«Привет, Фред, — писал он. — Как поживаешь? Какие новости? Взяла каталоги? Если нет, поднимай задницу и бегом за дверь! Нечего терять время. Может статься, начнешь заниматься с января. Поспеши!

Как сама? Я рад, что мы повидались на прошлой неделе. Как волосы — все такие же длинные? Если хочешь, я в любое время готов их покрасить в зеленый цвет. Давай на День святого Пэдди? Или в розовый — на День святого Валентина? Или в красный и зеленый — на Рождество? Если не изменяет память, зеленый тебе очень шел.

Приехал и ушел с головой в работу. Приходится очень много заниматься тем делом, о котором я тебе рассказывал. Парень до смерти напуган. Надо его вытащить, но задача нешуточная. Кстати, а каковы твои интересы в юриспруденции? Мне кажется, если ты не гонишься за большими деньгами, то можешь стать хорошим детским адвокатом. Но если рассчитываешь на лишний доллар, тебе лучше поговорить с Пэм. Корпоративные дела — интересная вещь, но не моя стихия. Но не исключено, что она станет твоей.

Ну ладно, надо работать. Беги в университет. Береги себя. И не забывай писать. Любящий Брэд».

Фейт улыбнулась и, не отрываясь от экрана, нажала кнопку ответа. Она была горда, что успела взять каталоги Нью-Йоркского университета и теперь может отчитаться перед Брэдом. Набирая ответное сообщение, она чувствовала себя задорной девчонкой.

«Привет, Брэд! Только что вернулась из Провиденса. Вчера вечером чудесно провела время с Зоей: ужинали, хохотали, болтали и обнимались. Она поддержала твою идею. По дороге домой заезжала в Нью-Йоркский университет и — можешь за меня порадоваться — набрала кучу всяких бумажек! Теперь у меня есть вся необходимая информация. Еще звонила в Колумбийский университет. Не уверена, что сумею охватить большее количество учебных заведений. Но все-таки кое-что делаю! На этой неделе буду изучать каталоги. Алекс в Чикаго. Я ему еще ничего не сказала. Не представляю, как он отреагирует. Хотя нет, представляю! Будет ходить по потолку, а потом спустится и топнет ногой. И что тогда? Может, лучше не начинать Третью мировую войну из-за моей карьеры адвоката? Вот так все и кончится. Ну, посмотрим.

Мне понравилось твое предложение стать детским адвокатом. Звучит интересно, хотя не представляю, к чему это все приведет. Я всегда чувствовала, что неравнодушна к детям. Но это называется ставить телегу впереди лошади. Сначала Алекс. Затем заявления, экзамены… А если не пройду?»

В прошлом году она сполна ощутила себя приговоренной, когда переживала за Зою, а та ждала ответа из колледжей. Университет Брауна был ее предпочтением, и она была в восторге, когда поступила туда, а Алекс хотел, чтобы дочь пошла в Принстонский, Гарвардский или Йельский университет. Он был вне себя, когда узнал, что дочь отвергла все три вуза и захотела поступить в университет Брауна. Сам он кончил Принстон и мечтал, чтобы Зоя следовала по его стопам. Однако Зоя оказалась непреклонной, хотя отец называл университет Брауна «школой хиппи». Но Зоя только смеялась и говорила, что все выбирают в первую очередь именно его.

«А в остальном ничего нового, — заканчивала Фейт электронное письмо Брэду. — Элоиз о себе не сообщает, но я надеюсь, что у нее все в порядке. Ей нравится Лондон. Пока есть время, хочу поехать ее навестить. А то, если поступлю в юридическую школу, буду сильно уставать. — Поговорив с Брэдом и Зоей, Фейт поверила, что ее план может осуществиться. — Позвони, если снова соберешься в Нью-Йорк. Для меня это настоящая отдушина. Напиши еще, если будет время. Я знаю, как ты занят. Так что не беспокойся, когда сумеешь, тогда и сумеешь. Искренне любящая Фред». Написав это имя, Фейт опять улыбнулась.

Она листала один из каталогов, когда ее компьютер ожил, сообщая, что поступило новое сообщение. Сияя, она снова щелкнула по нужной иконке. Наверное, Брэд сидел за столом, когда пришло ее письмо, и поэтому сразу ответил.

«Умница! Теперь прочитай каталоги и запишись на следующий семестр в несколько классов отделения продолжающих образование. Это даст тебе нужный настрой. И фиг с ним, с Алексом. Фред, он не имеет права принимать за тебя решения. И не смеет останавливать, если ты в самом деле этого хочешь, а мне кажется, что так оно и есть. Ничего, постепенно свыкнется. Пойдешь на работу, будешь занята и связана по рукам и ногам. Нечего тебе торчать дома, бродить по комнатам и дожидаться его возвращения. Тебе нужна своя жизнь! Он ведь живет. Пора начинать и тебе. Так что давай, бегом! Ну, по-быстрому! Записывайся на учебу. Будь хорошей девочкой. Целую. Брэд».

Фейт понравилось получать от него письма и писать в ответ. Она стерла всю их корреспонденцию, прежде всего слова «Фиг с ним, с Алексом», и подумала: так бы сказал Джек. Остаток дня она посвятила чтению каталогов. Но когда вечером муж позвонил из Чикаго, ничего ему не сказала об этом. Такой деликатный разговор, как обсуждение ее возвращения к учебе, должен состояться при личной встрече. А когда Алекс вернулся в пятницу вечером, он выглядел совершенно вымотанным.

Фейт следовало до первого декабря зарегистрироваться в приемной комиссии. До первого февраля принимали заявления на юридическое отделение, а ответ приходил в апреле. Она заполнила необходимые документы для записи на два общих январских курса по юриспруденции и ускоренный курс подготовки к вступительному тесту, который должен был состояться сразу после Рождества. Но медлила и не посылала бумаги, сначала хотела поговорить с Алексом. Но когда тот вернулся домой, у него не было ни на что сил — только поесть и сразу в кровать. В субботу он отправился в контору и оставался там допоздна. И только в воскресенье Фейт показалось, что можно поговорить. Алекс читал воскресный выпуск «Таймс», а перед ним бурчал телевизор — шел футбольный матч. Фейт принесла ему тарелку супа и сандвич, но муж не оторвал от газеты глаз и ничего не сказал. Она сидела напротив и нервно теребила «Книжное обозрение» и журнал «Санди таймс».

— Я виделась с Зоей на прошлой неделе, — начала она. Алекс потянулся и сделал звук громче. — Она прекрасно выглядит и ей там нравится. — Фейт изо всех сил старалась перекричать комментатора.

— Знаю, — ответил Алекс, не поднимая глаз на жену. — Ты мне говорила. Как у нее с оценками?

— Кажется, хорошие. У нее скоро зимние экзамены.

— Надеюсь, она работает, а не только развлекается.

Зоя была добросовестной ученицей, и Фейт за нее нисколько не беспокоилась. Она ждала возможности обсудить с мужем свои планы, но соревноваться с газетой и телевизором было непросто. А перед Алексом громоздился целый ворох другого чтива. Нет, сам он не обратит на нее внимания — придется действовать. Фейт выждала еще пять минут и начала:

— Я хочу с тобой кое-что обсудить.

Вступление было очень осторожным. Фейт почувствовала, что у нее вспотели ладони. Оставалось надеяться, что Алекс окажется в подходящем настроении. Случались моменты, когда с ним невозможно было говорить, и Фейт начинала подумывать, не отложить ли ей беседу на другой день. Но в этот момент Алекс повернулся к ней и сделал глоток супа.

— Вкусный.

— Спасибо. Я говорила с Зоей по поводу Нью-Йоркского университета. — Она прыгнула в омут, но, похоже, угодила на асфальт.

Вот почему дочь называла отца ледяным. Временами он даже ей казался таким. Фейт твердила себе, что это не от того, что Алексу безразлична семья, просто у него голова занята важными делами. Она постоянно повторяла это себе и девочкам. До Алекса непросто было достучаться — только Элоиз имела к отцу особый подход. Но теперь Фейт предстояло убедить его самой. Никто за нее этого не сделает.

— Она собирается переводиться? — потрясенно переспросил муж. — Ты как будто говорила, что ей там нравится. Я ведь ей советовал поступать в Принстонский или Йельский университет!

— Речь не о ней, — спокойно возразила Фейт, — а обо мне.

— А ты тут при чем? — Алекс явно не понимал.

Фейт словно бы увидела, что рядом с ней стоят Брэд и Зоя и говорят, что ей следовало сделать.

— Я хочу записаться на курсы в Нью-Йоркский университет, — она понимала, что ее слова подействовали на мужа как разорвавшаяся бомба.

— Какие курсы? — Он сразу сделался подозрительным.

— Общие курсы на отделении продолжающих образование. По-моему, очень интересные. — Фейт чувствовала, что начинает волноваться. Муж таращился на нее, и его вид свидетельствовал о чем угодно, но только не о том, что он доволен.

— Это смешно, Фейт! К чему тебе учить юриспруденцию? На кой она тебе сдалась? Запишись на занятия в музей — это куда увлекательнее.

Алекс намеревался сбить ее с толку, прежде чем жена успеет высказаться. Но Фейт понимала: необходимо опередить мужа и самой вырваться вперед. И еще — молиться, чтобы он согласился. Их брак отличался тем, что все двадцать шесть лет Алекс сохранял за собой право вето на все ее начинания. Поздно было что-либо менять. Сначала по поводу многих вещей они приходили к обоюдному соглашению, но постепенно становилось ясно, что Алекс превращался в диктатора. Последнее слово оставалось за ним, и он определял условия. А Фейт, памятуя о своем прошлом, мирилась с таким положением.

— Я прослушала много курсов в «Метрополитен». Хотелось бы что-нибудь позанимательнее. — Она только что вытащила чеку из гранаты. Теперь оставалось одно — бросать в мужа.

— И что потом? Какой в этом смысл? — Ответ Алекс знал заранее, но хотел услышать его от жены.

— Хочу подать документы на юридическое отделение, — отозвалась Фейт. У нее перехватило дыхание, но тон был отнюдь не извиняющимся.

— Абсурд! Мы говорили об этом раньше. Женщине твоего возраста ни к чему заниматься юриспруденцией. Когда ты получишь диплом, тебя никто не наймет — слишком стара.

— Все равно хочется. Очень уж интересно. И я не теряю надежды, что кто-нибудь все же примет меня на работу. — Она упорно шла к цели, которую сама же поставила перед собой, и теперь ей было не важно, что думал об этом Алекс.

— Бред! Ты представляешь, сколько придется трудиться? Три года, не вылезая из дома, корпеть над книгами. И что потом? Вкалывать по четырнадцать часов в день — никуда не поедешь, никуда не пойдешь. Каждый раз будешь мне заявлять, что тебе надо остаться дома, потому что у тебя экзамены. Если ты этого хотела, надо было подумать до того, как родились девочки. Ты могла тогда закончить юридическую школу, но ты этого не сделала. А теперь слишком поздно! Надо смотреть правде в глаза.

— Ничего не поздно. Девочки разъехались. Мне нечего делать, Алекс. А свое расписание я буду подгонять таким образом, чтобы мы могли, как и раньше, выходить по вечерам. Мы с тобой давным-давно не путешествуем вместе, за исключением нескольких недель летом. А это я как-нибудь осилю. И обещаю: сделаю все возможное, чтобы тебе никак не помешать. — Фейт испытующе посмотрела на мужа, но совершенно напрасно.

— Это невозможно! — наконец взорвался он. — Какой смысл в браке, если следующие три года ты собираешься погрязнуть в книгах. С тем же успехом можно заточить себя в тюрьму или поступить на медицинский факультет! Никогда бы не поверил, что ты настолько неразумна. Надо же додуматься до такого! Что с тобой приключилось?

— Мне до смерти скучно, — тихо ответила Фейт. — У тебя своя работа и своя жизнь. — И процитировала Брэда: — Я хочу, чтобы у меня тоже была своя жизнь. Мои приятельницы либо работают, либо у них все еще дома дети. Все при деле. И мне совершенно не хочется учиться играть в бридж, заниматься благотворительностью или ходить на занятия в музей «Метрополитен». Я хочу делать что-нибудь стоящее. Не забывай — я год проучилась юриспруденции. Если мне его засчитают, долой целый год.

— Слишком поздно! — зарычал Алекс и стукнул по столу кулаком. Его явно перепугало то, что он только что услышал. Может быть, решил: если у жены будет собственная жизнь, его власть окажется не столь всеобъемлющей.

— Совсем не поздно, мне сорок семь, а когда получу диплом, исполнится пятьдесят.

— Если получишь, — отозвался Алекс. — Видишь ли, получить диплом не так-то легко.

Муж намекал, что Фейт на это не способна — еще одна форма проявления власти. Намек не ускользнул от нее, и Фейт сделала усилие, чтобы сохранить хладнокровие. Она понимала, что это единственный способ одержать верх.

— Алекс, это очень для меня важно. — То, как она это произнесла, заставило мужа замолчать, однако ненадолго.

— Хорошо, я подумаю, — буркнул он. — Но все это сплошной бред.

Алекс пришел в такое раздражение, что резко прибавил звук, и Фейт не могла с ним больше разговаривать, но по крайней мере она сумела сообщить ему то, что собиралась. А что решит муж — другое дело. Еще будет время с ним поспорить. Да и Зоя тоже обещала повлиять на отца. Протянуть руку помощи и попытаться убедить Алекса, раз матери так важно получить его согласие. Ей действительно требовалось его одобрение, прежде чем начать действовать.