— Иногда, в последние годы больше. Остановлюсь в церкви и молюсь за Джека.

Брэд кивнул и не спросил, в чем смысл такого действия. Важно, что Фейт понимала и это казалось ей нужным. В детстве она несколько раз заявляла, что хотела бы стать монахиней. Джек испугался и велел выбросить из головы мысли о монастыре. Потом девочка подросла и стала думать о замужестве и детях. И брат решил, что это намного естественнее.

— А вы с Пэм ходите вместе в церковь? — спросила Фейт.

Они стояли на Пятой авеню. Настала пора проводить ее домой, но Брэду ужасно не хотелось расставаться. Он улыбнулся в ответ на ее вопрос.

— Пэм то ли убежденная атеистка, то ли агностик — никак не разберу. Она считает, что Бога нет. — Он произнес это без всякого осуждения. Просто его жена верила в то, во что верила. Вера самого Брэда не отличалась твердостью, но он был уверен в существовании Всевышнего.

— Печально, — проговорила Фейт, и Брэд улыбнулся. — А сыновья?

— Не уверен, что у них есть твердые убеждения на этот счет или они придают этому большое значение. Я не руководил их религиозной жизнью, решил, пусть когда-нибудь определятся сами. Я ведь уже давным-давно не хожу в храм. А вы с Алексом ходите?

— Он, как и ты, член епископальной церкви, но службы никогда не посещает. Не любит, считает пустой тратой времени. Говорит, это женское занятие. И девочки не ходят, если только иногда забегут поставить свечку.

— А я, когда был маленьким, всегда считал это волшебством. Верил, что достаточно помолиться, и все сбудется. Мне это, кажется, твоя мать внушила.

Мать Фейт была набожной женщиной и только благодаря этому сносила все невзгоды замужества, хотя ни разу не призналась, что чувствовала себя несчастной. В ту пору в семье Фейт было много секретов и недомолвок.

— Я тоже верила, что молитвы будут услышаны, — печально кивнула Фейт.

— А теперь? — вскинул глаза Брэд.

— Иногда сомневаюсь.

— Из-за Джека? — Он пристально посмотрел на нее. В холодном декабрьском воздухе их дыхание вырывалось белыми плюмажами пара. Фейт кивнула в ответ. — Это смешно, — продолжал Брэд. — Я человек не набожный и никогда им особенно не был, в церковь ходил разве что с вами и вашей матушкой, но верю ее словам — все молитвы будут услышаны.

Фейт вздохнула и, размышляя над тем, что он сказал, серьезно посмотрела на Брэда.

— Я хотела бы испытывать такую же уверенность.

— А я все-таки считаю, что так оно и есть. — Брэд почувствовал в горле ком, а Фейт, глядя на старинного друга, не решилась бы сказать, отчего у него на глазах слезы — от морозного ветра или чего-нибудь другого. — Джек бы со мной согласился.

Фейт ничего не ответила, только кивнула. Потом, не говоря ни слова, вложила руку ему в ладонь, и они медленно пошли по Пятой авеню.

Глава 10

В пятницу, на следующий день после того, как они откатались на коньках, Брэд улетел из Нью-Йорка. Утром он позвонил Фейт рассказать, как у него все болит — едва сумел сползти с кровати. Но тем не менее с радостью вспоминал, как они провели время. По дороге в аэропорт он собирался заехать к ней попрощаться, но обнаружилось, что совсем не осталось времени — пришлось спешить, чтобы не опоздать на самолет. Вместо этого он позвонил ей из аэропорта.

— Хотел тебя обнять, Фред, и пожелать счастливого Рождества. — По его грустному голосу чувствовалось, как он расстроен тем, что не пришлось напоследок увидеться. — Вчера был самый замечательный вечер в моей жизни. Устроим что-нибудь подобное, когда в следующий раз выберусь в Нью-Йорк.

Однако такая поездка не входила в его ближайшие планы. Теперь он редко бывал в этом городе, разве что на конференциях. Зато ездил сюда постоянно, когда работал в адвокатской конторе тестя.

— Мне тоже очень понравилось, — подхватила Фейт, испытывая легкое разочарование от того, что Брэд уезжает. — Хорошо, что мы зашли с тобой в собор Святого Патрика.

— Очень хорошо. Может быть, соберусь и поставлю за Джека свечу где-нибудь в Сан-Франциско. Для меня это очень важно.

— Знаю, — кивнула Фейт. — А я поставлю свечу в полночную службу в сочельник. Зоя тоже обычно ходит со мной.

Слова Фейт навели Брэда на мысль, что лучше и ему пойти в храм, чем торчать на рождественском приеме, куда Пэм пригласила сто человек. Хотя в сочельник они особенно не заняты: обычно ужинают у ее отца, возвращаются домой и ложатся спать. Сыновей нет, и в этом году они решили не украшать елку.

— Когда приезжает Зоя? — Брэд не помнил дату, только знал, что через несколько дней. А Алекс — завтра.

Накануне, когда он проводил ее домой, Фейт пригласила его на несколько минут в особняк, завела в кабинет и показала компьютер, на котором набирала свои электронные письма. Кабинет оказался маленькой уютной комнаткой со множеством фотографий и всякой, как она выражалась, сентиментальной чепухой. Брэд обрадовался, что воочию увидел место, откуда она ему пишет. Теперь он мог живо представлять ее за клавиатурой.

— Зоя приезжает сегодня вечером, — ответила Фейт. — После этого все пойдет кувырком: круглые сутки гости, по всему дому разбросанная одежда, пицца на заказ за полночь.

— А я теперь скучаю по таким денькам, — грустно проговорил Брэд. Ему не хотелось расставаться с Фейт. — Позвоню тебе в выходные. Оба дня буду работать в своей конторе. Береги себя, Фред.

— И ты тоже. И спасибо за два восхитительных вечера. Мне безумно понравилось.

— И мне, помолись за меня, когда будешь в церкви. Мне постоянно требуется помощь.

В это время объявили посадку на его рейс.

— Непременно, счастливого полета.

Брэд поспешил к стойке, а она сидела, не переставая думать о нем. Так странно и так прекрасно, что он вернулся в ее жизнь. Настоящий подарок. Самый лучший на Рождество. Лучше может быть только приезд Элли. Фейт еще предстояло сказать Зое, что ее сестра едет на праздники в Швейцарию. Но сейчас она думала только о Брэде и о том, что значили для нее эти два коротких вечера. Поразительно, как быстро они открылись друг другу: словно в прежние деньки, только гораздо интереснее, потому что оба стали мудрее. Такое утешение говорить с ним — в каких-то отношениях даже легче, чем с Джеком. С братом она постоянно спорила по поводу брака матери. Фейт видела, какой она всю жизнь была одинокой и несчастной женщиной. Джек же считал Чарльза славным малым и журил сестру за то, что она несправедлива к отчиму. И еще они избегали говорить о супругах. Фейт не любила Дебби, а брат терпеть не мог Алекса. Но когда она разговаривала с Брэдом, их не сдерживали родственные связи, и оказывалось, что они одинаково смотрят на многие вещи. Фейт расстроилась, когда узнала, сколь многим Брэд поступился в браке. Она его жалела. Пэм явно ему не подходила, но Брэд не собирался с ней расставаться. Конечно, благородно, но, на взгляд Фейт, не совсем верно. Но он мог сказать то же самое про Алекса. Ни у одного из них не сложился удачно брак, и ни один не обзавелся подходящим партнером. Хотя таких они сами выбрали и сами решили терпеть. Фейт уважала за это Брэда и одновременно сочувствовала.

Тем же вечером она послала ему электронное письмо — поблагодарила за ужины и за каток. И как только сообщение ушло, в доме появилась Зоя с четырьмя чемоданами, теннисной ракеткой, футляром с камерой и лэптопом в руке. Она свалила все это в холле и побежала на кухню. Налила себе стакан молока, и тут на пороге появилась мать.

— Добро пожаловать домой.

Фейт тепло обняла дочь и предложила поесть, но Зоя отказалась, заявив, что перехватила сандвич в аэропорту. Она положила себе мороженое и с сияющим лицом примостилась на столе. Фейт улыбнулась в ответ.

— Вот отрадное зрелище для истомившихся глаз. — Фейт была в восторге от того, что Зоя приехала на целых три недели.

— Так здорово снова оказаться дома. — Девушка лизнула ванильное мороженое и спросила: — Элли уже здесь?

— Нет. — Лицо Фейт заметно омрачилось. — Она отправилась в Швейцарию, в Санкт-Мориц, кататься на лыжах с Джеффом и его родственниками.

— Ты серьезно? — изумилась Зоя. — Она что, собралась за него замуж? — По мнению дочери, помолвка могла быть единственной причиной, по которой сестра решила праздновать Рождество в Европе.

— Насколько я знаю, нет, — ответила Фейт, — просто решила поразвлечься.

— И ты ей разрешила? — не поверила Зоя. Она знала, как важен этот праздник для матери, и не понимала, как она позволила Элли уехать. Но если так вышло, ясно, что не обошлось без Алекса.

— Элоиз сначала позвонила папе, и он дал согласие, поэтому я разрешила ей на этот раз, но сказала, что на будущий год ее присутствие дома обязательно. Так что и ты ничего не бери в голову. — Фейт погрозила дочери пальцем, и Зоя хмыкнула.

— Не беспокойся, мам, никуда не денусь. Только очень странно справлять Рождество без нее. — Девушка внезапно погрустнела. Она не представляла праздник без сестры, даже если они не всегда ладили. — Необычно и немного печально.

— Понимаю, — согласилась мать. — Но в течение трех недель ты будешь единственным ребенком в семье.

Зоя просияла.

— Это очень приятно. Кстати, а где отец?

— Летит из Калифорнии. Будет дома через несколько часов. Позвонил из аэропорта и сказал, что вылетает на день раньше и что до смерти устал.

— Я так, только спросила. — Зоя схватилась за телефон.

Через полчаса она сидела в своей комнате, распаковывая чемоданы и разбрасывая по полу одежду. Компьютер был включен, в дверь уже трижды звонили — это приходили ее школьные подружки. Доставили пиццу, и к тому времени, когда вернулся Алекс, гремела музыка, девушки хохотали, и Зоя заявила, что они уходят. Фейт была на грани обморока, когда на пороге спальни появился муж.

— У нас нашествие марсиан, — пожаловался он. — Когда я входил в дом, меня чуть не сбил с ног разносчик пиццы. Был еще какой-то, из китайского ресторана. Зоя заняла сто долларов, и в ее комнате не меньше двух сотен девчонок. Я уже отвык от того, что здесь творится, когда она дома. Не помнишь, как долго длятся рождественские каникулы? — Алекс выглядел совершенно измученным.

А Фейт только что закрыла кран в умывальнике Зои, иначе раковина непременно бы переполнилась. Но ей нравился шум, который приносила с собой дочь. Фейт чувствовала, что в дом возвращается жизнь.

— Она приехала на три недели. Как прошла поездка?

— Измотался, но относительно спокойно. Как ты думаешь, мы можем попросить ее сделать музыку потише. Или на все три недели придется вставить в уши затычки? Неужели так было всегда? — Он выглядел подавленным, поставил кейс и рухнул в кресло.

— Да, — ответила Фейт. — Именно поэтому мне так тоскливо, когда девочек нет дома. — Она посмотрела на мужа в упор. — Ты мне не сказал, что разрешил Элоиз не приезжать на Рождество домой. — Фейт изо всех сил старалась, чтобы в ее тоне не почувствовалось обвинения, но и так было ясно, что она недовольна. Супруги не разговаривали целую неделю. Пока Алекс находился в Лос-Анджелесе, ни один не позвонил другому.

— Наверное, забыл, — рассеянно объяснил он.

— Мог бы посоветоваться, прежде чем давать согласие. Элоиз застала меня врасплох.

— Так она едет домой или нет? — В голосе Алекса чувствовалась не столько вина, сколько озабоченность. Еще один человек в доме сведет его с ума. Муж успел забыть, что творится, когда собираются дочери.

— Нет, не приезжает. Объявила мне, что получила твое согласие. Что мне оставалось делать? Запретить ехать в Санкт-Мориц, чтобы выглядеть злобной ведьмой? Я разрешила.

— Пусть повеселится, — буркнул Алекс, снимая ботинки.

— Я ей заявила, чтобы это было в последний раз. Что бы там ни случилось, на Рождество дочери должны быть дома. Но стоит создать прецедент, и мы их больше никогда не увидим.

— С ней будет все в порядке, — примирительно проговорил Алекс.

— Не сомневаюсь, но я же по ней скучаю. — В это время музыка в комнате Зои стала громче на несколько децибел, затем громко хлопнула дверь.

— А я нет, — честно признался Алекс. — К тому же девочки поцапались на День благодарения. Так что даже неплохо, если они немного отдохнут друг от друга.

— Было бы лучше, если бы они пообщались и помирились, — упрямо возразила Фейт.

Она свято верила в семью и во все, что из этого вытекало. И теперь, слушая Алекса, Фейт вспоминала, о чем они два вечера говорили с Брэдом. Случались времена, когда они с мужем казались двумя противоположными полюсами. Хотя нет, они оставались на разных полюсах почти постоянно.

— Ну что, ты сможешь убедить Зою приглушить звук? Иначе я за три недели свихнусь, — жалобно попросил Алекс, направляясь в душ.