Александра Ермакова - Уроки правильной ориентации

Ощущение было необычным оттого, что впервые чьи-то поцелуи вызывали такую мгновенную зависимость. Будто я вообще до не целовалась ни с кем и никогда. Поражало, что я не знала этого человека, а он будто знал меня.

Наши языки сталкивались, а я впервые не думала о том, что делать дальше. Впервые не вспоминала уроки Кэтрин из “Жестоких игр”, как правильно целоваться с языком. Просто как-то всё… происходило само собой.

Незнакомец мучительно медленно пропускал меж зубов мои опухшие губы. Сжимал ягодицы так сильно, что при любых других обстоятельствах я бы уже пищала от боли. Заводил руки мне на спину и давил на поясницу, чтобы прижималась крепче. Чтобы всем телом ощущала, как он напряжён!

— Твоё имя. я не знаю, — выдавливаю из себя я, пока губы незнакомца гуляют по моей шее, а руки ползут под блузку. — Смешно.

Вампир замирает, ласки становится мучительно мало и от удивления и разочарования, невольно выдыхаю. Стон выходит таким отчётливым, что у Вампира вызывает ответный смех:

— Смешно, что ты не знаешь моего имени, и всё равно завтра будешь думать только обо мне, — он немного отстраняется, а я мечтаю хоть об одном луче света. Очень хочу видеть его, но, увы, даже волосы его мне недоступны. Они стянуты в тугой хвост на макушке и я не знаю гладкие они или волнистые.

Его лицо уже представляю красивым, даже если он полный урод — мне плевать. Он своими губами творит чудеса! Его руки для меня источник энергии. И моё тело отзывается на него, как прикормленное.

— А ещё смешно, — нарочито медленно ведёт кончиком носа по сгибу моей шеи. — Что ночью, тебе буду сниться я… — и после того урагана, который был только что, это вызывает какую-то нереально яркую реакцию. Меня крупно потряхивает, но Вампир не разжимает объятий и продолжает меня удерживать на месте. — И ты даже не будешь знать, как я выгляжу, а всё равно проснёшься с ощущением, будто я был в твоей спальне. — его шёпот уже поселяется в моей голове и становится внутренним голосом. Что из разряда “невозможного”, ведь я не знаю имени его обладателя.

— Поверь, я тоже буду думать о тебе, — усмехается так сдавленно, точно у самого не хватает воздуха. — Очень. очень. много, — он разворачивает меня к себе спиной и снова обнимает. Как на танцполе, но теперь мы одни в темноте, и можно больше…

Ладонь Вампира скользит по моей шее вниз, опускается на грудь, и я сама тянусь, чтобы он её сжал, но тот прекращает ласку с тихим рычанием.

— Вот так всё сразу? Уверена? — он смеётся, дыханием опаляя кожу, которая только того и ждёт, раз он решает поиграть и не даёт большего.

— Так нельзя, — мой стон оказывается громче, чем хочу. Категоричнее, чем планирую.

Но это то что нужно. Я должна выразить протест. Негодование. Нетерпение… и игра начинается по-новой.

Вампир опять прокручивает меня к себе: резко и уверенно. Впечатывает в себя, подхватывает под ягодицы, и в следующую секунду воздух из лёгких вылетает разом — он моей спиной подпирает стену. Теперь я раздавлена им, и это так приятно! Моё тело будто специально для него создано. Никаких стопоров. Ни сигнала против. Ни мысли, что что-то не так. Я, кажется, даже не контролирую свой мозг. И тело уже мне не подчиняется

— ноги сами оплетают мужскую талию. Вцепляются в широкие плечи, прогибаюсь навстречу, запрокидывая голову так, как удобно ему…

— Нельзя. — снова вырывается из моего непослушного горла.

Увы и ах…

Так прекрасно, что хочется плакать.

— Я очень долго ждал. — шипит он, прикусывая шею.

О, да.

Это я уже почувствовала во всех нужных местах… спасибо, что сообщил!

Но всё-таки, что дальше?

— Стоять! — даже не знаю, откуда сила воли, но упираюсь в его грудь ладонями. Смотрю перед собой, в темноте можно разобрать глаза. силуэт. линию носа.

Вампир тут же опускает голову и прижимается своим лбом к моему.

Его колотит от невыплеснутой энергии, сердце так и рвётся наружу.

Я не лучше выгляжу, у меня тоже осталась всего одна капля самообладания, а если говорить откровенно… просто банального страха, что рядом со мной незнакомый человек.

— Я не могу, — с искренним сожалением шепчу.

— Я понимаю, — убеждённо шепчет, но уходит спустя затянутых несколько минут. Несколько минут отчаянных поцелуев-укусов, которые не можем прекратить. Несколько минут, которые продолжаем цепляться друг в друга, не в силах остановиться.

И когда он первым ставит точку в этом беспределе, легче не становится ни на секунду, но я понимаю, что тут есть правила игры — они диктуют нам сохранять инкогнито.

— Через неделю. Тут. В этом алькове, — шепчет так, будто не предлагает, а утверждает и я не имею права на отказ. Это работает. И я точно зачарованная, киваю.

Губы болят от поцелуев. А может болят из-за того, что им было мало — получив небольшую дозу, теперь хочется ещё.

Чтобы не сорваться, отпускаю его без лишних слов — просто смотрю на фигуру в толстовке, и когда он скрывается за шторой, она словно отрезает меня от него. Отрезает какую-то очень важную частичку меня. Важную частичку.

Роня сидит одна за столиком, когда я подхожу, а меня топит чувство стыда. Ясно, Ника сбежала на поиски приключений и, очевидно, в компании солиста-преподавателя-обладателя офигенского голоса-Димы.

Я. ну я не лучше.

А Роня тут одна, а в баре, всего в нескольких метрах от неё Егор Иванович. Препод слушает щебетание Ивановой, у которой улыбка, как приклеилась, так никуда с лица и не делась.

— Прости, мы паршивки, — вздыхаю, плюхаясь на соседнее пустое место. — Пива? — как ни в чём не бывало.

— Угу, — удручённо кивает Роня, колупая маникюр.

— Жди, я быстро, — заверяю решительно. Хватаю сумку и мчу к бару, по дороге врезавшись в Великого. От него так несёт парфюмом, будто он вылил на себя флаконище.

Нет, ну на вкус и цвет, конечно…

Сразу видно — мужик, блин.

От запаха щекочет в носу и я громко чихаю.

— Будь здорова, — хохочет он.

— Ты бы на себя ведёрко вылил, Саш, — морщусь я. — Слушай, поможешь по-дружески? Идея возникает спонтанно.

Великий выглядит так, будто только что из бани или… из драки вышел. Встрёпанный, как воробей. Волосы в беспорядке. Глаза горят. Загадочная улыбка на губах. Светится как начищенный медный таз!

Любовничка, что ли, завёл?

— Могу, — он самоуверенно кивает и откидывает с лица спутанную, вьющуюся прядь.

— Отвлечь Иванову, можешь?

Он оценивающе косится на Соню, которая от фальшивого ржача скоро просто издохнет, как загнанная лошадь.

— Думаю, мне это по силам! — озвучивает вердикт Александр. — А тебе зачем? — задумчиво прищуривается. — Запала на Егора Ивановича? — даже не представляю, что именно его побуждает задать этот вопрос.

Тоже претендует?..

— А если и так, то что? — дёргаю плечом. — Отвлеки, а?..

— Ок, будешь должна, — подмигивает Великий и идёт к бару.

В лёгком недоумении, закусив губу, смотрю ему вслед. Показалось ли, что в его фразе прозвучала “засада”. Словно я необдуманно согласилась на нечто неприличное.

Чёрт! Красив, Великий!

И всё-таки зад у него что надо! Да и широкие плечи на зависть нормальным парням. Он весь словно выточен для любования.

Но, наверняка, не так как мой Вампир.

Теперь уж точно! После буйства гормонов в алькове, к Саше у меня исключительно спортивный интерес.

Великий с некоторой заминкой уламывает Иванову пойти с ним. Мастерски навешивает Сонечке на уши, мол, Альбинка напилась, и ей помощь нужна.

Звучит реалистично и невинно, но Иванова. не подрывается спасать подружку, а корчится и спрашивает, точно ли её помощь так уж необходима?

Ха!

Точно-точно!

Зато Егор Иванович, лишь одним строгим и наставительным взглядом, от которого прям мороз по коже, умудряется надавить на совесть “подруги”. Иванова и слова против не смеет ляпнуть — как послушная девочка встаёт и, понурив голову, идёт “спасать” Альбину.

Времени даром не теряю, спешу к стойке. Останавливаюсь рядом с преподом и преувеличенно нетерпеливо жду появления бармена.

— Сегодня все прямо с цепи сорвались, — криво усмехается историк. Г оворит тихо, лениво и капельку пьяно.

Не будь моё сердце занято Вампиром, а сердце Рони конкретно этим мужчиной — стекла бы под стойку.

— Стипендия, — дёргаю плечом. — Первая волна зачётов… Всем нужно расслабиться, сами понимаете, — улыбаюсь я.

— И вашему трио тоже? — хмыкает Егор Иванович. — Я думал, напрягаетесь в нём только Вы.

Поворачиваюсь к преподу с желанием расписать, как Роня талантлива, и как мне не напряжно немно-ожко помогать. Но понимаю, что взгляд историка уже и без моего пинка нацелен прямо в Роню!

И взгляд этот. не добр, блин.

— Ну что вы, — выискиваю как бы смягчить его настрой, — девчонки молодцы.

— Да-а-а, Соболева так вообще звезда, — это даже не насмешка — неприкрытое пренебрежение, издёвка. Накал напряжения усиливается, скоро МЧС пришлёт сообщение не выходить из дома.

И чем это Роня так задела мужика?

— Ну вообще-то она. молодец и. — сбивчиво бормочу, путаясь в догадках, когда подруга успела насолить преподу.

— Молодец, — плевком вторит Егор Иванович, не сводя с Рони глаз. — Пришла в ВУЗ задом крутить, а не учиться. Так что, я в курсе уровня её “молодец”.

— Как будто Иванова лучше! — фыркаю, закатив глаза и тотчас ловлю недобрый взгляд Егора Ивановича. Но, блин, даже он теплее того, что достался Роне.

Чудесато дело.

А за подругу реально страшно! Влюбиться в такого. зверюгу!

— Не лучше, — скучающе жмёт плечами препод.

— Тогда в чём юмор? — кривлюсь, не понимая, как можно сравнивать Иванову и Роню?

— Интересно узнать: почему Иванова? — прозорлив мужчина. От откровенного вопроса аж ноги подкашиваются.

Вообще, люди которые не юлят и всё говорят в лоб — страшные люди. А уж такие, как Егор Иванович… стократно!

— Я. н…

— Если ты готова услышать мою философию на этот счёт, — растягивая слова, делает глоток пива препод, и бросает на стойку деньги. Сверху три сотки. — Андрюх, — панибратски зовёт бармена, и симпатичный молодой человек торопится, будто вокруг нет толпы желающей выпить. — Такси Соне вызовешь? — хмельно кивает на купюры. — И пиво этим “звёздам”, — это уже на меня, но явно намекая и на моих подруг.

— Конеч! — бармен кивает, а я провожаю взглядом, так и не пояснившего за Иванову историка.

Блин!

План с треском проваливается, а что хуже — появляется куча невыясненных вопросов.

По возвращению к Роне, замечаю, что Иванова мечется у стойки, как собака, упустившая из виду хозяина. Стучит по барной стойке, требуя внимания бармена, и когда Андрей подходит и что-то говорит ей на ухо, бедолажка замирает с таким подавленным видом, что появляется жгучее желание. добить, чтобы не мучилась!

Великий, подперев стойку боком, стоит рядом с ней. Альбины, что странно, нигде нет. Он скучающе ловит мой взгляд. Пользуюсь моментом и подзываю его к себе.

Зачем хорошего человека оставлять в такой. компании?

Правильно — не зачем. Такая “корова” нужна самому!

Александр принимает приглашение, и спустя минуту на нашем столике оказывается третий стакан пива.

— И? Что Иванова? — с жадным интересом жду ответа.

— Что-что, — жует слова Великий, делая глоток пенного. — Пробегали по клубу в поиске Валиковой. Увы, не нашли. Я вернул Иванову к бару и сделал вид, что вроде заметил Альбину тут, но видимо. мы опять разминулись. От милого бармена Соня узнала, что её опрокинул Егорка, но оставил бабок на такси.

Не сговариваясь дружно косимся на бар, где зло сопит с телефоном у уха Иванова:

— Судя по жестам и красному лицу, она паникует, — резюмирует Саша то, что я и без его комментария вижу.

— А ты? — довольная хоть таким результатом, мило улыбаюсь Великому.

— А мне зачем паниковать? — глумится парень, прекрасно понимая, о чём я спросила. — Меня не кидали. В поиске приятеля по клубу не таскали. Я делю этот стакан пива, — демонстративно его приподнимает, — с прекрасными дамами! Ну… чин-чин! — предлагает и мы чокаемся стаканами, будто празднуем победу.

Даже настроение Рони заметно меняется. Подруга вновь улыбается.

Это случилось, с того момента, как историк ушёл…

— Итак, предлагаю уже спокойно, стационарно, вот за этим самым столиком на-**-**-****-ся! — объявляет Саша.

— Меня устроит! — Роня делает большой глоток, и вытирает губы тыльной стороной ладони, вмиг преобразившись.