— В общем, “мусик” тезки проявил большую сознательность и смог меня найти. Представляете какой способный?

Да, я язвила и никак не могла остановится, потому что при одной мысли о таком вопиющем непрофессионализме, у меня пар из ушей шел! Пастерс на меня просто забил!

— Какой Мусик?

— Без понятия, но, судя по всему, со связями у него все обстоит гораздо лучше, чему вас.

— Элеонора, не наглей, — в голосе маршала отчетливо слышалось предупреждение.

— Ладно, опустим прелюдию и перейдем непосредственно к “телу” проблемы, — сыронизировала я, усаживаясь на подоконник. — Меня беспокоит то, как просто меня нашли, и я опасаюсь, что Сойер-младший сможет повторить этот подвиг.

— Думаю, что беспокойство излишне, — в голосе Патерсона слышались профессионально-уверенные нотки, которым я свято верила первые несколько месяцев. — Отыскать двух девушек с одинаковыми данными, которые прилетели на одном рейсе в таком небольшом городке, как Уичито, не сложно. Ну, а наркоторговцы такой информацией не располагают, поэтому, если ты намекаешь на очередную смену имени, то вынужден тебя разочаровать — мы не видим для этого достаточных оснований. Максимум — могу помочь найти другую работу, подключим свои каналы и…

— Нет, мне не нужно все это, — торопливо прервала его я, и вдруг осознала, что говорю совершенно искренне. Я не хочу отсюда уезжать и это, пожалуй, самое сильное и четкое желание в моей жизни.

— Ну, и чудесно, — судя по потеплевшему голосу Пастерса, ему не особо хотелось со мной дополнительно возиться. — Но, ты правильно сделала, что поставила нас в известность. Надеюсь, в остальном все хорошо? В газеты не попадаешь, на фотках в сетях не мелькаешь?

— Обижаете! — иронично хмыкнула, наученная горьким опытом, я.

— Ну, и замечательно, — на той стороне связи послышался какой-то шум, а после собеседник добавил. – Все, до связи Элен. Если что – обращайся.

Под короткие гудки я сидела на окне и смотрела на жаркое солнце в идеально-голубом небе, хозяйственные постройки во дворе и на крыльцо дома, где не было даже интернета, а до ближайшего мегаполиса нужно несколько часов лететь самолетом.

За стеной спала маленькая девочка, на которую я еще недавно смотрела с суеверным ужасом, а где-то на первом этаже готовил обед мужчина, который показался мне занудным Букой при первой встрече. И сейчас я не мыслила свою жизнь без всего этого. Улыбнувшись, я засунула телефон и фотографии на дно чемодана к туфлям на шпильке и модным платьям, запихнув все это в самый темный угол шкафа.

У меня новая жизнь, в которой нет места ничему старому.


Глава 15

/Энтони Хоуп/

Я провожал взглядом столб пыли, в котором скрылся дорогой джип, и улыбался. Да, совершенно бестолково улыбался потому, что получил подтверждение словам Элли. Она и правда… настоящая и правильная, а вся эта мишура, которая застила мне глаза в первое время, принадлежала другой женщине.

С самого утра мое настроение и так пребывало на отметке “очень хорошо”, а сейчас и вовсе подскочило до “отлично”.

Я уже давно не испытывал такого морального и физического подъема. Всегда смотрел на родителей и хотел найти женщину, с которой смогу провести всю жизнь, но как-то не складывалось. То они не устраивали меня, то я их...

А Элли… Губы помимо воли растянулись в широкой улыбке, и я направился к дому.

Черт знает, чего я от нее хочу! Глупо отрицать притяжение, потому что она потрясающе красивая девушка, но тут было не только это. В общем, впервые в жизни я не испытывал желания копаться в подноготной происходящего, а хотел пустить все на самотек. Элли – та девушка, с кем я хочу встречать восходы и которую желаю любить в красном свете заката. Это все, что мне важно на данный момент.

А еще нас связывала Хлоя. Маленькое существо, которое появилось в моей жизни, отхапало себе львиную часть времени и внимания, и я, почему-то, совершенно не протестовал.

За размышлениями пролетело время, а, спустя час, на кухне появились девочки. Мои девочки? Глядя как улыбается Хло, демонстрируя новый зуб, и нежно смотрит на меня ее няня, я понял, что да… это мои девочки.

— Привет принцесса, — забрав малышку, я устроил ее на сгибе локтя и засмеялся, глядя в любопытные глазенки. — Что делала с самого утра?

Девочка ответила что-то неразборчивое, но довольное, а няня “расшифровала”:

— С самого утра я, дядя Тони, очень хочу безобразничать и совершенно не желаю слушаться.

— Какая прелесть, — восхитился я, и с интересом спросил. — Ну, и получается?

— Есё как! — весело подтвердила Элли, а Хло заливисто рассмеялась.

А я смотрел на девушку и забывал, о чем хотел спросить. Когда она улыбалась, на ее щеке появлялась ямочка, которой хочется коснуться губами, и я не сдерживаю своего порыва, сокращая расстояние между нами, примыкая к бархатной коже. Девушка изумленно округляет глаза и пугливо косится на Диего, стоящего за плитой.

А я лишь усмехнулся, и еще раз быстро поцеловал девушку, но, на сей раз, в мягкие, розовые губы. Легко и почти невинно, но это вызвало такой фейерверк в моей голове… наверное, из-за того, что и я, и Элли прекрасно понимали, что все это – аванс. И у нас будет дольше, глубже, откровеннее… причем, совсем скоро.

И, судя по красным от смущения щекам няни, я был не одинок в своих мыслях.

— Мы гулять идем, — чуть хрипловатым голосом проговорила Элеонора, глядя на меня чуть потемневшими глазами.

— Я с вами.

— Хорошо…

Я, по-прежнему, не отрывал от нее взгляда и, как зачарованный, наблюдал, как радужка темнеет еще на несколько оттенков, становясь почти синей. Как то вечернее небо, на которое мы любовались вчера вечером, и целовались так, что еще чуть-чуть, и все случилось бы прямо там.

Элли смущенно потупилась и, забрав у меня Хлою, вышла из дома. Я повернулся к Диего, собираясь сообщить, что готовку тому придется закончить в одиночку, как наткнулся на долгий, теплый взгляд старика, который сказал всего одно, но очень правильное слово.

— Поздравляю.

— Пока рано, — усмехнулся я в ответ. — Но, все равно, спасибо.

Телефонный звонок в глубине дома нарушил незримую идиллию. Разрывался стационарный аппарат в кабинете отца. Что-то в трели звонка мне не понравилось сразу, заставило насторожиться, от этого и трубку я поднимал медленно, ожидая, что с обратной стороны может оказаться даже гадюка.

– Привет, братик! – раздалось оттуда излишне натянутое и бодрое.

– Здравствуй, Мария! – все же про гадюку я оказался прав. – Почему не на мобильный?

– Ой, ну, вот что ты начинаешь, – игриво попыталась она соскользнуть с темы. Мне же этого хватило понять, что Ральф, скорее всего, рядом с ней, и Мария продолжает играть любящую сестричку, которой стыдно признаться, что она потеряла номер родного брата. – Я по тебе соскучилась!

– А ты точно мне сейчас решила позвонить? – не выдержал я. – Давай, договоримся, с тобой я готов разговаривать только о Хлое и твоем окончательном отказе от нее…

– Да, вот как раз об этом, – затараторила она, не снижая градус оптимизма в голосе. – Сегодня будет репетиция свадьбы и Ральф настаивает, чтобы ты и Хлоя присутствовали на церемонии, как родственники с моей стороны. Заодно и поговорим. Ты приедешь?

Отчего-то мне показалось, она с удовольствием услышала бы мой отказ, но я не доставил ей такого удовольствия.

– Договорились. Будем, обязательно. Я, Хлоя и Элли.

– Даже нянечку возьмешь? – изумились с той стороны.

– Ну должен же хоть кто-то заменить мать твоей дочери! – прорычал я в трубку, надеясь хоть этим достучаться до сестры.

Нет! Ноль реакции, она лишь продиктовала адрес места, где состоится репетиция.

Я бросил трубку на рычажки и понял, что настроение безнадежно испорчено. Эх, а утро так прекрасно начиналось!

Выйдя на улицу, я подошел к Элли и Хло, с которыми пообещал погулять, и был вынужден произнести:

– Планы изменились. Компанию составить в прогулке не смогу, мне срочно нужно поехать в город.

На лице Элли мелькнуло беспокойство:

– Что-то серьезное?

– Это как посмотреть, – пространно ответил я. – Нужно встретиться с юристом, хочу подготовить бумаги, которые должна подписать Мария, и отказаться от Хлои.

Лицо няни залилось мертвенной бледностью.

– А она подпишет? – снизив голос, будто боясь, что, услышав, Хлоя поймет смысл сказанного.

– Пусть только попробует этого не сделать, – мои пальцы невольно сжались в кулаки. – Я вернусь после обеда, и мы уже все вместе отправимся к моей сестре и ее жениху на репетицию свадьбы. Они настойчиво приглашали.

– Верх наглости, – вырвалось у Элли, и я был с ней полностью согласен.

Как и обещал, после обеда я вернулся на ферму. Хлоя и Элли ждали меня на кухне. Девочка, наряженная в яркое платье с кружавчиками и двумя хвостиками из трех волосинок, напоминала крошечного ангелочка. Глядя на нее сейчас, я не понимал, как родная мать может от нее отказаться. В голове не укладывалось.

Элли наблюдала за Хлоей со стороны, сидя в кресле и не спуская зоркого глаза, чтобы шустрая малышня ничего не натворила.

– Я взяла на себя смелость ее немного нарядить, – рассказала она. – Пусть и репетиция, но все же свадьбы. Будет некрасиво, если вы приедете, как бедные родственники, в обычном…

Сама няня надела строгое платье-карандаш и черные туфли. Когда она встала с кресла и выпрямилась в полный рост, погода внутри души неуловимо потеплела на десяток градусов.

Элли выглядела сдержанно и элегантно, но, при этом, не строго, как заумная Мэри Поппинс. Скорее, она походила на сексуальную Викторию Бекхэм, впрочем, даже красивее. Намного, красивее.

– Тебе очень идет это платье, – признался я и насладился нежным румянцем на ее щеках. – И да, ты совершенно права. Не стоит изображать из себя скорбных родственников. Мы не такие!

И я тоже ушел переодеваться. Фрака и смокинга в шкафу у меня, конечно же, не нашлось, но вполне приличный выходной костюм я отыскал. А затем долго мучился, пытаясь завязать галстук, но у меня никогда не выходило. Еще со времен университета…

Спустившись вниз, я еще раз оглядел своих девочек. Хлою, ползающую по полу за Пусей, Элли, складывающую в большую сумку целую армию детских принадлежностей для выхода в свет с ребенком: несколько памперсов, влажные салфетки, питание, запасная одежда. Девушка подняла на меня взгляд, замерла на мгновение и спросила:

– Позволишь?

Не сразу поняв, о чем она, я кивнул. Элеонора отложила свои сборы, подошла ко мне на расстояние ладони и нерешительно коснулась узла галстука. Очень ловко она распустила его и перевязала заново. Взглянув в зеркало, висящее на стене, с удивлением разглядел образцово-показательный виндзорский узел.

– Ничего себе! Где научилась?

– Редактор газеты, где я работала, не умел, вот я иногда и помогала, – она внезапно осеклась и умолкла.

– Газеты? – переспросил я. – У тебя в биографии ничего не было сказано о газете.

– Не обращай внимания, – отмахнулась она, тут же возвращаясь обратно к сбору сумки. – Это было маленькое издательство в годы обучения в колледже. Ничего серьезного. Не сложилось у меня с журналистикой.

Она как-то натянуто рассмеялась, я же невольно насторожился. Было видно, что про газету Элли оговорилась совершенно случайно, другой вопрос, почему так поспешно свернула тему. Разве есть в этом что-то постыдное? Если только уточнение про редактора… Могли ли быть у них отношения? Элли ведь не уточнила возраст мужчины, зато рассказала про галстук.

А кому обычно женщины завязывают галстуки? Мужчинам, которые уходят от них утром. В этот момент я испытал необъяснимый приступ ревности к неизвестному и, скорее всего, давно забытому начальнику Элли. Просто всегда немного неприятно осознавать, что у женщины кто-то еще был до тебя.

– Поехали, – произнес я, мысленно ругая себя за недостойные мысли.

Да какая разница, кто был раньше. Сейчас же она здесь и у нас, пусть и медленно, но что-то складывается.

Через час мы доехали до места проведения будущей церемонии. И пускай сегодня была только репетиция, у меня зубы сводило от того размаха, с которым все организовала сестренка. Живописное место на берегу реки Арканзас: резной алтарь, увитый цветами, белоснежные ленты, десятки столиков, пока еще без скатертей и букетов, но я был уверен, к свадьбе здесь все украсят. Ральф, явно, не жалел денег на любые желания Марии. Когда мы прибыли, она как раз о громко беседовала с девушкой-организатором:

– Никаких роз, только белые лилии, – Мария была решительно в своих требованиях. – И никакого красного цвета. Ненавижу красный!