— Посмотрите на меня!

Скрестив руки на груди, Серинис нехотя обернулась:

— Пожалуйста.

— Не смейте даже думать, что вам удастся отвоевать его! Я слишком долго охотилась за ним, чтобы отдавать такому ничтожеству, как вы! И поверьте, ваше детское прозвище ничто по сравнению со слухами, которые я распущу о вас!

— Право, Жермен, вы напрасно утруждаете себя. Вряд ли я когда-нибудь впредь увижусь с мистером Бирмингемом. — Серинис подавила вздох, и, словно возражая ей, ребенок зашевелился. Это резкое движение застигло ее так внезапно, что она ахнула и прижала ладонь к животу.

Жермен изумленно вытаращила глаза: итак, ее подозрения оправдались! Округлостью под складками юбки Серинис обязана отнюдь не пышности форм. И похоже, Бо Бирмингем не знает о том, в каком положении находится маленькая распутница, на которую он глазел вчера.

— Ну что же, поскольку все решено, у меня нет причин задерживаться. Мне предстоит сделать немало покупок к балу в честь помолвки Сюзанны Бирмингем. Пока!

Заметно повеселев, Жермен грациозно проплыла по коридору к входной двери. Она ни на минуту не пожалела о своем визите: увиденного достаточно, чтобы навсегда погубить репутацию Серинис и оставить лишь пепел от влюбленности Бо Бирмингема в эту девчонку. Вчера Бо вскользь упомянул, что сегодня его не будет дома, но, несмотря на это, Жермен решила, что у нее есть отличный повод навестить его.


День только начинался, а Бо уже был одет и на ногах, и не потому, что привык рано просыпаться. Понимая, что раздражение помешает ему уснуть, он даже не попытался лечь в постель. Всю ночь он вышагивал по кабинету, постепенно опустошая бутылку бренди. Наконец он рухнул в кресло у письменного стола и с тех пор сидел, не сводя глаз со стопы бумаг — документов, подписанных Серинис. Теперь оставалось лишь передать их Фаррадею, и с несостоявшимся браком будет покончено раз и навсегда.

Вероятно, в тысячный раз Бо изучал отчетливую подпись Серинис, и постепенно пустота в его сердце росла. Черт бы ее побрал! Задумалась ли Серинис хоть на мгновение, прежде чем поставить подпись? Приходило ли ей в голову, что возможно и другое решение? Разумеется, нет — по крайней мере с тех пор, как она рассердилась на него на борту «Смельчака». А сам он глупец, если способен сожалеть о случившемся. Он проявил слабость, открыв ей душу, желая продолжения брака, и теперь расплачивался за это. Но довольно сожалений! Он готов перевернуть Чарлстон вверх дном. Он окружит себя женщинами, утонет в их ласках, исполнит все свои желания, не остановится, пока не упадет от усталости!

Бо встал из-за стола и подошел к окну, откуда был виден залив. Приготовления к очередному плаванию следует начать, как только мистер Оукс доставит на борт новый груз. Плавание и далекие порты избавят его от угрызений совести. В конце концов, у него больше нет причин задерживаться в городе. Через несколько дней Серинис перестанет принадлежать ему.

С тяжким вздохом он покинул кабинет и поднялся наверх. Теперь можно и отдохнуть, ведь он окончательно изнемог после бессонной ночи. В просторной спальне он заглянул в гардеробную и пристально оглядел себя в зеркале. Прежде всего следует сбрить густую щетину, избавиться от привкуса бренди во рту, причесаться… Он мельком взглянул в сторону ванны, приготовленной вчера вечером и оставшейся нетронутой. Вода давно остыла, но, может, холод пойдет ему на пользу.

Через минуту он уже лежал в холодной воде, положив голову на край огромной ванны. К нему вновь вернулись мысли о Серинис. Излюбленных воспоминаний о ней у Бо не было: все, что он помнил, вызывало в нем трепет. Но если бы ему предложили выбрать самый памятный случай, он назвал бы поцелуй после церемонии бракосочетания. Учить Серинис целоваться оказалось соблазнительным, возбуждающим и на редкость благодарным занятием. На второе место он поставил бы момент, когда ласкал укромное местечко ее нежного тела и обнаружил, что тонкая преграда мешает проникнуть внутрь. Он возликовал, выяснив, что Серинис еще никогда не была близка с мужчиной. А потом ему вспомнился сон, в котором Серинис поднималась навстречу ему, впиваясь ногтями в его спину…

Бо выругался, обнаружив, что вновь думает о ней. Когда же это кончится?

Полчаса спустя он сдернул с кровати покрывало и улегся в постель нагишом. Сон почти сразу сморил его, но даже в сновидениях он видел картину, нарисованную щедрым воображением: Серинис сидела на корточках рядом с кроватью, а на ее полной груди играл мягкий отблеск лампы.


Стерлинг Кендолл поднялся в обычный час и машинально оделся, обдумывая то, что не имело никакого отношения к его обожаемым грекам. Уже покинув спальню и направившись по коридору к комнате племянницы, он продолжал размышлять, каким образом следует начать расспросы. Помедлив перед закрытой дверью, он вспомнил, что впервые увидел Серинис, когда ей исполнилось всего два дня от роду. Будучи бездетным и подозревая, что ему суждено остаться холостяком до конца своих дней, Стерлинг с первого взгляда полюбил прелестное крохотное существо.

Он наблюдал, как с годами Серинис превращается в необычно вдумчивого, умного ребенка, и втайне гордился ее успехами. Когда буря преждевременно унесла в могилу его любимого брата и невестку. Стерлинг отчаялся, не зная, как поступить с их дочерью. Лидия избавила его от мучительных сомнений, но за прошедшие пять лет он бессчетное множество раз сожалел о том, что отпустил Серинис в Англию.

Неожиданное возвращение племянницы переполнило его радостью. Тем более Стерлинг больше не мог игнорировать тот факт, что на племянницу обрушилась беда.

Простодушный человек, довольствующийся обществом книг и работой в саду, он ни в коем случае не был существом не от мира сего. Он наблюдал за жизнью окружающих и прочел множество книг. Он приобрел обширные познания о человеческой натуре, от него не ускользнуло напряжение, возникающее при встречах между Серинис и Бо Бирмингемом, Заметил он и то, чем занималась юная пара в тот момент, когда он открыл дверь и обнаружил ее на крыльце. А между тем племянница продолжала уверять, будто ее брак не осуществился! Стерлинг не сомневался, что таким было решение капитана, ибо ни одна женщина в здравом уме не согласилась бы смириться с судьбой, которая ждала Серинис.

Как бы ни хотелось Стерлингу поверить, что его опасения беспочвенны, откладывать разговор было невозможно. Решительно вздохнув, он поднял руку, чтобы постучать в дверь, но застыл, услышав звук, донесшийся из комнаты. Спустя мгновение звук повторился. Стерлинг уже собирался выбить дверь, когда его вдруг осенило: Серинис мучила рвота.

Стерлинг не стал разубеждать себя, предполагая, будто племянница съела что-то неподходящее. Распрямив плечи, он сжал пальцы в кулаки. Беспокоить Серинис ни к чему. Побеседовать следует с Бо Бирмингемом.


Открыв парадную дверь, месье Филипп объяснил миловидной гостье:

— Прошу прощения, мадемуазель, но капитан никого не ждет. По-моему, он до сих пор наверху.

— Вы дворецкий? Предположение насмешило Филиппа.

— О нет, мадемуазель! Я — шеф-повар капитана, Филипп Моне. Здесь нет дворецкого, только горничная, она моет пол в кухне. На лице Жермен Холлингсворт появилось озадаченное выражение. Зная о том, как богат Бо, она считала, что в его доме должна быть целая свита слуг. Став здешней хозяйкой, она намеревалась потребовать удовлетворения всех своих прихотей.

— Не кажется ли вам странным, что в таком большом доме работают лишь двое слуг?

— Скоро из Англии прибудут новые слуги, чтобы заменить прежних — те получили расчет, мадемуазель, — объяснил Филипп. — Прежняя прислуга слишком разленилась, пока капитан был в плавании. Он явился домой внезапно и обнаружил, что работой занята лишь горничная. — Филипп провел пальцем поперек шеи, намекая на то, что слуги-лентяи не сносили головы. — Остальные в два счета оказались на улице.

— Стало быть, у капитана Бирмингема нет рабов?

— О, что вы, мадемуазель!

Жермен мило улыбнулась, решив, что Бо вскоре откажется от прежних привычек.

— Не могли бы вы доложить капитану, что его спрашивает мисс Жермен Холлингсворт? Если он не прочь уделить мне несколько минут, я хотела бы поговорить с ним.

— Слушаюсь, мадемуазель. — Филипп указал на соседнюю дверь: — Не хотите ли пока пройти в гостиную?

— С удовольствием. — Жермен последовала за ним в гостиную и, дождавшись приглашения, грациозно опустилась на кушетку.

Через несколько минут Бо спустился в гостиную, одетый в бриджи, рубашку и низкие черные сапоги. Пребывая отнюдь не в лучшем настроении, он резко хмурился, поскольку успел проспать всего час, прежде чем Филипп постучал в дверь спальни. Временами Жермен казалась ему забавной: щебетала без умолку, а тем временем мысли Бо блуждали далеко-далеко. Но чаще общество брюнетки утомляло его: он ненавидел бессмысленную болтовню и жеманство.

— Надеюсь, я не помешала вам, Бо, — проворковала Жермен с милой улыбкой, направляясь навстречу. — Вчера я забыла в вашем экипаже шаль и уже успела соскучиться без нее. Не могли бы вы попросить кучера принести ее мне?

— Разумеется, — ответил Бо, размышляя, почему Жермен не обратилась с той же просьбой к Филиппу. Разыскав шеф-повара в кухне, Бо отдал приказ, а вернувшись в гостиную, увидел, что гостья разглядывает висящую над камином картину, которая изображала корабль Бо.

— С.К.? — Прочитав подпись художника, Жермен вопросительно приподняла бровь. — Это означает Серинис Кендолл?

— Да, это одна из ее работ, — ответил Бо, безучастно глядя в окно. Ему нравилась картина, и он знал, что она всегда будет напоминать ему о девушке, завладевшей его сердцем.

— Похоже, вы и вправду восхищаетесь ее талантом, если решили повесить картину на самом видном месте, — заметила Жермен, надеясь вызвать Бо на откровенность.

— Я считаю, что ей удалось правдоподобно изобразить мой корабль.

— Насколько я понимаю, она сопровождала вас в последнем плавании из Англии.

Бо оглянулся, не понимая, откуда Жермен узнала об этом, и спросил без обиняков:

— Откуда вы знаете?

— От самой Серинис — вчера я навестила ее. Видите ли, утверждая, что мы не знакомы, я ошиблась, и лишь потом вспомнила, что мы учились в одном пансионе. Поэтому я сочла своим долгом принести ей извинения лично.

Очень мило с вашей стороны, — насмешливо заметил Бо. Ему было не занимать проницательности, когда речь заходила о женских уловках. Бо чувствовал, что Жермен не терпится поведать ему еще кое о чем и что она лишь ждет удобного момента, намереваясь сделать выстрел с сокрушительной точностью. — Ну и как вы нашли Серинис? Она здорова?

Жермен пожала плечами.

— Пожалуй, да, но вы же понимаете, каково приходится женщинам в столь… деликатном положении…

Бо уставился на Жермен так, будто она лишилась рассудка.

— Нет, не понимаю. Жермен ухитрилась покраснеть.

— Дамам не пристало произносить вслух это слово… — Она понизила голос до шепота. — Я имею в виду беременность…

— Что за нелепость!

— Напротив, — возразила Жермен и придвинулась ближе, доверительным тоном объяснив: — Я видела все своими глазами. Ее талия уже заметно округлилась — по-моему, она уже на четвертом или на пятом месяце. Уверена, вскоре пикантные сплетни дойдут и до вас. Молодая незамужняя женщина едва ли в состоянии скрыть подобное положение, и кроме того, Серинис так худощава, что ее живот буквально бросается в глаза.

От потрясения Бо онемел. Четыре месяца назад он был серьезно болен и ничего не помнил. Именно с того времени его начали преследовать воспоминания о ночи любви с Серинис. Погрузившись в раздумья, он отвернулся и направился к большому шкафу у дальней стены гостиной. Достав хрустальный графин, он глотнул из него, вернул пробку на место и лишь затем осознал, что в графине находится напиток, который он терпеть не мог.

— Что с вами, Бо? — воскликнула Жермен. Даже ее отец, который зачастую злоупотреблял спиртным в семейном кругу, пропускал первый за день стакан не раньше чем после обеда.

Услышав вопрос, Бо чуть не расхохотался. Теперь-то он понял, что Жермен задумала погубить репутацию Серинис, но избрала в наперсники совсем не того, кого следовало.

— Мне понадобится некоторое время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

Гостья нахмурилась, пытаясь разгадать смысл замечания. Наконец, отчаявшись понять, что он имеет в виду, спросила:

— О какой мысли вы говорите?

— Об отцовстве.

У Жсрмен вытянулось лицо:

— Что вы имеете в виду, Бо?

— Видите ли, я ни о чем не подозревал, но, судя по вашим словам, скоро стану отцом.

— Значит, вы… и Серинис Ксндолл… — Она ахнула и застыла с раскрытым ртом и вытаращенными глазами, напоминая морского окуня. — Вы хотите сказать, что вы — отец ее ублюд…

Бо с удовольствием перебил:

— Я хочу сказать, что моя жена ждет нашего первенца.

— А я и не знала, что вы женаты… — отозвалась Жермен еле слышным шепотом.