— Наверное, вам просто трудно перестроиться и дать волю своим чувствам. И еще вы вините себя за то, что причинили боль Борису Алексеевичу и сыновьям, — предположила Maшa.

Полине нечего было возразить:

— Да, это так.

— Не надо! Вы станете счастливой, только когда избавитесь от чувства вины. А ваши близкие будут рады за вас, вот увидите! — уверенно сказала Маша.

Полина любовалась ею:

— Завидую я тебе, Маша. В отличие от меня ты умеешь быть естественной. Глядя на вас с Алешей, я стараюсь измениться. Вы меня многому научили!

Маша и Полина добрались до дома Никитенко, на крыльце дома Маша замешкалась, доставая ключи. Найдя ключ и открыв дверь, Маша сделала пригласительный жест, но Полина замялась на пороге:

— Ну вот, я опять начинаю переживать. Как Лешка отнесется к моему приходу?

— Конечно же, он вам обрадуется! — уверенно сказала Маша.

— Хотелось бы! Как было бы здорово, если бы вы с Лешей приходили в гости к нам с Виктором, а мы — к вам. Но пока Леша не может примириться с тем, что рядом со мной не его отец, а другой мужчина.

— Так все и будет, не сомневайтесь, — заверила ее Маша. — Это обычная сыновняя ревность. Но со временем Леша привыкнет и успокоится. Вот увидите! Ведь он вас любит.

Алеша в одиночестве сидел за столом, перед ним стояла пустая бутылка из-под вина. Вошедшие Полина и Маша неверно оценили натюрморт на столе. Маша испуганно воскликнула:

— Леша! Что это значит? Ты пьешь в одиночку? Средь бела дня?

— Алексей, ты меня пугаешь. Не бери пример с отца — это может кончиться плохо! — требовательно добавила Полина.

Алеша открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент в кухню донесся голос Буравина:

— Лешка, оказывается, в погребе осталась еще одна неразбитая бутылка. Теперь точно — последняя, — Буравин вошел на кухню с бутылкой в руках, увидел Полину и замер.

— Вы что, пьете? — растерянно спросила Маша. Леша улыбнулся:

— Нет, Машенька, что ты!

— Мы просто… мы просто… — замялся Буравин. Леша подхватил:

— Дегустируем!

Оба расхохотались. Маша скомандовала:

— А ну-ка, рассказывайте, а то мы с Полиной Константиновной не знаем, над чем вы смеетесь!

— Да. А нам тоже хочется, — поддержала ее Полина.

Леша весело спросил:

— Продегустировать?

— Хотя бы посмеяться, — ответила мать.

— Да вы проходите, садитесь, я вам сейчас все расскажу! — Леша встал из-за стола и слегка покачнулся.

Полина всплеснула руками:

— Виктор! Ты-то взрослый человек, как ты мог!

— Видимо, не совсем взрослый! — дурачился Буравин.

— Вы посмотрите на них — кто из них взрослый человек? — Маша покачала головой.

Теперь настал черед женщинам смеяться — у мужчин были уж очень потешные физиономии.

— Я принял Виктора Гавриловича за вора и обрушил на него все стеллажи в погребке Зинаиды, — начал объяснять Леша.

— И огрел кочергой, — добавил Буравин.

— Да, и один раз огрел кочергой, — подтвердил Леша.

— Достойный повод выпить! — согласилась Полина. Теперь засмеялись все четверо. Все сели за стол.

Алеша заметил, что Буравин прячет взгляд, и заговорщицки склонился к нему:

— Клин клином вышибают, Виктор Гаврилович!

— Ты о чем, Лешка? — не понял тот.

— О том, что сейчас вам попадет от мамы, но когда она оттает, она вас простит за все грехи сразу — и за теперешние, и за прошлые.

— Между прочим, я все слышу, — сообщила Полина.

Буравин встал из-за стола и бухнулся перед ней на колени:

— Полина! Прости меня за все грехи! И за прошлые, и за теперешние, и за будущие тоже! Прости за все!

— Так, так, — удивленно смотрела на него Полина, — про прошлые и теперешние понятно. А что значит — прости за будущие?

— Прости авансом!

Маша и Алеша прыснули со смеху. Полина улыбнулась:

— Значит, ты и в будущем намерен обижать меня?

— Я не могу гарантировать, что ты на меня ни разу не обидишься в течение ближайших пятидесяти лет, — уже серьезнее сказал Буравин.

Маша переспросила:

— А почему пятидесяти?

— Да, откуда такая цифра? — удивился и Леша.

— Потому что я собираюсь прожить с твоей мамой, Алеша, как минимум до золотой свадьбы.

— Но мы еще не женаты, Виктор! — рассмеялась Полина.

Леша поднял палец:

— А вот это упущение!

Полина и Буравин переглянулись: впервые Алеша высказал вслух благосклонное отношение к их союзу!

Буравин поднялся с колен, сел рядом с Полиной, по ее взгляду было понятно, что он прощен. Буравин надкусил огурец, подхватив его вилкой с общей тарелки. Алеша последовал его примеру. Пока мужчины хрустели огурцами, женщины переглянулись. Полина спросила у Маши:

— Машенька, а что ты не ешь?

— Ой, Полина Константиновна, я так устала, что даже есть не хочется! — покачала головой та.

Буравин забеспокоился:

— Машенька, это ты в своей больнице так устаешь?

— Да, сегодня выдалась сложная смена, — ответила Маша.

— Потому что Маша еще ухаживала за одним знакомым нам пациентом… — продолжила Полина.

— К которому я Машу очень ревновал, — закончил Леша.

— Андрей Москвин пострадал от рук местных преступников, — объяснила Полина Буравину.

— Писатель? — вспомнил Буравин. — А как это случилось?

— Он вышел ночью прогуляться, и на него напали сзади, ударили по голове, — сказала Маша.

Буравин вздохнул:

— Да, не везет этому историку. Впрочем… А чего он хотел? Приехал ворошить старые истории нашего города и думал, что не вляпается в новые?

— Он так не думал, по-моему, — возразил Леша.

— А ты уже не ревнуешь, Алешка? Только непонятно, почему ты ревновал? Ты же лучше этого историка в тысячу раз! — сказал Буравин.

— А ревность вообще чувство глупое и нерациональное, — с грустью заметил Алеша.

— Вот именно! — Полина поддержала сына.

— Знаешь, мама, я так долго ревновал тебя к Виктору Гавриловичу. А сейчас… — Леша с трудом подбирал слова, — а сейчас я понимаю, что это было глупо!

Буравин смотрел на Алешу с благодарностью:

— Я готов подхватить эстафету покаяния. Я так глупо ревновал тебя к Борису, Полина.

— Я ничем вас не лучше, мужики! Признаюсь честно, я тоже ужасно ревновала всю жизнь.

Все рассмеялись.

— Вот видишь, Машенька, в каком обществе ревнивцев ты сидишь? — сказал Алеша.

— А я… а я… Я присоединяюсь к этому обществу! — поймав на себе удивленные взгляды, Маша пояснила: — Я присоединяюсь к вашему обществу, потому что долго и мучительно ревновала Алешу к Кате. И даже себе самой не хотела в этом признаваться. Да я и сейчас… признаться честно… еще совсем чуть-чуть, капельку, ревную.

— Маша, да ты что! — сказали все хором и дружно рассмеялись.

Буравин поднялся:

— Так. У меня созрел тост! Раз мы все, оказывается, ревнивцы, я предлагаю отпраздновать признание своих грехов и ошибок.

— Точно. Это гораздо интереснее, чем в них раскаиваться, — со смехом поддержал его Леша. Полина с улыбкой посмотрела на сына:

— И удобнее. Я согласна.

— Только после этого все-все должны окончательно помириться, — предложила Маша.

Полина удивленно подняла брови:

— Но вы же с Алешей помирились.

— Но зато у вас с Виктором Гавриловичем не все гладко, — напомнил Леша.

Буравин и Полина опустили глаза. Дети их «поймали». Желая разрядить обстановку, Маша предложила:

— А хотите, радио включу? Веселее будет мириться!

Маша включила радио, и послышались позывные передачи «Тельняшки нараспашку».

* * *

Сидя за пультом в аппаратной, Ксюха включила музыкальный проигрыш — позывные радиопередачи «Тельняшки нараспашку», затем сама включилась в прямой эфир:

— Доброго-доброго времени суток всем, дорогие мои радиослушатели! Вас приветствуют передача «Тельняшки нараспашку» и ее ведущая Ксения Комиссарова! Спасибо за теплые отклики о нашей передаче тем, кто говорит, и тем, кто слушает. Сегодня необычная передача. В моей студии нет гостя… Но не спешите выключать радиоприемники и перестраиваться на другую волну! Сегодняшний эфир будет необычным — первый, кто дозвонится до студии, будет гостем! И его телефонное откровение услышат все остальные!

Телефоны в студии начали трещать, Ксюха взяла трубку:

— Алло, алло! Вы в прямом эфире!

— Алло, Ксюша… — послышался нечеткий голос.

— Говорите громче! Мы вас слушаем. Голос в динамике стал неожиданно четким:

— Привет, Ксюха! Большой привет из Неаполя! Это я, твой муж Женя! Я люблю тебя!

Ксюха от удивления не знала, что сказать, она с открытым ртом слушала монолог Женьки:

— Ксюха, я тебе передать не могу, как соскучился по тебе. И по друзьям своим. По Лешке Самойлову особенно! Как у них там с Машей? Наверное, все замечательно. Я их обоих люблю.

На кухне у Маши все растроганно слушали его слова, а Женька продолжал:

— А еще я хочу передать привет Виктору Гавриловичу и Полине Константиновне. Только на расстоянии могу признаться честно — они для меня, для детдомовца, как родные родители, как папа и мама.

У Полины на глазах сверкнули слезы. Леша ласково сказал:

— Вот, теперь вы обязаны помириться!

— А теперь, Ксюша, я должен тебе сказать самое главное… — продолжал голос Женьки из радиоприемника. — Ксюша, я тут понял одну вещь…

В эфире неожиданно начались помехи и связь оборвалась. Ксюха не могла сдержать свою досаду:

— Ну вот, на самом интересном месте у него закончились деньги…

Полина, Буравин, Алеша и Маша дружно рассмеялись.

* * *

Вечером, когда Маша и Алеша уже проводили счастливых Полину и Буравина, Леша радостно сказал Маше:

— Как все здорово складывается! А Виктор Гаврилович говорил, что мама на него в очень большой обиде. Даже собирался из дому уходить.

— Ты заметил, Лешка, что так тепло говоришь о нем. А раньше ты никак не мог примириться с тем, что твоя мама любит Буравина, — напомнила Маша.

— Это благодаря тебе я изменился. Я понял, что нельзя требовать от близких людей невозможного и пытаться их перекроить на свой лад. Лучше попытаться понять…

Я даже на Катю не злюсь, — задумчиво произнесла Маша. — Ой, вспомнила, у меня ведь есть подарок для тебя! Сказала про Катю и вспомнила про подарок!

Маша сбегала и принесла морячка, которого шила Алеше. Торжественно протянув Алеше куколку, Маша сказала:

— Это оберег твой, Алеша. В нем заключена вся моя любовь.

— Спасибо, Машенька! Ты — чудо! — Леша с восторгом смотрел то на Машу, то на морячка.

— Я, когда делала его, хотела, чтобы ты всегда помнил обо мне, когда смотришь на эту куклу. И хотела сделать эту куклу похожей на тебя.

— Похож! Есть немножко! — улыбнулся Леша, лукаво глядя на Машу. — Вот, Маша, морячок уже спать хочет, может, мы к нему присоединимся?..

* * *

Таисия и Катя сидели в гостиной и рассматривали журналы мод, где на картинках были не просто красавицы на подиуме, а будущие мамы. Таисия и Катя интересовались модой для будущих мам! Катя восторженно листала страницы:

— Ох, мама, все, конечно, замечательно, и даже с круглым животом можно выглядеть привлекательной… Но я беспокоюсь о будущем наших отношений с Костей. Я чувствую, что теряю его, а так не хочется!

— Ты-то уж точно будешь привлекательной, дочка! — уверенно заявила Таисия. — Не беспокойся, Катюша, Костя скоро объявится. Он был действительно серьезно занят. Следователь Григорий Буряк рассказал мне, что Костя недавно был в милиции, помогал следствию.

— Какому следствию? Когда? — подхватилась Катя. — Ничего не понимаю! Если он появляется в милиции, почему не приходит сюда, хотя бы ночевать?

Знаешь, дочка, мужчины всегда напускают на себя таинственный вид, когда им кажется, что они заняты чем-то героическим. Вот увидишь — завершит он свои секретные дела, вернется и все тебе объяснит, — утешала дочь Таисия. Катя покачала головой:

— Ты фантазерка, мама! Вечно живешь в иллюзиях.

— Просто я верю в лучшее, Катенька! — объяснила мать.

Раздался звонок, и Таисия с Катей хором воскликнули:

— Костя! — обе быстро встали и поспешили к двери. Таисия жестом остановила Катю:

— Подожди. Тебе нельзя бегать.

Таисия открыла дверь и… увидела совсем не Костю! Перед ней стоял Кирилл. За спиной у матери стояла Катя — у нее на лице промелькнули разочарование и удивление.

— Кирилл Леонидович, вы не вовремя, — официально заявила Таисия.

Кирилл стоял с поникшей головой:

— Таисия, впусти меня. Нам надо поговорить.

— Нет, у нас с дочкой другие планы, — начала было Таисия.

Но Катя прервала ее:

— Мама, что ты держишь гостя на пороге? Здравствуйте, Кирилл Леонидович! Проходите, пожалуйста, в дом. Мы как раз собирались пить чай. Составите нам компанию?