Лицо тут же было вылизано и обслюнявлено любвеобильным псом, который казалось был готов лаять на всю ферму от радости.

– Элли! – Тони с малышкой на руках стоял рядом буквально через несколько мгновений. Я смотрела на них и видела в их взгляде целый мир, которого могла бы лишиться, согласись на предложение маршалов. – Ты вернулась.

Я рассеянно кивнула, все еще не имея возможности открыть рот и ответить словами, потому что Пуся продолжал меня облизывать.

– Значит, ты что-то решила по поводу нашего с тобой разговора? – в голове Тони было столько надежды, а на языке чихуахуа столько слюней, что мой премерзкий характер не мог не сострить в этот момент.

Поэтому, наконец-то, отстранив собаку, я все же выдала:

– Конечно, решила. Однозначно, остаюсь. Как же я могу бросить такого породистого пса в этом царстве коров и кукурузы. Без меня ему тут точно не выжить.

Словно понимая, о чем речь, Хлоя хихикнула и протянула ко мне ручки. Пусю пришлось спустить и взять малышку. Тут же заныло большое ребро, но все это было такой мелочью, по сравнению с теми чувствами, когда крошечные ручки обняли меня, и кроша с нежностью прижалась ко мне щечкой.

Это было самым лучшим подтверждением того, что я не ошиблась с выбором. Теперь я дома.


Глава 21

/Энтони Хоуп/

Она вернулась, и я снова смог дышать нормально.

Без Элли – а я просто уже не мог называть ее по-другому – на ранчо все вернулось на прежние места. Диего смотрел за Хлоей, я руководил работниками, пару раз приезжала проверять животных Джес. Но, ко мне она, благоразумно, не подходила, хотя смотрела щенячьими глазами, уже откуда-то зная, что натворила, сдав бандитам мою беглянку. И все вроде бы было ничего, но внутри образовалась пустота, которая изредка заполнялась от смеха племянницы или после посещения Элли в больнице.

Узнав, что ей предложат новое имя и место жительства, я немного замкнулся в себе, решая, что делать дальше. Для меня было очевидно одно – без нее все вокруг стало пресным. Просыпаясь утром, я все еще шел делать свою работу, но мыслями постоянно возвращался к хрупкой девушке, изгибы тела которой так хорошо помнили мои руки. Мне до безумия хотелось отправиться к ней и уговорить остаться с нами, со мной и Хлоей. Я бы мог пообещать ей что угодно, только понимал – не о такой жизни она мечтала и было бы очень эгоистично просить Элли выбрать нас. Еще был вариант – отправиться за ней, и его я тоже попытался рассмотреть. Продав ранчо и вспомнив то, чему учили в университете, я мог бы обеспечить нам достойную жизнь, такую, в которой мои девочки ни в чем бы не нуждались. Но, сам мог сломаться. Потому, что мое место здесь, вдали от суеты, махинаций и толстосумов, под которых нужно прогибаться, чтобы выстроить карьеру.

Я все еще размышлял над ситуацией, складывая в уме все “за” и “против” и анализируя возможный исход событий при принятии того или иного решения, когда в мысли ворвался громкий лай Пуси. Пес, мгновением раньше бегавший вокруг Хлои, делающей первые шаги, вдруг сорвался с места и понесся прочь, будто за ним гналось стадо бизонов.

Элли вернулась. И время остановилось.

Весь оставшийся день я не мог в это поверить, бросив работу на ребят и нагло оставшись с ней рядом. Мне все время казалось, что она вот-вот передумает, опомнится и уедет. Но Элли сидела рядом, смотрела с искренним теплом и гладила по спутанным волосам Хлою. У ее ног преданно лежал Пуся, а за окном медленно таял день, уступая место нашей ночи.

– Как ты решилась остаться? – спросил я, обнимая ее и целуя в макушку. Она лежала на моем плече, такая родная близкая и желанная. Моя. Хотя еще не совсем…

– Ты сказал, что я нужна здесь, – в ее голосе слышалась улыбка. – И потом, мне невероятно интересно знать, на какие еще романтические безумства способен хозяин ранчо. Потому что, знаешь, наше первое свидание затмило все свидания до.

Я засмеялся, вспоминая крышу водокачки и дождь. Но кое-что в ее словах меня зацепило.

– Ты сказала о свиданиях. О тех, что были “до”. Нет, мне не нужно знать, кто был до меня, просто скажи, что прошлое осталось в прошлом.

– Так и есть, Тони.

Она облокотилась на локоть, приподнялась и посмотрела на меня. Ласково провела по щетине, коснулась уголка губ, и я тут же попытался поймать ими пальчик. Хихикнув, Элли легла обратно, прижавшись всем телом и счастливо вздыхая.

– Меня ничто не держало в той жизни, где я была Кларой, разве что хотелось оставаться в большом городе, среди толпы. Там ощущение одиночества притупляется, понимаешь? А теперь все изменилось, и мне никто не нужен, кроме вас. Тебя, Хлои, Пуси… и даже Джес уже не так раздражает. Только бы решить вопрос с Марией.

Я серьезно кивнул, откинул голову на подушки и проговорил задумчиво:

– Все будет хорошо. Завтра она станет замужней дамой и подпишет документы. А дальше… Пусть убирается.

– Не гони ее, Тони, – вдруг прошептала Элли. – Чтобы ни было, оставь ей шанс видеться с Хлоей. Когда они обе будут готовы. Я уверена, однажды Мария поймет, что натворила, и захочет сблизиться с девочкой.

– Только через мой труп, – категорично отозвался я.

– Ну, даже когда ты усыновишь Хлою, она останется ее близкой родственницей. Родной тетей. Ты можешь поставить условие, чтобы так оставалось всегда, но не лишай ее права иногда видеть малышку. Если она сама захочет, конечно…

– Зачем это нужно? Ничего хорошего от Марии я не жду, хотя, поверь, давал ей шанс и время.

– Я знаю, Тони, – Элли говорила сквозь пелену сна. Зевнув, она добавила совсем тихо: – Но чем больше у малышки будет любящих людей вокруг, тем лучше. Тогда она никогда не останется одна в большом жестоком мире. Никогда…

Она уснула на полуслове, а я еще долго смотрел в пустоту, перебирая светлые разметавшиеся волосы и обдумывая сказанное. Сколько же пришлось пройти этой хрупкой, но такой сильной женщине до встречи со мной?

***

– Господи! Я уже наложила тонну тональника, а синяк все равно виден!

Элли бегала, как заведенная, приводя себя в порядок перед предстоящим торжеством. Встав даже раньше запланированного, она развела такую бурную деятельность, что у меня голова шла кругом. Наряжаясь сама, она не забывала про Хлою и меня, раздавая ценные указания каждую минуту. Малышка радовалась, крутилась под ногами и старалась заполучить хоть что-то из косметички Элли.

В итоге выехали мы на полчаса позже, чем собирались. Я не понимал всех этих приготовлений, думая только о том, как побыстрее уловить Марию в темном углу и заставить ее подписать отказ от ребенка. Но, быстро все сделать не удалось.

Это была шикарная свадьба. Наверное, именно о такой мечтают девочки с самого детства. По крайней мере, Мария точно была счастлива. Даже нас она встретила без привычной уже гримасы, и даже на Хлою смотрела более-менее приветливо, хотя на ручки брать так и не стала.

Нехорошим сюрпризом стала для меня просьба Ральфа сопроводить сестру к алтарю. Он искренне хотел сделать ее счастливой и почему-то верил, что один из компонентов ее счастья заключается в нашем примирении.

– Я не идиот, и вижу, что между вами что-то не так. Да, это не мое дело, Тони. Только и ты пойми, я ее люблю, мы ждем ребенка – твоего племянника, и мне не хотелось бы видеть ее единственного родственника с враждебным выражением лица. Все, что прошу, – проводи ее к алтарю, как сделал бы это ваш отец, будь он жив. Это ведь твой долг, дружище, передать сестру в надежные руки…

Он говорил, а я искренне недоумевал, как может повернуться жизнь. Надо же было этому парню встретить Марию и привязаться к ней. Если бы Ральф знал, какие причины заставили меня так смотреть на собственную сестру, как изменилось бы его отношение? Думаю, сильно. Я видел его семью: дружные, веселые, поддерживающие друг друга. Такие вряд ли приняли бы кукушку, бросившую первого “неудачного” ребенка, и решившую рожать снова от более подходящего партнера. Мне хотелось рассказать ему все, но я подавил порыв в зародыше. Мною двигал чистый эгоизм. Прости, Ральф, но я не хочу усыновлять всех, от кого откажется сестрица… И я проводил ее к алтарю, передав в те самые, более надежные руки. Ральф был счастлив, а у меня на душе скребли кошки.

– Спасибо, – шепнула Мария, улучив минутку между танцами и разговорами с гостями, подкравшись сзади.

– Подпиши документы, – ответил я, даже не думая ломать комедию для окружающих и заключать ее в объятия, как она, видимо, ожидала.

– Ш-ш, – тут же всполошилась сестра, шепча в ответ: – Ты что, из ума выжил? Сюда их притащил?

– Я тебе больше скажу, если в ближайшие десять минут они не будут подписаны, пеняй на себя.

Она посмотрела на меня с искренней ненавистью, перевела взгляд на Элли, щебечущую неподалеку с Хлоей, и, решительно вздохнув, кивнула в сторону стоянки автомобилей.

– Идем.

По пути нам встретились несколько гостей, Мария всем улыбалась, шутила и призывала веселиться от души в ее лучший день.

А потом мы оказались в салоне моего пикапа, и на ее лице снова появилось холодное выражение.

– Только побыстрее, – проговорила сестра, то и дело с опаской поглядывая в окно. – Еще не хватало, чтобы Ральф пошел меня искать.

Я неторопливо вынул документы из бардачка и протянул их Марии.

Послышался скрип от соприкосновения ручки и листов. Несколько росчерков, даже не читая.

– Еще здесь, – ткнул я пальцем в пропущенное место. Она без колебаний оставила автограф и там.

– Все? – Столько нетерпения в голосе и ни капли раскаяния или сожаления.

– Ты только что отказалась от собственной дочери, – проговорил сквозь зубы, забирая документы.

– Только без нотаций, – она передернула плечами. – Я знаю, какого ты обо мне мнения. Но, это мой выбор, ясно? Ей будет лучше с тобой. Или ты предлагаешь рассказать все Ральфу и переехать на ранчо, чтобы жить там уже с двумя детьми?

– Он не из тех, кто отказывается от своих детей, Мария. И, думаю, если бы ты решила забрать Хло и раскаяться – он бы понял. Но, теперь я просто не дам тебе этого сделать. – Убрав документы, я вдруг почувствовал дикую усталость. – Уходи. Тебя ждут.

– А ты? – она вдруг обернулась. – Сбежишь со свадьбы?

– Обязательно. Я приехал только ради Хлои.

– Ты так сильно любишь ее… – мне почудилось, что в голосе Марии проскользнула горечь. – Я не знаю, способна ли на такое. Не знаю… Но, жалеть я ни о чем не привыкла. И не стану! Ясно?

Я смотрел на нее и понимал, что она никогда не передумает и не изменит своего отношения к дочери. Лишь слова Элли, прожившей всю жизнь в одиночестве, не давали покоя…

Мария уже открыла дверь пикапа и практически вышла, подтягивая за собой пышное белое платье, когда мой рот открылся сам по себе:

– Ты должна знать, что я никогда не стану рассказывать Хлое о ее настоящей матери. Ею станет Элли. Но, при этом, малышка будет понимать, что у нее есть тетя. И вы все равно будете родными людьми, чтобы там не говорили документы.

Она обернулась, посмотрела на меня очень странно, собиралась что-то сказать, но потом всхлипнула, развернулась и убежала, придерживая подъюбники. Не знаю, поняла ли Мария то, что я пытался сказать ей, но в моей душе неожиданно снова появилась надежда.

Я вдруг поверил, что не все так плохо с этой женщиной – моей сестрой – не все настолько плохо…


Глава 22

/Элеонора Ридли/

Вопреки моим опасениям свадьба прошла гладко. Шумный большой праздник, счастливые жених и невеста, много радостной родни и старающийся сохранить лицо Тони. Было видно, как в нем кипят эмоции, но, к чести моего ковбоя, он успешно с ними справился. Уже после церемонии, он куда-то увел Марию, а подошедший ко мне Ральф, с довольной улыбкой проговорил:

— Надеюсь, они сейчас все выяснят и закроют неприятную страницу в жизни.

— Я тоже, — нейтрально улыбнулась в ответ, и воспользовавшись тем, кто Хло потребовала спустить ее на землю, сбежала от чрезмерно общительного мужа Марии.

После того как Хлоя встала на ножки, ее неудержимо тянуло ходить самостоятельно, и все, на что мы смогли договориться, это то, что я держу ее при этом за ручку.

Через десять минут после того, как мы навернули уже три круга вокруг столов и утащили с одного пирожное, которое успели размазать по мордашке, наконец-то, пришел Тони.

Он обнял меня, касаясь губами легким поцелуем, а после подхватил на руки восторженно запищавшую Хлою.

— Ты моя маленькая свинка, — проворковал мужчина, осторожно стирая с носика белый след. — Теперь уже и правда моя. Только мой поросеночек. Осталось решить бюрократические проволочки и, думаю, у нас все будет прекрасно.