— Уже ничего, — пробормотал монтер, он словно боялся смотреть в ее сторону, — я ищу дефект в телефонных проводах.

— Нашли?

— Кажется, здесь провода в порядке, извините за беспокойство. — Тут монтер наконец внимательно посмотрел на Женю, словно стараясь получше запомнить. Но девушка демонстративно смотрела на стену, где висела репродукция с одной из самых любимых ее картин — «Автопортрет» Ван Гога, тот самый, где он изображен сразу после того, как лишил себя уха. Эта картина давала Жениным коллегам повод для бесконечных насмешек.

— Сразу видно, что ты любишь всяких извращенцев, — говорили они, — у других висят Шварценеггер или, на худой конец, Жан-Поль Бельмондо, а у тебя — псих с отрезанным ухом.

Женя взяла телефонную трубку и набрала номер диспетчера.

— Не соединяйте меня ни с кем, — попросила она, — у меня тут монтер что-то делает. Я не могу работать при нем. Странно, что вам разрешили ворваться ко мне без предупреждения, — зло бросила Женя монтеру.

— Не сердитесь, — попросил он ее, — ведь я тоже на работе — сейчас проверю провода еще в одном месте и уйду.

— Давайте скорей, — уже спокойнее произнесла Женя.

Но у нее тут же вновь появился повод для возмущения. Монтер теперь копался в проводах чуть ли не у самых ее ног. Женя молча смотрела на его бейсболку и злилась.

«Еще минута, и я стукну его по голове чем-нибудь тяжелым!» — подумала она, и монтер, словно прочитав ее мысли, тут же извинился, собрал свои инструменты и исчез так же бесшумно, как и появился.


3

Оказавшись на улице, Алексей первым делом снял с себя бейсболку и с наслаждением бросил ее в первую же урну. Ему захотелось подпрыгнуть и закричать во все горло:

— Я их сделал, черт побери!

Но, конечно, кричать он не стал, быстро зашагал в сторону редакции с глупейшей улыбкой на лице. Благодаря именно этим ощущениям Алексей все еще не расстался с карьерой бульварного журналиста. Ему нравилось чувствовать, как невыполнимое на первый взгляд задание поддается ему. Очевидно, примерно те же чувства испытывает и взломщик сейфов или компьютерный хакер, после удачного внедрения в засекреченную базу данных.

После Алины Алексею удалось проникнуть еще к нескольким девушкам. Он отснял целую пленку — фотографии должны были получиться очень удачными. Он записал на диктофон несколько самых интересных и двусмысленных разговорчиков. Алексей считал, что ему повезло, он напал на беседу, в которой разыгрывалась сцена группового секса. Девушка мастерски владела ситуацией.

«В ней пропадает классный режиссер, — подумал тогда Алексей, — интересно, получает ли она сама от этого занятия хоть какое-то удовольствие?»

Именно об этом он собирался написать. По дороге в редакцию Алексей обдумывал свою будущую статью. Он напишет о виртуозной работе девушек, о сексуальном голоде мужчин, о неиссякаемой человеческой фантазии.

В редакции Алексея встретили как героя, первопроходца, только что вернувшегося из опасного путешествия. Собственно, так оно и было. Если бы Алексея разоблачили, всей редакции грозили бы серьезные неприятности. Наверняка не обошлось бы без судебного разбирательства.

— Никто ничего и не заподозрил, — гордо рассказывал окруженный журналистами Алексей. Секретарша шефа наливала ему кофе, и сам шеф, с выражением глубочайшего удовлетворения на лице, вертел в руках камеру-»зажигалку» и кассету из портативного диктофона. — Я обшарил все закоулки их фирмы, — продолжал рассказывать Алексей, — от чердака до подвала, собрал отличный материал и сыграл отличного монтера.

— Ты, надеюсь, обнаружил то самое подключение? — спросил Софрошкин.

— Конечно, — ответил Алексей, — «обнаружил» его в подвале. Я сочинил для их шефа самую настоящую детективную историю. Будто бы телефонный мошенник подкопался к кабелю, ведущему в подвал, и, подсоединясь к нему, вел халявные международные разговоры. Шеф «Сезама» был счастлив. Я убедил его в том, что изолировал кабель самым надежным образом и что теперь никто, даже самый виртуозный мошенник, не сможет присоседиться к нему. Я провозился в этом подвале довольно долго, для большей убедительности перемазался землей и машинным маслом, и на прощание господин Смирнов даже вручил мне чаевые.

— Сколько? — деловито спросил Цыпа.

— Секрет, — ответил Алексей, — но не переживай, я их заслужил. Ведь теперь фирма может не платить по счетам.

— Послушай, — спросил Софрошкин, — а если бы это подключение произошло на самом деле, кому пришлось бы оплачивать счета?

— Конечно, владельцу номера, с которого велись разговоры, — ответил Алексей, — так объяснил мой приятель с телефонного узла. Подобных мошенников поймать практически невозможно, и ни в чем не повинным гражданам приходится расплачиваться за них.

— А если Смирнов узнает? — озабоченно спросил шеф.

— Маловероятно, — успокоил его Алексей. — Он решил свою проблему, и больше его ничто не интересует. Главное, что ему не придется выкладывать свои денежки. Другое дело, когда статья будет написана: Смирнов попытается выяснить, каким образом произошла утечка информации. Не исключено, что первым делом он решит проверить личность монтера с телефонной станции. Насколько я понял, в «Сезам» людям со стороны путь заказан.

— Ничего, это уж не твои проблемы, — сказал Софрошкин. — Если твой приятель с телефонного узла не выдаст, то никакой Смирнов тебя не найдет. Под твоим псевдонимом может печататься кто угодно. Короче, все это я беру на себя. Твое дело — написать хорошую, захватывающую статью, и как можно скорее.

— Не беспокойтесь, шеф, статья выйдет что надо. Но чтобы она получилась «супер», мне необходимо сделать за счет редакции пару звонков своим подружкам из «Сезама». Согласитесь, я заслужил эту невинную шалость.

— Старик, кажется, ты запал на это дело! — со смехом воскликнул Кубрик.

— Конечно, — очень серьезно ответил Алексей. — Стоит попробовать разок, и все, ты уже навеки раб телефонного секса. Ну а вы, шеф, что думаете по этому поводу?

На лице Софрошкина отразилась целая гамма чувств — и недовольство, и сомнение, и опека, боровшиеся с желанием продемонстрировать широту души. Наконец Софрошкин принял решение.

— Ладно, — сказал он, — только недолго — два раза по пятнадцать минут, и не больше.

— А можно три раза по десять минут? — сдерживая смех, спросил Алексей.

— Хоть десять раз по три минуты, даю тебе тридцать минут халявного времени и ни минуты больше. Материала у тебя достаточно, в конце концов, кое-что ты можешь сам додумать. Тебе не привыкать. А сейчас, — повысил голос Софрошкин, — быстро позовите мне фотографа и наборщицу. Надо срочно напечатать фотографии и расшифровать диктофонную пленку. И чтобы к вечеру все было готово! А ты, — сказал он Алексею, — можешь звонить из моего кабинета.

Алексей на этот раз настоял на том, чтобы его оставили в одиночестве. Он выставил всех из кабинета шефа, плотно закрыл дверь и в раздумье застыл над телефонным аппаратом.

«Кому бы позвонить? — никак не мог решить он. — Той самой блондинке, Даше, которая изображала групповуху, или рыженькой Линде с детским голоском, ее, наверное, любят нимфоманы?» — Он думал и вспоминал в это время портрет Ван Гога с забинтованной головой, усталые серо-синие глаза и лейкопластырь на указательном пальце.

— Могу я побеседовать с Алиной? — сказал диспетчеру Алексей.

— Минутку, — ответил приятный женский голос, — Алина сейчас занята, может быть, поговорите с кем-нибудь еще или будете ждать?

— Я перезвоню вам минут через пятнадцать, — ответил Алексей. Неожиданно для самого себя он почувствовал что-то вроде укола ревности.

«Интересно, с кем и о чем она сейчас говорит? — подумал он. — И главное — что она при этом чувствует. По ее виду не скажешь, что эта женщина рождена для занятий сексом по телефону. Наверняка просто зарабатывает себе таким образом на жизнь. Собственно, и я занимаюсь почти тем же. — Алексею стало грустно. — И зовут ее скорее всего не Алина. Интересно, как? Познакомиться бы с ней поближе, просто так, не для статьи».

Алексей сделал еще одну попытку дозвониться Алине. На этот раз ему повезло.

— Здравствуй, милый, — услышал он знакомый чуть хриплый голос, — знаешь, как у нас будет сегодня?

— Как? — послушно спросил Алексей.

— Под нежную музыку Вивальди, под аромат масла еланг-еланга, которое я согрела на огне свечи. Я дышала этим ароматом, пока ждала тебя, и теперь я сама не своя от желания. Скорей же, — почти простонала она, — зачем ты медлишь, иди же ко мне. Помочь тебе раздеться?

— Давай, — согласился Алексей, а сам представлял в это время ее руки. Его так и подмывало спросить, где она порезала палец, но он сдержался, послушно принимая правила игры.

Алина говорила с ним, и Алексей чувствовал, как постепенно подпадает под обаяние ее хриплого голоса. Вдруг ему показалось, что все это происходит с ними на самом деле.

— Ты целуешь меня, — сказала она так убежденно, что Алексей, к своему удивлению, подхватил.

— Да, я целую тебя в спину, в ложбинку между лопаток, — произнес Алексей и даже испытал что-то вроде нежности.

«Боже мой, какие изыски, в ложбинку между лопаток», — скептически подумала Женя и насмешливо подмигнула безумному Ван Гогу.


4

На следующий день в «Сезаме» разразился грандиозный скандал. Это случилось как раз перед очередным перерывом в Жениной работе. Только она успела закончить разговор, как услышала странный шум в коридоре. Она выглянула и увидела Светлану, девушку лет двадцати двух, которая работала в фирме чуть дольше, чем сама Женя. Светлана делала нечто совершенно невообразимое — она кричала на Смирнова.

— Ну и что! — на весь коридор раздавался ее тонкий, почти детский голос. — Какая вам разница, я же не сплю с ними на самом деле.

— Сейчас же замолчи и возьми себя в руки! — увещевал ее Смирнов. Впрочем, этот совет пригодился бы и ему самому. С покрасневшим лицом и растрепанными волосами он выглядел довольно устрашающе. По крайней мере таким Женя его еще не видела с тех пор, как Витька в университете подрался из-за девушки с однокурсником.

Светлана почти под конвоем Смирнова проследовала в его кабинет. Наступило время перерыва. Девушки вышли из кабинок и собрались в столовой. Все были крайне заинтригованы, и никто ничего не знал.

— Что случилось? — раздавались вопросы.

— Девочки, на службе настоящий шухер, — неожиданно прозвучал голос Валентины. Валя работала на фирме давно, едва ли не с самого открытия, и была на очень хорошем счету у Смирнова. Женщина лет тридцати с лишним, она весьма тщательно следила за собой, два раза в неделю плавала в бассейне, раз в неделю играла в большой теннис. Имелся у нее и образцово-показательный муж, который гордился тем, что жена нашла такую хорошую работу. Фотографии их двоих детей Валя всегда носила с собой и охотно показывала их всем своим знакомым.

— Ты что-то знаешь? — спросила у Вали одна из девушек.

— Кое-что слышала, — уточнила Валя, — ведь моя кабинка рядом со Светкиной.

— Ну и что там произошло? — воскликнул хор женских голосов.

— Значит, я работаю, обслуживаю сразу двух придурков, они захотели, чтобы я им обоим одновременно…

— Валя, — взмолились девушки, — о работе не надо, давай по существу.

— Хорошо, — согласилась Валя, — так вот неожиданно я слышу, как по коридору кто-то идет, а потом заходит к Светке в кабинку. Сначала все было тихо, а потом раздались крики. Мне стало ужасно любопытно, а тут очень кстати оба моих придурка закончили, и я быстренько выскочила в коридор, чтобы послушать. — Валя сделала большие глаза и продолжала: — Вот, кричал наш шеф. Мне не очень хорошо было слышно, я боялась приближаться, но суть сводилась к тому, что Светка нас всех надула при поступлении на работу.

— А что она такого сделала? — с недоумением спросила Таня.

— А вот этого я как раз не поняла, — ответила Валя.

— Ну-у, — разочарованно протянули девушки, и вдруг все затихли. В столовую вошла Светлана. У нее было очень злое лицо и опухшие от слез глаза. Девушки тут же окружили зареванную Светлану. Одна протягивала ей стакан сока, другая зажженную сигарету, хотя Света не курила. Но никто еще не знал, что произошло. Наконец Света кое-как успокоилась, села за столик.

— Уволили, — упавшим голосом произнесла она.

— За что?! Что ты натворила? — посыпались вопросы. — Назначила свидание клиенту, а Смирнов подслушал?

— Хуже, — сказала Света, — он догадался, что я девственница.

— Что?! — никто сразу не поверил услышанному. — Ты девственница, как это так? Не может быть!

— Почему не может быть! — возмутилась Светлана. — Или вы считаете, что любая девушка расстается с невинностью еще в школе?