На этом этапе терпение родителей лопнуло. Сначала они, конечно, до смерти испугались за мою жизнь, но потом не на шутку разозлились и решили отправить меня на перевоспитание к профессионалам своего дела. Разумеется, снова по знакомству. Так я оказалась в Кировской области. В доме-интернате для детей-сирот, директором которого был друг отца.

Вот там-то я и познакомилась с Карлом. Ему было семнадцать, и он учился в другом корпусе, поэтому в школе мы ни разу не встречались, но однажды, когда я шла с занятий – как всегда погружённая в свои мрачные мысли – мы случайно с ним столкнулись на территории интерната, причём столкнулись в прямом смысле этого слова. На полном ходу врезавшись в его широкую грудь, я подняла голову, чтобы извиниться, но так ничего не сказала. Он тоже молчал, мы просто смотрели друг другу в глаза. Тогда я решила, что влюбилась с первого взгляда – а как иначе можно было объяснить то, что, увидев незнакомого парня, я замерла и не могла сдвинуться с места?.. Только потом я поняла, что он, просматривая мою ауру, ненамеренно погрузил меня в транс.

Спустя некоторое время он заговорил со мной, и я слышала его слова будто бы сквозь вату:

– Ты не права, – он сделал паузу, наблюдая за моей реакцией, но я просто стояла, раскрыв рот от удивления. Так и не дождавшись ни слова в ответ, он пояснил. – Ты незаслуженно плохо относишься к родителям. Недооцениваешь их заботу о тебе. Многие из живущих здесь потеряли своих близких или и вовсе никогда их не имели. Некоторые пережили насилие от родственников-алкоголиков и наркоманов. А ты… дурочка, ты же из хорошей семьи. Тебе здесь не место!

– То, как они со мной обращаются – это гораздо страшнее насилия! – очнувшись, воскликнула я. – Папа хотел меня припугнуть интернатом, чтобы приструнить, но, знаешь, мне здесь даже нравится!

– Глупая. Ты всё равно вернёшься домой. Не жди, пока тебе разобьют нос, возвращайся немедленно.

– При чём тут мой нос? Почему мне вообще должны что-то разбить? Ты странный.

– Я знаю, спасибо, – он скромно улыбнулся и протянул руку, представляясь. – Я Карл. Да, это как тот, который украл у Клары кораллы. Но ты, к счастью, не Клара, поэтому можешь меня не бояться.

На этом наше знакомство с ним закончилось – он пошёл своей дорогой, а я своей. Необычному разговору я поначалу не придала значения и вовсе забыла бы его, если бы через пару недель не произошло событие, в точности подтвердившее слова этого парня. Во время урока физкультуры, когда мы сдавали на стадионе нормативы, я повздорила с одной оторвой из нашего класса, и, слово за слово, между нами завязалась неслабая драка. Сначала мы просто выдирали друг другу волосы, но в итоге разошлись до такой степени, что я разбила ей губу, а она мне – нос. Да ещё как – ударила по нему со всей силы лбом. От болевого шока у меня моментально потемнело в глазах, и я сползла на землю, заливая всё вокруг кровью. Прежде чем я успела прийти в себя, я почувствовала, как кто-то обнимает меня за плечи и кладёт на переносицу холод. Темнота рассеялась, а боль тут же, как по волшебству, отступила. Впрочем, это и было настоящее волшебство. Подняв голову, я увидела рядом с собой Карла, прижимающего пакет со льдом к моему лицу.

– А я тебя предупреждал, упрямка, – прошептал он мне на ухо и, видя, как на мои глаза наворачиваются слёзы, добавил. – Да не рыдай, завтра вечером родители тебя отсюда заберут. Они приехали бы и сегодня, но твой отец сейчас в рабочей командировке, и раньше прилететь не сможет, а мать положили в больницу с угрозой выкидыша… Ой, как ты побледнела! Не бойся, её через неделю почистят и выпишут. Братьев и сестёр у тебя не будет, не предусмотрено судьбой.

Он хотел ещё что-то добавить, но мне было достаточно уже сказанного. От переизбытка впечатлений у меня перехватило дыхание, голова закружилась, и я обмякла в его руках, потеряв сознание. Очнулась я уже в кабинете медсестры с огромным пластырем на носу. Сначала я подумала, что слова Карла, как и само его появление на стадионе, мне просто примерещились, да вот только через час мы поговорили по телефону с отцом, и всё снова сошлось: он вылетает завтра днём, ближайших рейсов нет, а мама лежит в больнице. Причину мне, правда, не сообщили, но я и не спрашивала, полностью поверив парню с редким именем.

В ту же ночь после отбоя Карл каким-то образом пробрался к нам в спальню и буквально выкрал меня оттуда, как драгоценный коралл, утащив в неизвестном направлении. Крепко держа мою руку, он вместе со мной поднялся на чердак здания детского дома и непонятно откуда взявшимся у него ключом отпер дверь на крышу.

– Ты целых два месяца отбывала срок у нас на зоне, а самого красивого места тут так и не увидела, – пояснил он, увлекая меня за собой. – Мы просто обязаны это исправить накануне твоего отъезда! Только, чур, не падай опять в обморок.

Когда я подняла голову, я поняла, что он имел в виду. Тёмно-синее небо, открывшееся нашему взору, оказалось щедро усыпано кристально-белыми звёздами. Они светили гораздо ярче, чем в Москве, и можно было с лёгкостью разглядеть созвездия. Карл будто бы прочёл мои мысли и, приобняв меня сзади за плечи, принялся пояснять, указывая на небосвод:

– Вот это Большая Медведица, с ней рядом Малая, между ними – Дракон. Вернее, его хвост. А голова у него смотрит на созвездие Лиры. Видишь ту самую яркую звезду? Это Вега, моя родина.

– Родина?!

– Лебедя почти не видно сегодня, – как ни в чём не бывало, продолжал он. – Зато вон там, у горизонта, мерцает Кассиопея. Шедар15 – тоже хорошее местечко. Может быть, однажды мы там побываем.

– Мне кажется, что с тобой я согласилась бы путешествовать хоть на край света, – прошептала я заворожённо.

– Правда? Ловлю тебя на слове!

Он вдруг развернул меня к себе и, обхватив моё лицо руками, крепко поцеловал. Наверное, я никогда не забуду этот момент – гравитация потеряла надо мной власть, я оторвалась от земли и улетела куда-то далеко в космос, к тем ослепительно сверкающим звёздам. Перед моими глазами на головокружительной скорости мелькали причудливые неземные пейзажи – такие необычные и непохожие друг на друга. За несколько секунд мы будто бы пронзили насквозь всю Вселенную, и ощущение это было настолько реальным, что когда я снова открыла глаза, то даже не сразу поняла, где нахожусь.

– Если ты ещё меня не испугалась, поболтаем? – Карл расстелил на бордюре крыши свою ветровку и жестом предложил нам присесть. Я повиновалась, потрясённо умолкнув. Впрочем, в моих рассказах он не нуждался – этот парень и так всё знал обо мне. А вот мне о нём абсолютно ничего не было известно, поэтому, обхватив руками подтянутые к груди колени, я жадно его слушала.

Карл объяснил мне, что он отказник и с рождения живёт в детском доме. Родителей своих никогда не видел и даже не знает, кто они. Увлекается музыкой, авто— и мототехникой. Фанат Iron Maiden и Black Sabbath. После выпуска из интерната планирует работать механиком и мечтает купить собственный мотоцикл. В общем, ничего необычного – такое мог рассказать о себе каждый второй детдомовец. Но сейчас, когда я знала о его тайных способностях, эта внешняя простота ещё сильнее поражала и сбивала с толку.

Постепенно его рассказ становился всё более интересным. Он признался, что с детства буквально видел людей насквозь: их эмоции, желания, мысли, ауру, внутренние органы. Мог за несколько секунд просмотреть весь их жизненный путь – прошлое, настоящее и наиболее вероятное будущее. При контакте глаза в глаза умел вводить человека в транс или даже гипнотизировать, но пользовался этим очень редко, только в самых крайних случаях. О своих способностях он никому не рассказывал: сначала думал, что так видят все, а позже, когда осознал свою уникальность, тем более притих, боясь, что над ним будут ставить опыты. Покраснев, он пробормотал, что я была единственной, чью судьбу он когда-либо озвучивал вслух, и сам до сих пор не понял, как это произошло. Ещё он добавил, что моя прабабушка по папиной линии была деревенской ведьмой, и, возможно, мне передалась часть её силы, поэтому иногда я неосознанно могу влиять на действия окружающих.

Потом он сменил тему и заговорил о параллельных мирах, о других галактиках, об инопланетных цивилизациях, о путешествиях вне физического тела. Для меня всё это тогда было не более чем сказкой на ночь – я не воспринимала его откровения всерьёз. Но, вместе с тем, он рассказывал так красочно, что образы буквально оживали в моей голове и надолго оставались в памяти, словно я смотрела захватывающее кино.

Мы сидели на крыше до самого рассвета. До тех пор, пока звёзды не начали бледнеть, растворяясь в молочной утренней дымке. Наблюдая, как яркая Вега светлеет и исчезает, сливаясь с небом, Карл со вздохом напомнил мне, что пора возвращаться. Я снова послушалась его, хотя понимала, что полностью вернуться к своей прежней жизни уже не смогу – в ту ночь какая-то часть меня навсегда изменилась.

Вечером, когда приехал отец, я первым делом обняла его и попросила прощения за своё поведение. Чуть позже, немного подумав, я попыталась уговорить его не забирать меня из интерната. Я практически умоляла разрешить мне остаться. Папа сначала не поверил своим ушам и, сев вместе со мной на скамейку, долго выпытывал причину, но я, не привыкшая говорить с родителями по душам, стеснительно молчала. А потом я вдруг заметила, что к нам со всех ног несётся Карл с огромным букетом из ромашек и васильков, и совсем засмущалась. Извинившись перед моим отцом за то, что прервал наш разговор, он подарил мне цветы и, нежно положив ладонь мне на плечо, попрощался.

– Мы ещё встретимся, – склонившись к моему уху, добавил он шёпотом. – Верь мне.

Секунда – и юноша уже бежал обратно к старому зданию, облезшие стены которого могли бы быть единственным, что он видел в своей жизни, если бы не крыша, откуда открывался вид на всю Вселенную…

С тех пор мы снова жили в разных городах: Карл остался в Кировском интернате, а я вернулась в нашу уютную квартиру в Москве. И всё же своё слово молодой человек сдержал – следующей ночью мы снова встретились. Он начал приходить ко мне во сне. Вернее, я думала, что это были сны, а на самом деле он, конечно же, прилетал в астрале. Он научил меня выходить из тела, и мы вместе путешествовали. Сначала по земному шару, потом, как он и хотел, в открытом космосе. Каждый раз я с замиранием сердца ждала захода солнца, предвкушая новое ночное приключение. Это было для меня единственной отдушиной, уникальным спасением от монотонной дневной жизни.

Позже мы впервые занялись любовью – разумеется, тоже астрально. Ощущения, которые я испытала тогда, не поддаются описанию. Возможности наших тел сильно ограничены, поэтому физическая близость никогда не сможет доставить такого глубокого удовлетворения, как соединение душ. До сих пор я не переживала в реальности чего-то хотя бы отдалённо похожего на это состояние.

Однажды Карл сказал мне, что мечтает быть рядом не только ночью, но и днём. Наверное именно поэтому, как только ему исполнилось восемнадцать, он без предупреждения переехал в Москву. Одним весенним утром, когда я шла в школу, он подкараулил меня у моего дома и, подкравшись сзади, закрыл мне ладонями глаза. Угадать, кто стоит за моей спиной, было совсем не сложно, гораздо сложнее – поверить в то, что это происходит в реальности. Помню, я тогда попросила его ущипнуть мою щёку, а он пылко прошептал мне на ухо, что теперь готов щипать меня сколько потребуется и за любые части тела. На занятия я в тот день так и не попала – в первый раз за все десять лет школы бессовестно прогуляла уроки…


– А как твои родители отреагировали на ваши отношения? – с любопытством спросил я, перебивая её.

– Знаешь, на удивление спокойно. По крайней мере, видеться нам они никогда не запрещали. Папа, конечно, поначалу скептично относился к его внешнему виду, как и к его социальному положению – Карл тогда жил в общежитии, в комнате с ещё десятью приезжими, а работал помощником мотомеханика в каком-то маленьком гараже за копеечную зарплату. Но в итоге родители поступили довольно мудро – предложили по знакомству устроить его на хорошую должность в офис. Правда, от их помощи он вежливо отказался, объяснив, что хочет всего добиться сам.

– И он добился, кстати, – я снова вклинился в её монолог. – Он сейчас на «харлее» гоняет, причём на ограниченной серии, а это недешёвое удовольствие. Да и в официальный сервисный центр к ним, я полагаю, кого попало работать не берут.

– Я в нём и не сомневалась, – тихо ответила Марина и, опустив голову, замолчала.

– Прости, что перебил. Продолжай.

Я обнял её и, пытаясь подбодрить, прижал к себе. Собравшись с мыслями, она через некоторое время снова заговорила:

– В общем, наши отношения складывались подозрительно хорошо. До тех пор, пока через несколько лет он внезапно не ошарашил меня неожиданным решением расстаться. Причины он толком не объяснил, моих уговоров тоже не слушал. Всё было решено ещё до того момента, когда он со мной заговорил. Мы стояли на Патриаршем мосту, и он, задумчиво глядя на храм Христа Спасителя, вдруг сказал, что не создан для семейной жизни. Что он на Земле не для этого, что у него другая судьба, и там нет места личным отношениям. Обнимая меня на прощанье, он просил только об одном: ни в коем случае не выходить больше в астрал. Снова вернуться в реальность и забыть всё, что я видела и испытывала ночами. Но разве это возможно забыть?!