– Ты не понимаешь! – Джессика, словно в тормоза, уперлась пятками в землю и всеми силами пыталась остаться. – Она и тебя обворует, когда ей надоест здесь прятаться! Сам подумай, ну зачем такой, как она, переться в нашу глушь?!

– Потому что она нашла здесь работу няни! – процедил я, чувствуя себя персонажем фильма, в котором два брата не могли выселить мышь из дома. Вот Джес сейчас была той самой мышью.

Ее прогоняешь, а она мало того, что не уходит, так еще и гадит назло. Я в красках представил, сколько всего она могла наболтать ФБР, и что теперь, наверняка, кто-нибудь из них приедет проверять. Обиженные женщины – самое страшное, что может случиться в жизни мужчины.

Если та же Лора обладала взрывным характером, но быстро остывала, да и, вообще, уже, наверняка, полностью переключилась на Пола, то Джесс… Джесс сама себя загнала на край пропасти, под названием “отчаяние”, и творила, не пойми что.

– Ты можешь мне не верить, – вдруг прошипела она. – Но, когда за ней явятся и застегнут на руках браслеты, ты вспомнишь о моих словах и приедешь извиняться!

Все. Последняя капля. Мне не хотелось ей ничего говорить, но довела.

– Вначале дождусь твоих извинений за вранье про пожар!

Джесс замерла и щеки вспыхнули алым.

– Мы уже все решили со страховой… – начала она, но я перебил.

– Да-да, я в курсе. Они тебе ничего не выплатят, потому что возгорание на твоей кухне было похоже на умышленный поджог, а от экспертизы ты сама отказалась, – выплюнул я.

– Откуда ты знаешь? – Джес резко перестала сопротивляться, и сама отошла от меня на несколько шагов.

– Минусы жизни в маленьких городках и одиноких фермах. Здесь все обо всех знают! – подвел я, не желая закладывать одного из работников отца Джесс, с которым мы разговорились сегодня, пересекшись на границе полей.

Я даже не мог винить его в том, что он “сдал” Джесс, случайно вышло.

Девушка отступила еще на несколько шагов, а потом вдруг не прощаясь, рванула к своей машине, закрывая лицо руками.

Она плакала, а я как идиот, чувствовал за это угрызения совести, потому что, как ни крути, виноват в ее слезах …

Когда я вернулся на веранду к Элли и Хлое, то от машины Джесс остался только пыльный след, удаляющийся по дороге.

– Зачем она приезжала? – очень осторожно спросила няня. По ее лицу разливалась мертвенная бледность и в голову невольно полезли дурацкие мысли, а что, если Джесс права?

– Все, как всегда, – пространно ответил я и даже не соврал. – Мне нужно позвонить, я скоро вернусь!

С этими словами я направился в дом, а затем в кабинет. Спиной ощущал на себе внимательный взгляд Элли, но червячки сомнения уже тронули мои мысли, и теперь вытачивали себе плотные гнезда. Нужно проверить, в этом же нет ничего страшного.

Я набрал номер Томаса Матисона. Длинные гудки долго звучали в трубке, прежде чем он принял звонок.

– Ты не очень вовремя, Тони, – раздалось с той стороны таким тоном, будто я снял его с женщины. – Говори, что случилось?

– Помнишь, ты говорил о детективе? – начал я. – Ты передавал ему просьбу проверить мою работницу?

– Да, давно уже, – Томас с той стороны зевнул. – Давай, я сброшу тебе его номер смс, позвонишь сам и все узнаешь.

– Хорошо, – тут же согласился я. Пообщаться с детективом лично намного лучше, чем через третье лицо.

Я положил трубку и десять минут измерял кабинет шагами, пока не пришло сообщение с контактами Клауса Сайн-Витгенштейна. Язык сломать можно.

Трубку подняли быстро, словно только и делали, что ждали моего звонка.

– Слушаю, – прозвучал строгий голос с акцентом.

– Мистер Сайн–Витрген-штей, – мне все же не удалось с первого раза выговорить фамилию детектива.

– Витгентшейн, – строго поправили меня, и я отчетливо услышал в голове раздражение. – Чем-то могу помочь?

Несколько минут я объяснял детективу, кто я такой и зачем звоню. Немец слушал внимательно, временами вздыхал, а в моем воображении, почему-то, вырисовывался четкий образ эдакого нордического блондина в форме СС и очках, причем, очки в этот самый момент он должен был скрупулезно протирать.

– Я помню ваш случай, – наконец произнес он. – Даже не стал перезванивать Томасу. Я пробил по всем полицейским базам девушку, которой вы интересовались. Все чисто, я бы даже сказал идеально чисто. Приводов не было, штрафы оплачены, биография не запятнана. Разумеется, сильно я не копал, сами понимаете, это стоит хгм… определенных финансовых затрат.

– Понимаю, – протянул я и все же решил уточнить. – А может ли быть такое, что данные, на которые вы наткнулись, подделаны, и что девушка на самом деле выдает себя за кого-то другого?

– У вас есть конкретные обвинения? – насторожился с той стороны Клаус.

– Не совсем, но хотелось бы быть на сто процентов убежденным.

– Я доставал данные по знакомству в полиции. Подделать подобные мошенникам – практически невозможно, слишком много инстанций придется задействовать. Так, что я бы исключил вероятность подделки документов на федеральном уровне. Можно, конечно, сверить фотографии, если вы пришлете мне изображение по факсу…

– Словесного описания хватит, – перебил я.

Судя по звукам с другой стороны трубки, Клаус перебирал какие-то бумаги, а после со всей немецкой тщательностью описывал мне стопроцентное совпадение внешности фотографии в деле с лицом моей няни.

– Вот, видите, все точно в порядке, – закончил он. – Но, если вы желаете, то за определенную сумму я могу заняться вашим вопросом более тщательно.

– Нет, спасибо не стоит, – отказался я.

С души и так будто камень свалился. Если по полицейским данным все чисто, то, Джессика абсолютно зря поднимала панику. Ну, мало ли, на какую преступницу могла быть похожа Элеонора. Главное, что она сама кристально чиста.

Распрощавшись с детективом, я повесил трубку, а после вернулся на веранду к своим девочкам.

Хлоя спала в коляске, Элли задремала в кресле-качалке рядом. Закатные лучи солнца ласкали ее лицо, делая похожим на ангельское. Я же, в очередной раз, испытал угрызения совести за то, что вообще посмел усомниться.

Разве преступница сможет так трепетно ухаживать за чужим ребенком, не спать ночами, сбивать температуру, переживать за каждую шишку и укус комара. Бред же.

Совершенно очевидно, что спящая возле коляски женщина не могла иметь ничего общего с какой-то там Кларой Кант.


Глава 18

/Элеонора/

Проснулась я неожиданно, от трезвонящего посреди ночи мобильного телефона. И поняла две вещи: первая, засыпала я на улице, а кто-то перенес меня в спальню, уложил на кровать и даже бережно укрыл одеялом, и вторая, на часах пять утра, а на экране телефона номер маршала Пастерса.

Не к добру, однозначно не к добру. Сердце зашлось в груди от беспокойства, а палец дрожал, когда принимала вызов:

– Слушаю, – очень осторожно произнесла я в трубку, надеясь, что звонок не разбудил никого в доме.

– Элеонора? Ты в порядке? – от интонаций в голосе маршала сразу стало понятно, что настоящее чудо то, что я все еще в порядке.

– Д-да, – я даже начала заикаться. – Что-то случилось?

– Немедленно собирайся. Похоже, тебя нашли люди Сойера.

Внутри все похолодело. Я не желала верить в эти слова. Как бандиты вообще могли это сделать?

– Скажите, что это шутка? – фактически взмолилась я.

– Я похож на клоуна? – Пастерс с той стороны злился и, судя по фоновым звукам, ехал сейчас за рулем. – Сегодня в полицейский участок Уичито приехала соседка твоего нанимателя Тони, назвала твое НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ, и сообщила полиции, что Клара Кант – опаснейшая преступница скрывается от правосудия на ферме, притворяясь няней.

– Что? – мой голос неожиданно взвился вверх, отчего там появились истерические нотки. – Но откуда она знает?

– Оу, тебе очень повезло, что в полиции, выслушав эту девушку, и проверив, что никаких Клар Кант в розыске не числиться, связались с нашим подразделением. Мы допросили Джессику Молдон, и выяснили, что ей звонили некие люди, представившись работниками ФБР. И ты сама должна понимать, что это означает!

Пастерс говорил в трубку еще о чем-то, но я его уже не слышала. Мне хотелось сдохнуть… Потому что впервые в жизни, мне начало казаться, что я нашла свое место, и судьба тут же решила снова сменить локацию.

Глупая Джессика, она сдала меня людям Сойера, и тем самым подставила под угрозу не только ненавистную для себя няньку, но и Тони с Хлоей.

– Сколько у меня времени? – наконец отмерла я, не узнав собственного голоса.

– Полчаса, пока доеду до фермы. Я заберу тебя, так что собирай вещи.

– А как же мой работодатель. Хоуп и малышка?

– Я приставлю к дому охрану. За ними проследят, не привлекая внимания, не переживай. Главное, тебе исчезнуть! А сейчас, собирайся.

Он положил трубку, а я отбросила телефон в сторону, будто ядовитую змею. Слезы душили изнутри, но я давила в себе любое проявление эмоций. Опять бежать, причем, на этот раз даже не ради спасения собственной шкуры.

Я боялась того, что могут сделать наркоторговцы с Хлоей и Энтони, если я останусь с ними. Так что – прочь.

Вытащив из-под кровати свой старый чемодан, я принялась бросать в него попадающиеся под руку вещи. Майки, шорты, зачем-то схватила пустую детскую бутылочку. Из-за моей суеты проснулся Пуся.

Он спал у изножья кровати, и теперь, понимая, что произошло что-то из ряда вон, пытался залезть в чемодан.

– Извини, ушастый, я не смогу взять тебя с собой. Будь лапушкой и следи за Хлоей, – я взяла пса на руки и, заглянув в умные глаза, произнесла: – Только на тебя вся надежда. И за Тони следи, я ведь даже записки не смогу ему оставить…

Пес дернул ушами и совершенно по-человечьи заглянул мне за спину, а после радостно тявкнул.

– Черт! – я медленно опустила чихуахуа на пол, понимая, кого он увидел за моей спиной, и только после этого обернулась.

– Зачем же записка, если можно сказать все в глаза? – голос Энтони был холоден, как ледник в вечной мерзлоте. Мужчина стоял, опираясь плечом на дверной косяк и скрестив руки на груди. – Ну, и куда ты собралась?

— Мне нужно уехать, — растерянно сообщила я, понимая, что не могу сказать ему ровным счетом ничего.

— Куда? — с нажимом повторил он.

— Я, пока, и сама не знаю, — вот, это было правдой.

— Значит, Джесс была права насчет тебя? — в его глазах разливалась злость. От такого взгляда могли остаться настоящие незаживающие раны, только не на теле, а в душе.

— Она приезжала к тебе, чтобы сказать, что меня разыскивают? — догадалась я.

— Браво, — он даже похлопал, словно слов было недостаточно, — а ведь я не поверил ей.

— Почему?

Не знаю, зачем спросила… Хотя, нет, знаю: мне было важно услышать ответ. Просто чтобы жить дальше, куда бы меня не занесла судьба. Снова одной, без права на ошибку…

— Потому что верил, как слепой идиот.

Он уже все решил про меня, даже чуть отстранился, позволяя пройти. А мне так хотелось убедить его в своей невиновности, броситься на шею, впиться губами в губы, наслаждаясь таким простым счастьем. Всего несколько слов, разве они могли принести вред? Да, могли… И время – оно летело вперед со скоростью света, неумолимо отсчитывая секунды до приезда Пастерса.

— Прости меня, Тони, — шепнула я, проходя мимо него со своим единственным другом – большим потрепанным чемоданом. — Я клянусь, что не хотела причинить вам вреда.

Он вдруг дернулся всем телом, выставив руку передо мной и уперев ее в дверной косяк. Я остановилась, посмотрела на него с мольбой и ужасом.

— Кто тебе звонил, Элеонора? Или правильнее называть тебя Кларой?

Я вздрогнула. Вместе с родным именем проснулся и липкий, осязаемый всем телом страх. Не только за себя. Я знала, что головорезы, разыскивающие меня, могут сделать с Тони и его племянницей.

— Это не имеет значения, — отрезала, мотнув головой, — дай мне уйти. Я ничего не взяла у тебя. Ты ничего не потерял…

— Ты втерлась в мое доверие, ухаживала за Хлоей так, словно она тебе родная, переживала за историю с Марией… и все это оказалось лишь игрой? Объясни мне тогда, в чем твоя выгода, Элли?

В груди сладко заныло. Он не хотел отпускать меня. Понимал, что я самозванка, злился, но удерживал, как и я, страшась неизбежного расставания.

— Или ты и правда принадлежишь к банде и скрываешься от ФБР?

Он и сам не понял, как помог мне, сама бы я вряд ли так легко придумала ответ.

— Да, я скрывалась. И теперь меня нашли… — голос дрогнул, сел, скатившись в шепот. На глаза наворачивались слезы отчаяния, но я строила из себя сильную, независимую дрянь, которую нужно выкинуть из дома, во избежание проблем.