой с уверенностью мужчины, знающего наверняка, что он получит свое.

Ванесса села, выпрямив спину, и замерла в тревожном ожидании его дальнейших шагов.

Дамиен тоже не шевелился, прислушиваясь к внутреннему голосу. Ванесса пробудила в нем вожделение, но торопиться ему не хотелось. Инстинкт подсказывал ему, что эта женщина трепещет от страха и неуверенности в себе. Несомненно, ее кто-то серьезно обидел, поэтому с ней нужно обращаться осторожно, исподволь пробуждая в ней естественные сексуальные чувства. Но когда они в ней проснутся, его долготерпение будет вознаграждено сторицей.

Барон понимал, что ему не следует отпускать Ванессу, не заложив первый камень в фундамент их будущих отношений. Если не заручиться ее доверием, не развеять ее скверные опасения, то, вернувшись домой, она вновь начнет терзаться сомнениями.

Сладкий запах ее ароматной таинственной розы щекотал барону ноздри, пробуждая томление в чреслах. Но усилием воли он сохранил самообладание и вкрадчиво спросил:

— Вы считаете меня порочным чудовищем?

— Я слишком плохо вас знаю, барон, чтобы делать такие предположения, — робко ответила она, зябко поеживаясь.

— Это верно, — с улыбкой сказал Дамиен. — Честно говоря, мне самому раньше не доводилось бывать в такой ситуации. Поэтому предлагаю для начала поцеловаться. Вы позволите мне вас поцеловать, Ванесса?

— Вы даруете мне право выбора, барон?

— Безусловно! Последнее слово за вами, миледи!

Ванесса пристально всмотрелась в его лицо, ища признаки лукавства, однако ни одного из них не нашла. Почувствовав, что она не осмеливается сделать первый шаг, барон погладил ее по щеке и сказал:

— У вас чудесная кожа, настоящий шелк!

Взгляд его приковал ее к месту, а мощная волна его мужского обаяния пробудила в ней волнение. Дамиен провел кончиком пальца по ее пухлым губам и снова спросил:

— Так вы поцелуете меня, прекрасная Ванесса?

— Да, — прошептала она, чувствуя, что не в силах противиться его натиску.

Он нежно привлек ее к себе, продолжая завораживать своими дымчатыми глазами, обрамленными черными ресницами, и прижался к ее губам. Его язык проник ей в рот и окончательно пленил ее своим напором. Она обняла его плечи и впилась пальцами в крепкие мускулы, жадно вдыхая аромат его напрягшегося мужского естества.

Его упругий язык стал исполнять эротический танец у нее во рту, а пальцы — поглаживать ее шею, подбородок, плечи и груди. Соски их набухли, обозначившись под тканью платья.

— Не бойся меня, мой ангел! — прошептал барон.

Убаюканная его проникновенным бархатистым голосом, она расслабилась.

Дамиен стал целовать ее шею и ложбину между грудями. Ванесса заерзала на диване, сжав колени. Голова барона склонялась все ниже, дыхание его становилось все горячее и учащеннее. Он оттянул верхнюю кромку платья — и Ванесса с ужасом почувствовала, что в ней просыпается вожделение. Ей захотелось ощутить сосками его горячие влажные губы, позволить его языку дразнить соски. Ей стало стыдно за свои темные помыслы, и она еще плотнее сжала колени.

Язык барона коснулся ее соска, и Ванесса вздрогнула, словно пронзенная молнией. Внизу ее живота вспыхнуло пламя, по бедрам распространилось тепло. Барон стал сосать ее грудь, словно голодный младенец, и она охнула, закрыв глаза.

Бархатистый горячий язык барона продолжал творить чудеса. От его прикосновений соски ее грудей набухли, словно розовые бутоны. Рот Дамиена наполнился сладким нектаром. Очарованная магией его волшебства, Ванесса изогнулась, легонько постанывая, и барон стал сосать ее грудь с большим вдохновением. С губ Ванессы сорвался сладострастный стон — отклик плоти на дьявольское наваждение. Барон оставил ее сосок в покое и стал лобызать ее уста. Пораженная происходящей с ней метаморфозой, она плотнее прильнула к нему грудями, словно бы желая вместить в себя как можно больше его энергии. При этом она тихонько подвывала, исподволь входя во вкус небывалого наслаждения.

Руки Ванессы все крепче обнимали плечи Дамиена, и неизвестно, во что бы вылилась эта сцена, если бы он вдруг не прервал сладкое лобзание, нарушив очарование момента.

Барон прижался лбом к ее горячему лбу и хрипло расхохотался, чем поверг Ванессу в недоумение и разочарование. Ей показалось, что он насмехается над ее искренностью и наивной нежностью, которых она и сама от себя не ожидала. Сделав глубокий вдох, Дамиен пробормотал:

— Я, кажется, забылся, миледи, не сердитесь!

Она изумленно уставилась на него, не осмеливаясь признаться, что совершенно не сердится и не прочь продолжить приятные ласки, вызвавшие в ней непривычные ощущения.

— Я думаю, что вы заблуждались относительно своих возможностей, моя прелестная леди, — продолжал барон. — Вам легко удалось разжечь во мне пожар страсти. Несомненно, вы станете превосходной ученицей.

Ванессе стало стыдно за свои низменные эмоции, ей подумалось, что только распутница может желать близости с таким циничным мужчиной.

Она попыталась овладеть своими чувствами и стала суетливо поправлять платье, стараясь не смотреть на барона. Он снисходительно улыбнулся и поправил ей корсаж.

Ванесса обожгла его стыдливым взглядом из-под опущенных ресниц, словно бы умоляя не судить ее строго за то, что она не устояла перед его чарами и не прервала поцелуй. Щечки ее стали пунцовыми при мысли, что, пожелай барон поступить с ней по своему усмотрению, она не смогла бы этому противиться.

Он, вероятно, почувствовал, что ей неловко, и, встав с дивана, сказал:

— Кстати, миледи, в конце недели я намерен отбыть в деревню к сестре. Не хотите ли вы составить мне компанию?

Не без усилий собравшись с мыслями, Ванесса спросила:

— А где я там буду жить?

Вопрос как бы заключал в себе лишнее свидетельство того, что она смирилась с ролью его любовницы, однако надеется, что он будет соблюдать правила хорошего тона и не афишировать их отношения.

— Я мог бы предоставить в ваше распоряжение дом, находящийся неподалеку от имения, — ответил с ухмылкой барон, прекрасно поняв ее намек. — Разумеется, у вас будет и карета для выездов, и все необходимое.

— Кажется, вы не до конца осознаете, барон, что меня заботит, — сказала Ванесса. — Мне бы не хотелось, чтобы о наших отношениях стало известно всему Лондону. Если вы поселите меня в отдельном доме и предоставите в мое распоряжение экипаж, все поймут, что я ваша новая любовница.

— Разумеется, — кивнул Дамиен, — так и случится. Но каков же выход? У вас имеются иные предложения? Я готов их выслушать!

— Я хочу, чтобы вы поняли, барон, что я пекусь не столько о своей репутации, сколько о добром имени своих сестер. Мне бы не хотелось, чтобы наши отношения стали причиной позора моей семьи.

— Вы желаете отказаться от моего предложения? — холодно спросил Дамиен, вперив в нее изучающий взгляд стальных глаз. — Что ж, еще не поздно!

— Вы неверно меня поняли, милорд! — воскликнула Ванесса, бледнея. — Я готова стать компаньонкой вашей сестры. Это станет благовидным объяснением моего присутствия в вашем имении. Я полагаю, что смогу быть ей полезна.

Барон нахмурился, усмотрев в ее словах рациональное зерно. Ему действительно требовалась компаньонка для Оливии, но он предполагал нанять вышколенную и строгую гувернантку с безупречной репутацией. Ванесса же не обладала опытом ухода за прикованной к постели больной и была светской женщиной.

— По-моему, вы не отдаете себе отчета в том, с какими трудностями вам придется столкнуться, — с сомнением произнес он. — Оливия не только парализована, но и охвачена отчаянием. Чтобы стать ее подругой, потребуется ангельское терпение. Готовы ли вы к самопожертвованию?

— Я понимаю вашу озабоченность, ваша светлость, — кротко потупившись, ответила Ванесса. — Но поверьте, лишения научили меня быть терпеливой. Мне доводилось ухаживать и за мамой, и за сестрами, когда они болели. Кроме того, мне бы хотелось загладить вину своего неразумного младшего брата.

Дамиен подошел к окну и уставился на широкую аллею парка. Оливия была единственным дорогим ему человеком во всем свете, но и ее он не уберег, легкомысленно понадеявшись на гувернантку и прислугу. И теперь он считал своим долгом искупить вину перед ней и сделать все возможное для ее скорейшего выздоровления.

Возможно, очаровательная леди Уиндем и права, решил он. Может быть, именно она поможет несчастной Оливии. Что же касается тревоги относительно репутации семьи, то она была вполне объяснима, и за это ее не следовало винить. Более того, именно желание сохранить свое доброе имя даже ценой огромной жертвы пробудило в нем симпатию к ней.

— Я полагаю, — пожевав губами, произнес он, — что мы должны подвергнуть вас испытанию. Поживите в моей усадьбе недельку-другую в качестве компаньонки моей сестры, а там решим, как нам лучше поступить.

Ванесса вздохнула с облегчением.

— Конечно, будет лучше, если вы скроете от Оливии ваше родство с ее обидчиком, — продолжал Дамиен. — Вряд ли ей будет приятно лишнее напоминание о нем.

— Разумеется, милорд! Не думаю, что ей известно, кто я такая. Обри говорил, что он не углублялся в подробности, рассказывая ей о своей семье. К тому же я ношу другую фамилию. Но существует опасность того, что мою тайну ей случайно раскроют ваши соседи.

— Это исключено, — заверил ее барон. — Оливия никого не принимает и не покидает усадьбу.