Александра Ермакова - Уроки правильной ориентации

— Чтоб ты понимал, — я медленно лью кефир прямо на величественную макушку. Он комьями стекает по белобрысым завитушкам. за уши, на лицо. Пахнет кислятиной и запах «Аполлонов Лимитед» перестаёт меня тревожить.

Только капкан рук по-прежнему не размыкается.

— Пусти! — хнычу, извиваясь, как змея.

Нас никто так и не остановил, и теперь мне кажется, что тишина гробовая.

По сторонам не смотрю, чтобы ненароком не сгореть со стыда, и вместо этого пихаю по бокам и коленям своего мучителя, пока тот не сдаётся.

— Что мне нужно понимать? — спрашивает он, медленно вытирая кефир с лица.

— Что я тебя простила и отпустила. Иди-ка своей дорогой… Хочешь — к Валиковой, хочешь — к Антошке. Да хоть к кому, мне — ровно. И на конкурс, если что, тоже ровно, — чеканю я и пока Великий сопит как паровоз, выхожу из забегаловки, а потом быстро — быстро бегу на выход, чтобы мигом вызвать поймать.

Задыхаюсь уже в машине, но волю слезам даю только дома — долго плачу в ванной.

На примерке мальчиков нет, а девчонки по большей части выглядят как сонные мухи. Мы не болтаем, просто забираем платья для дефиле. Оно внеплановое, от свадебного салона-спонсора, и наша задача просто походить в нарядах по залу, пока ведущий зачитывает насколько мы благодарны за поддержку «Белой Лилии» и как прекрасны конкурсантки.

Мне достаётся самая пышная юбка в истории человечества, этот чёртов Царь-Колокол необъятен и жесток ко мне, но по росту больше никому не подходит.

— Пойдёшь первой, — хмурится Олежка.

Ему тоже не нравится внеплановый выход, но делать нечего. Спонсоры же! Отдел «фандрайзинга-или-как-его-там» работал же.

Мне убирают назад волосы и цепляют диадемку. Без причёски выглядит немного странно, но представительница «Белой Лилии», а мы подозреваем, что она же хозяйка салона, она же кассир — восхищённо кудахчет.

— Ага, — безучастно киваю.

На конкурс стало настолько пофиг, что ничего уже не удивляет.

— Так, переодевайтесь и на прогон! — Олежка хлопает в ладоши, будто мы его послушные овечки.

— А как мы доберёмся-я? — хнычет кто-то из девчонок, а мне сиренево, потому что пялюсь на себя в белом.

Я никогда не примеряла подобных нарядов, но мне нравится как выгляжу. Пусть юбка убого-огромная, пусть лицо не светится счастьем, но мне так хочется ещё немного побыть “разодетой”.

Просто стоять и смотреть на себя.

Теперь я понимаю девочек в дорогих вызывающих шмотках. Такой вид делает тебя неуязвимой. Ну кто назовёт Королеву Веру лицемеркой? Кто обвинит в измене? Она же. королева!

Ещё с утра мама выдала мне ключи от машины, чтобы можно было быстренько объехать все запланированные места, но извозчиком становиться не хочется, потому даже не слушаю ответ Олежки.

Покорно жду, пока развяжут шнуровку корсета, выдыхаю и плетусь переодеваться в одежду для репетиции.

Прямо в образе Сэнди, только с высоким хвостом вместо кудрей, иду в машину и ещё минут пять туплю в лобовое с запущенным двигателем, а потом бьюсь лбом о руль.

Скоро встречу Аполлонова… ну или он не придёт.

Я его ненавижу. ненавижу… ненавижу.

Проговариваю это на каждый стук, но толку ноль. Голова ватная и мысли противоречивые.

Еду к кафе в котором нам предстоит выяснять кто же станет заветными «Мисс и Мистер», там уже всё заполонили организаторы. Вешают шары, настраивают музыку, и. топчутся танцоры.

Наши партнёры не в костюмах — в обычной форме. И Саша среди них, но чувство, что что-то пойдёт не так — всё ещё сильно.

Я первая, видимо остальные едут на автобусе, потому ухожу за сцену и сажусь на ступеньки в самой тени. Чат «Дамские угоды» был нещадно удалён, а все его обитательницы отправлены во временный игнор. Мама страдала от нерешительности рвать ли с Пашей, Ника планировала как охмурить Игната, а Роня пребывала в параллельной вселенной «Я и Историк» уже так долго, что все надежды её оттуда достать так и оставались надеждами.

Потому открываю тетрис и рублюсь в него двадцать минут с остервенением продавливая экран.

— Девочки! В пары! — Олежка кричит, ещё не успев войти, и я плетусь к «Великому Вампиру», который смотрит на меня нервно, будто даже немного с сожалением.

Мы встаём за сцену, потому что как и планировалось замыкаем шествие. Звучит музыка из «Алладина» и первая пара выплывает в зал. Лизонька виляет пышными бёдрами, а её партнёр трясёт плечами, притворяясь не то арабом, не то цыганом.

— Я хотел извиниться, — тихо бормочет Саша, а я вскидываю подбородок.

— Не стоит.

— Стоит, — настаивает Великий.

— Как хочешь, — шагаю от него прочь, а потом и вовсе перехожу в другую кулису.

Нам нужно появиться с разных сторон и я безжалостно удаляюсь первой.

Белль с Чудовищем сменяют Джек и Роза. Потом идут Траволта и Турман. Эти двое танцуют плохо, но очень комично. Как раз перед выходом Зукко и Сэнди, должны идти аж четыре человека исполняющие «Танго Роксаны». И эти ребята могли бы закрывать представление, если бы не скромная хореография.

— ДЭННИ ЗУККО И-и-и-и-и ВЕРА ИЛЬИНА-А-А-А! — объявляет ведущий, начинает играть трек, и я выхожу вперёд.

Ника и Роня поспевают кое-как. Разыгрывают роли подруг Сэнди, подсказывают что мне делать, как положено, но к моменту когда я оборачиваюсь, моего «Дэнни» — нет.

— Стоп!

Олежка выбегает на центр зала и кричит на окружающих, а я обиженно отступаю.

Ушёл.

Ушёл…

Ну что на него надеяться?!

И я сбегаю следом, так быстро как могу. Даже крик Олежки не останавливает.

Ну и ладно, я и не надеялась! Всё это было предсказуемо!

Запираюсь в машине, точно за мной была погоня, и тут же выруливаю на дорогу, даже не убедившись, что никто не несётся навстречу. Будь на моём пути какой-нибудь счастливчик, я бы устроила маменьке неслабое приключение со страховкой. Если бы выжила, конечно.

Хочу домой. На неделю — не меньше.

Но остановившись у подъезда, так и остаюсь в машине, даже толком не припарковавшись и перегородив выезд.

Аполлонов стоит у своей машины, скрестив руки на груди и пинает носком кроссовки камни. А я не хочу выходить, хочу сорваться и уехать.

Но он идёт ко мне сам, и я не успеваю заблокировать дверь.

— Ты меня достала, — первое, что я слышу.

Глушу мотор, вырубаю фары, отстёгиваюсь — именно в таком порядке. И только потом вспоминаю, что стоило бы закрыть окошко, не по погоде приоткрытое.

Пока вожусь с ключами, Саша внимательно следит за каждым движением, а я убеждаю себя, что нужно уже собраться с силами и выйти.

Выйти…

Но не могу. Потому к сожалению остаюсь в машине, а Саша садится на корточки и смотрит на меня снизу вверх, и прячась от него утыкаюсь лбом в руль.

— Вера? — его голос мягкий, тихий и слабый. Не хочу его таким слышать.

— Почему ты не уйдёшь? Зачем ты тут? — бормочу я, но упорно смотрю на погасшую стрелку тахометра. — Хочешь моих извинений в ответ? Мне не жалко! Просто… это всё переходит границы. Если я тебе не нужна — уходи. Если хочешь меня мариновать и мучать — не надо.

Он издаёт глухой стон и меняет позу, но я сдерживаюсь, не смотрю. Его реакция вызывает желание поддаться и потянуться, но есть вероятность что все эти чувства односторонние. Что его мягкость только следствие какой-то не связанной со мной лично, внутренней борьбы.

— Может поговорим? Не могу больше…

— Не хочу говорить. Я пойму, если ты завтра не придёшь, — мой голос холодный, а внутри всё горит, как от острого перца.

Саша не отвечает. Встаёт, и уходит.

А я жду, когда заведётся мотор его машины, и только потом поднимаю голову.

И мне больно смотреть, как загораются стоп-сигналы его машины, но нет. он просто притормозил перед кочкой. И завернул в сторону дороги.

— Ты — королева! — кивает мама.

— Ты — богиня! — кивает мама.

— Ты — победишь! — кивает мама.

Отрицательно качаю головой, и ищу взглядом Аполлонова, но его нет. Я и не жду.

— Привет, ты Вера? — к нам подбегает высокий подтянутый парнишка, и я со стоном выдыхаю. Его волосы зачёсаны назад, набриолиненные, кожанка.

Аполлонов не придёт…

Меня переодели в наряд Сэнди — этот выход первый. Потом будут платья. Ещё я должна сказать красивую речь, разумеется, уже в свадебном наряде, чтобы усилить эффект. Это названо «Этап от спонсора» и мы все зачитываем эссе на тему «Мой будущий муж», якобы нежную историю-обращение к будущему благоверному.

Девочки пришли в ужас от идеи настрочить что — то за два дня, а я просто выпила с мамой бутылочку «Рислинга», и набросала текст от которого мы обе потом рыдали.

— Да. я Вера, — устало протягиваю руку своему новому партнёру, а он хищно улыбается и резко тянет меня на себя.

— А я. Дэнни Зукко! — Вижу в его глазах шальной блеск. Подозрительно шальной. Лицо парня до отвращения холёное, а пахнет он. маслом?

— Э-э-э. я тебя знаю, — мама тянет меня к себе. — Ты из женского клуба «Зорро»!

— Мама! — таращусь на неё, выкинувшей такое, а она жмёт плечами.

— Что? Я пенсионерка! — будто это что-то объясняет. — Ты чего мою дочь лапаешь? — теперь с наездом к парню. «Дэнни» откашливается и хочет продолжить, но я не даю:

— Так! Ты — стриптизёр?

— Танцовщик, — он играет бровями, падает передо мной на колени в фирменном движении, и тянет лапы, но я уворачиваюсь.

— Стоять! Я поняла, молодец. Репетировать не будем, проваливай! — я отворачиваюсь, заканчивая разговор.

Мама одними губами шепчет: «Ка-апец».

Танцор уходит, а я нервно тереблю край куртки.

Ах так?!

Аполлонов выкрутился, и я уверена даже, что этот «порно-Зукко» справится без репетиций, но на душе всё-равно паршиво.

Фанфары, на фоне проектор выдаёт футаж, зритель ревёт.

Только что показали наши видеовизитки и моему стихотворению аплодировали долго и отчаянно, а теперь я стою, жду Нику с Роней и понимаю, что уже потеряла уверенность в себе.

Девчонки прибегают из раздевалки, уже переодетые в моих «ретро-подружек», на них розовые куртки, а волосы завиты как и мои.

— Всё ок? — Ника растягивается, будто собралась танцевать, хоть это и не так.

— Ага… Аполлонов себя самозаменил, — киваю на «порно-Зукко», который скалится на каких-то первокурсниц.

— М-м. хорош. А репетиции? — воодушевляется Роня, а мне рыдать хочется. Это она опытный танцор, а я — чёртова марионетка в руках Саши, которая ни с кем другим не будет хороша.

Даже Паша не впечатлял после Великого, а теперь от прикосновений стриптизёра хочется просто сбежать.

Ну какой там танец? Даже если он длится минутку?

Ведущий объявляет дефиле, и все начинают паниковать, а мама смывается в зал, чтобы снимать истории в «инсту». «Порно-Зукко» подмигивает, и идёт в противоположную кулису, а я слежу за привычной чередой героев.

«Алладин»…

Чудовище и Бэлль…

Джек и Роза…

Траволта и Турман… Танго…

Когда начинается моя музыка, я просто не могу пошевелиться, и в итоге меня чуть ли не выталкивают на сцену.

Я просто не могу представить, что лоснящееся белозубое чудище коснётся меня так, как это делал Саша. Деликатные прикосновения Великого были прекрасны, я за ними следовала даже спустя три часа тренировки, а теперь не могу расслабиться и позорно отыгрываю сцену, как деревянная кукла.

«Порно-Зукко» идёт на таран! Он совершенно не по сценарию тянет меня за собой и насильно заставляет танцевать. Еле вытерпев окончание нашего фрагмента, делаю три шага в сторону и встаю в финальную позу.

Он ужасен! И на моём теле будто остались следы его маслянистых рук.

Но… я понимаю, что даже не могу никого ненавидеть.

Проблема не в стриптизёре. Проблема во мне! Я даже не попыталась, и как только стихают жидкие аплодисменты, жалею, что была чёртовым бревном.

— Вера, это что?? — Ника упирает руки в бока, а Роне, кажется, нужен нашатырь.

— Капец. ты стрессанула? Новый партнёр? Что не так?? — Роня носится вокруг, как курочка.

— Нет. нет, — бормочу. — Нет. Просто так вышло, пофиг. Главное участие.

И наваливается на плечи ужасная тяжесть. Девочки — побеждали, они были счастливы в этот день, а я даже не ощущаю себя претенденткой на корону. Я тут самое слабое звено.

Которое к тому же ничего не хочет.

Меня тянут вперёд, перекрашивают, переодевают, причёсывают и коронуют. Теперь я настоящая принцесса в белом, и Олежка бежит ко мне, и молотит что — то, а я его не слышу.