— Точнее и не опишешь, — говорю я, вспоминая о своей работе.

— И ты тут постоянно живёшь? — спрашивает Даша.

— А чем ты занимался в Москве? — Лиза не даёт ответить Кириллу.

— Оу! Спокойнее, девушки. Так даже на Петровке не допрашивают. Может, вина? Собственного производства. — Это был явный соскок с темы.

— А тебе приходилось отвечать на их вопросы? — подтруниваю я.

— Я ничего не скажу тебе без своего авокадо, — хохмит он и опять же пропускает вопрос.

В очередной раз, стрельнув глазами в мою сторону, он идёт к большому, обшитому тёмным деревом, специальному винному холодильнику и вытаскивает из него бутылку с невзрачной бежевой этикеткой.

— Это первый урожай того года, в котором я занялся здешним виноградником. Так что прошу строго не судить. Я не раз получал по шее от Жака, когда мы работали на плантации.

— Но суд будет строгий, — я улыбаюсь, — тут собрались матёрые ценители. Верно, Даш?

— Обещаю быть беспристрастной.

Её чай даже не тронут, а на вино она уже положила глаз.

В его простодушии в совокупности с хорошими манерами было что-то тёплое и притягивающее. Кирилл очаровывал не жестами или словами. Просто атмосфера в целом располагала к доверию. И не знаю, что именно на это повлияло, — девочки, уютный, красивый дом, сам хозяин или эта кухня в древесных тонах в сочетании с грубым камнем, но мне было комфортно, как нигде раньше. Даже в моём собственном доме мне так хорошо не было. А уж после осквернения его Артёмом и подавно. Да, на кухне витало какое-то напряжение, но оно было скорее сексуального характера между мной и Кириллом. А девчонки просто ловили кайф как зрители. Эта пьеса их явно забавляла.

Кирилл достал четыре бокала из подвесного шкафчика, открыл бутылку и разлил нам понемногу.

— Ну что, — я привстала со стула и подняла бокал, — за нашего спасителя. Мы у тебя в долгу, Кирилл!

— Поддерживаю, — присоединяются ко мне в один голос Даша с Лизой.

— Да ладно вам, я просто исполнял свой гражданский долг. — Ого! Он, оказывается, умеет смущаться.

— А вино и правда хорошее, — говорю я после того, как пригубила. — Не могу сказать, что я большая ценительница, но послевкусие приятное.

— А я не распробовала, — заявляет Даша уже с пустым бокалом. — Можно мне ещё?

— Даша? — Лиза смотрит на неё, слегка приподняв бровь.

— Что?

— Аккуратнее, душа моя.

— Спокойствие, мне просто нужно согреться.

— Не переживайте, — говорит Кирилл, подливая нам вино. — Оно уже не молодое. Укутывает, словно в пуховое одеяло, и лишь слегка пьянит. Но в голову не ударяет.

— Смотри у нас. Знаешь же фразу? Если человек кого-то спасает, он потом несёт за него ответственность. — Иногда поражаюсь, откуда я помню все эти псевдофилософские изречения. Но к ситуации, главное, подошло.

— А раньше вы меня не могли предупредить? — Он ставит кастрюли с водой на плиту и отпивает из своего бокала.

— Кстати, о предупреждениях, — влезает Лиза, — тут со связью проблемы? Нигде Сеть не ловит. А мне нужно позвонить.

— Да, мне бы тоже. — Бокал Даши снова пуст.

— Точно, вот почему мне так спокойно, — вдруг меня озаряет. — Мобильник не трещит каждые пять минут.

— С Сетью всё поправимо. — Кирилл достаёт из кармана телефон незнакомой мне модели и что-то в нём нажимает. — Ага. Значит, твой телефон, — он показывает на Лизу, — это «Элизабет», а твой, — кивает в Дашину сторону, — «Даша П» на латинице. Правильно?

— Да, — отвечают они хором с удивлением.

— Тебе тоже связь нужна? — спрашивает он меня.

— Нет, спасибо. Вива Франция! За отсутствие беспроводных коммуникаций! — Я салютую бокалом.

— Ну, скажем так, дело тут не во Франции, и связь у вас теперь должна быть. Проверьте. — Он смотрит на Дашу с Лизой.

— Есть, — отвечает Даша.

— Работает. А что ты сделал? Это какой-то хакерский трюк? — спрашивает Лиза.

— Долго объяснять, честно говоря. Но вкратце — не люблю я эти без конца звонящие мобильники. Они меня порядком достали. Так что я установил такую штуковину, которая глушит всю технику в радиусе десяти километров. Но если кому-то нужна связь, я просто открываю доступ.

— Ага. Понятно. — Лиза смотрит на него настороженно. — Ладно, меня это не касается, но предупреди заранее, если я случайно сдвину вазу или дотронусь до чего-нибудь, не откроется ли потайная дверь с кучей оружия и разных шпионских прибамбасов?

— Слушайте, вы не киношницы или писательницы случайно? — Он смеётся, но как-то напряжённо. — У вас просто такая богатая фантазия. Я уже был маньяком, теперь шпион. Дальше, думаю, стану предводителем масонов.

— Нет, говорю же. Меня это не касается, я пошутила. Просто первый раз слышу о такой глушилке для телефонов.

— Ты не поверишь, но её можно купить почти в любой фирме, которая работает с сигнализациями, — отвечает он и принимается резать овощи.

— Не знала, — говорит Лиза, выходя из кухни. — Рит, я Вадиму позвоню схожу.

— А я Гансу. — Даша следует за ней.

— А я, пожалуй, не откажусь ещё от вина, — я смотрю ему прямо в глаза, — и с радостью услышу, каково это — сменить Россию-матушку на мой любимый регион Франции.

— Тебе никому не нужно позвонить, чтобы сказать, что всё хорошо?

— Не посчитай меня жалкой, но все, кому мне нужно сказать это сейчас находятся в этом доме. Так что нет, не нужно.

— Поверь, я понимаю, о чём ты. Мне это хорошо знакомо.

— Что именно? — Надеюсь, он не о родственных душах. Мужчины становятся невыносимо скучны и стремительно глупеют, когда разводят подобную демагогию.

— То, что есть такие люди, вокруг которых постоянно крутится толпа, но лучшая компания для них — это они сами. И дело тут не в превосходстве над другими. Ты всегда рад выслушать кого-то, помочь советом или делом. Но чтобы самому изливать наболевшее, откровенничать — нет уж, простите. Мои заботы — это лишь мои заботы.

— Знакомая басня. Но ты знаешь, что окружающие считают их чёрствыми снобами, у кого в жизни всё как в сказке.

— Ага, только вот сказка зачастую как у Бартона. — Он ухмыляется и начинает чистить креветки.

— Кстати, обожаю его фильмы. Они мрачные, но очень красивые.

— Да. И герои там очень характерные.

— А что на ужин?

— Секрет, — отвечает он. — Так, у тебя пустой бокал, а я хотел, чтобы ты попробовала другое вино. По крепости оно такое же, и сорт винограда тот же. Разница лишь в том, что первое — с виноградников, на которых несколько десятков лет назад росли цитрусы. А это… — он достаёт новую бутылку, — на этой земле раньше росли цветы. Какие точно, к сожалению, сказать не могу, знаю лишь, что медоносные.

Я внимательно смотрю, как он откупоривает бутылку, аккуратно наливает вино в другой, чистый бокал и протягивает мне. Во всём этом и в той эмоциональности, с какой он мне рассказывал о виноградниках, чётко видно, насколько же он любит своё нынешнее занятие. Как же это приятно по прошествии времени найти то, что тебе действительно доставляет удовлетворение и радость. Конечно, без его прошлой деятельности, какой бы она ни была, он бы не купил это шато, но мне кажется, желания вернуться к ней у Кирилла нет. Хотя, может, я ошибаюсь и он занимается и тем и другим, а виноделие — его хобби?..

— Слушай, а разница и правда есть. Это более лёгкое, что ли. И запах другой. — Вино вкусное, но лучше не перебирать с ним на голодный желудок. — То есть ты хочешь сказать, что всё дело лишь в местонахождении земельного участка?

— Если точнее, я хочу сказать, что время летит очень быстро. Меняются технологии, люди, моральные нормы… Но земля не меняется. Она помнит. И природу не обмануть. И не смотри на меня так. Несколько лет назад я бы даже не мог предположить, что могу рассуждать о таком. Но когда день за днём проводишь под солнцем, выращивая что-то, то в голову зачастую приходят довольно глубокие мысли. Я не утверждаю, что это лучшая тема для лёгкого общения с девушкой, с которой познакомился пару часов назад, зато это то, что я думаю на самом деле, а не то, что было бы удобно выставить тебе за правду, дабы показать себя в хорошем свете.

— Я даже не знаю, что тебе ответить. Но я очень рада, что ты говоришь об этом, а не о своей работе, машине, любимой футбольной команде или о том, какие у меня красивые глаза, — заявляю я абсолютно честно. — Просто подобные рассказы я слышала уже тысячу раз и ничего, кроме рвотных позывов, они у меня не вызывали.

— Я, кстати, не люблю футбол.

— Ого!

— И машинами, если честно, никогда не увлекался.

— Да?

— А ещё я терпеть не могу пиво и ни разу не спал со своей секретаршей.

— Пожалуйста, продолжай. Мне нравится, когда разбивают шаблоны. — Интересно, это он всё искренне говорит?

— А глаза? Никогда не понимал, когда говорят про глаза — красивые. Они могут быть либо живые, либо нет. Вот почти у каждого француза они радостные, с искрой. А когда я жил в Москве, сплошь и рядом встречались глаза без надежды, без задора. Это была одна из причин, почему я свалил оттуда.

— Поразительно. Когда я ехала из Москвы, на машине, к подругам, размышляла в пути почти о том же самом. Искала ответ, в чём же разница. Почему так? Но так и не нашла.

— И не найдёшь. Одно могу сказать — разница не в соцпакетах и зарплатах. Как мне кажется, каждый человек определяет для себя свои собственные ценности. И если он их не достигает, то теряет тот самый огонёк в глазах.

— А что насчёт моих глаз? — Обычно я не люблю, когда кто-то пытается меня прочесть, но тут вдруг стало любопытно.

— В твоих глазах… — Он подливает нам обоим вина. — В них кипит жизнь. Но как бульон под крышкой.

— Сделай скидку на долгую дорогу и потёкший макияж.

— Ты понимаешь, о чём я. Я тебя, конечно, совсем не знаю, но предполагаю, что ты много работаешь. И никогда ни на кого не полагаешься. Ты из тех, кто во что бы то ни стало добивается своего. И не важно, сколько времени, сил и жертв уйдёт на это. А ещё, думаю, ты очень алчная. Как только ты достигаешь того, чего хотела, тут же находишь себе новую цель и начинаешь работать над ней. Причём планка всё время поднимается.

— Хм, спасибо за анализ, доктор Фрейд. В принципе, всё верно. Но скажи, разве не естественно для развитого человека стремиться к чему-то большему и лучшему? Разве это не основа самосовершенствования? Разве ты не такой же?

— А я и не утверждаю, что я белая ворона. Я был гораздо хуже. Пока вдруг не осознал, что все, что я делаю, это ради интереса, что будет дальше. Ну, знаешь, как бывает — «деньги ради денег» не ведёт ни к чему хорошему.

— Немного путано, но в общих чертах я тебя поняла.

— А теперь сделай скидку на то, что я последнее время редко общаюсь на русском. Да и тема эта настолько обобщенная, что конца и края ей нету. И знаешь, если честно, терпеть не могу разглагольствования о смысле жизни, душах и тому подобном.

— Я выпью за это. — Я тут же прикладываю бокал к губам, чтобы скрыть своё удивление. Он что, мысли читать умеет?

На кухню возвращаются девчонки.

— Ну как тут? Если честно, умираю с голоду, — говорит Лиза.

— Всё в процессе. Попробуйте пока новое вино, — отвечает Кирилл, отходя от меня, и вновь принимается за готовку.

— Это я могу. — Даша наполняет свой бокал.

— Как поговорили? — спрашиваю я у них.

— Да нормально. Скучает, — отвечает Лиза, — сказал, что после того, как закончилось всё приготовленное, ест одни пельмени, вспоминает студенчество, ностальгирует.

— Главное, чтобы студенток не вспоминал, — ехидничаю я.

— Старкова, — Лиза посмотрела на меня ледяным взглядом, — заткнись.

— Всё, молчу. Я просто… ну ты поняла.

— Поняла. Кстати, машину твою починили и отогнали к нам домой.

— У тебя прямо какое-то невезение с машинами, — подмечает Кирилл.

— И не только. У меня со всей техникой беда. То ли энергетика дурацкая, то ли просто не везёт. Меня только две вещи никогда не подводили. Это навигатор дорожный и ствол.

— Твой, прости, что? — Он даже перестал резать овощи.

— Пистолет. «Глок-17». Или ты про навигатор?

— Ну, навигатор не стреляет и из него не убьешь.

— О! А ты знаток оружия? — спрашиваю я.

— Скорее, любитель. Если быть более точным — любитель красоты оружия. «Глоки» мне нравятся. Торжество функциональности в чистом виде.