– Вы слушаете? – судя по осуждению в голосе мужчины, рассказывали мне что-то явно полезное.

– Простите, мне действительно плохо… – проблеяла, понимая, что дальше стоять просто не могу.

Мне, и правда, было плохо. Кровь шумела, отбивая в висках ритмы токкаты, а перед глазами все плыло.

– Та-а-ак…

В руки сунули аптечку, на плечо накинули полотенца и, прижав к широкой груди, ругаясь, понесли в мою комнату. Я попыталась было воспротивиться такому произволу, но моих сил хватило только на нерешительное сопротивление, подавленное коротким и злым рыком потерявшего всякое добродушие Энтони.

– Вот же, дура, – ворчал он, укладывая одно полотенце мне на лоб, а вторым аккуратно промокая шею и кожу на запястьях. – Вот кто, ну кто ходит под жарким солнцем Канзаса с непокрытой головой? О, еще и обгорела?

Этот факт хозяин фермы выяснил опытным и болезненным для меня путем – задев мою ногу.

Через минуту он подошел со свежими, прохладными полотенцами и тюбиком крема. Я к тому времени уже успела накрыться простынкой, потому “господин всея фермы и ближайших коровников”, властно сказал:

– А ну, убирай эту ерунду.

– Сама справлюсь! – я вцепилась в простынку, как средневековая девственница в последний оплот приличий в брачную ночь.

– Конечно, – насмешливо фыркнул Энтони и бросил крем на кровать рядом со мной, а сам сел на стул и положил руки на спинку. – Но вот накрываться пока не надо – я не для того последний час тебя в порядок приводил, чтобы ты все это под откос пустила.

– Спасибо, – максимально вежливо ответила я, и выразительно указала взглядом на дверь. – Мне уже гораздо лучше.

– Тебе пока очень паршиво, – безжалостно ответил Тони и добавил: – Мажься. У меня тут подсчет вероятностей идет, и я уже определился со своей ставкой.

– Что?..

Я его совсем не поняла. До такой степени, что даже подумала, будто погорячилась с положительной оценкой своего состояния.

– Я же на аналитика учился, мисс Ридли. И сейчас у нас примерно семьдесят к тридцати на то, что без посторонней помощи вы не справитесь.

Фыркнув в ответ, я решительно открутила крышечку тюбика, выдавила на ладонь немного холодного геля и осторожно нанесла его на горящую адовым пламенем кожу. И сразу взвыла от слишком яркого, неприятного контраста ощущений!

– Бестолочь, – в очередной раз нелестно высказался мой работодатель, и пересел на край постели, решительно забирая у меня лекарство. – Сначала надо согреть его в руках, а уже потом наносить. Тогда не придется пищать на весь дом, рискуя разбудить Хлою.

Вспомнив про девочку, я затихла, так как за все это время она не проснулась только чудом. И у меня вызывала ужас мысль о том, что придется идти укачивать и кормить малышку.

Потому, когда большие ладони Энтони коснулись моих ног, я только прикусила нижнюю губу и молча прикрыла глаза.

Какие чувства могут владеть девушкой, если глубокой ночью, в темной комнате красивый мужчина нежно намазывает ее кожу кремом?

Романтично-эротичные?

Да, как бы ни так! Все зависит от обстоятельств! Конкретно мне было так больно, что иногда хотелось орать в голос, а пытка все не заканчивалась.

– Вставай, – отрывисто велел Тони, которому я точно не смогу смотреть в глаза завтра утром.

– Зачем?

– А сзади? Или ты поворачивалась к солнцу исключительно передом, и твоя пятая точка осталась цела и невредима?

Было сложно не признать его правоту, потому я, скрепя сердце, и под причитания гордости, медленно встала и повернулась к нему боком. На то, чтобы реально встать задницей – решительности не хватило.

Позор длился минуты три, после этого Энтони еще раз сменил полотенца, и в этот момент из соседней комнаты раздался плач. Я дернулась было к Хлое, но меня придержали за плечи, поправили компресс и строго сказали:

– Отдыхай. Я сам.

– Но, как же… это же моя работа!

– Элеонора, кажется, ты недооцениваешь последствия солнечного удара. Если не принять мер, то, в лучшем случае, проваляешься в постели несколько дней, а в худшем – мы попрощаемся навсегда.

– В смысле? – моргнула я.

– В смысле – мне тут твой труп не нужен! Сдохнуть в свое удовольствие можешь за пределами моего дома и территории. Все! Не зли меня.

И вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Я перекатилась головой по подушке, готовясь собраться с силами и все же встать, но стоило оторвать затылок, как голову прострелила сильная боль, и я со стоном упала обратно.

В соседней комнате тихо хныкала Хлоя и слышался ласковый, убаюкивающий голос Тони, под который я бессовестно уплыла в царство Морфея даже быстрее, племянница.


Глава 6

Проснулась от назойливого писка разряженного мобильного, который так и лежал подыхающим с самого аэропорта. Звук выходил раздражающим, но не настолько, чтобы не продолжать спать. Что, собственно говоря, и сделала. А спустя несколько мгновений реальность медленно достигла сознания и, скинув с себя тонкую простынь с подушкой, я рывком села на кровати.

Тело отозвалось болью, а голова гулом, словно после похмелья. Вот только я не пила, ни накануне, ни последние полгода. Взглянув на часы, узрела на электронном циферблате аж десять пополудни, и тихо взвыла.

Я проспала все! И Хлою, и испытательный срок!

Теперь мистер Ковбой точно меня уволит. Я и так допускала слишком много ошибок, а теперь окончательно его разочаровала И это во второй рабочий день!

Тут же вспомнились слова университетского преподавателя по истории журналистики: “Не прийти на работу можно только в одном случае: если ты умер. Во всех остальных – явиться вы просто обязаны”.

Пошатываясь на ходу, я бросилась к ванной, там приняла самый спешный душ в своей жизни и, наконец, нацепила свои вещи. Правда на джинсы сначала косилась с сомнением, а после все равно одела. В жару, конечно, они не особо подходят, зато вездесущее солнце не достанет.

Заплела волосы в пучок на затылке и поспешила на первый этаж. Не обнаружив никого ни в гостиной, ни на кухне, выглянула на веранду.

Признаться, показываться на глаза после вчерашнего обитателям фермы было стыдно. Они и так ухохатывались после торнадо, а уж теперь… когда меня солнцем ударило, и вовсе посмешищем стану.

А ведь Энтони предупреждал… Но, когда я слушала умных советов, особенно если рядом стояли подобные Джессике стервы? Мне слишком сильно хотелось ее позлить, и что в итоге?

Мои слова оказались почти пророческими. Хоупу все же пришлось делиться со мной кремом и, более того, даже обмазать меня им.

Я оглянулась по сторонам, и заприметила его в тени деревьев вместе с Хлоей и Пусей. Они устроились на большом покрывале, и теперь каждый занимался своим делом: любящий дядюшка пытался показать племяннице, как складывать кубики в башню, она же со всем возможным усердием пыталась уползти с покрывала и наесться земли. А Пуся просто спал животом кверху.

Я же подошла к этой сладкой троице, глядя на которую даже мое черствое сердце растеклось от умиления, с самым скорбным и кающимся видом, и принялась оправдываться:

– Мистер Хоуп, я бы хотела принести извинения за вчерашнее. За доставленные неудобства и за то, вам пришлось самому следить за племянницей, – где-то внутри я топталась по чувству собственного достоинства, выжимая из него извинения, и понимала, что в ситуации виновата только я.

Мужчина поднял голову, смерил меня долгим взглядом и даже вскинул бровь:

– Не знаю, чем поражен больше: тем, что вы на ногах после солнечного удара, или сменой гардероба.

Невольно, но мои щеки вспыхнули.

– Ситуация сложилась таким образом, что мой гардероб...

– Не продолжайте, меня это совершенно не волнует, – он заставил меня замолчать одним движением руки, похожим на дирижерский взмах. – Я рад, что вам стало лучше, и у меня теперь нет необходимости сидеть с Хлоей дальше. Особенно если учесть тьму скопившейся работы...

– Да, конечно… – собственный голос показался мне рассеянным, потому что я невольно рассматривала руки и тонкие пальцы Энтони. Ему бы пианистом быть, а не фермером. А уж как подумаю, что он ими вчера втирал в меня крем…

Хоуп поднялся с покрывала, подхватил на руки Хлою и передал мне, а в следующий момент с его головы на мою перекочевала настоящая ковбойская шляпа.

– Посидите сегодня в доме, – распорядился он. – А если все же вздумаете выйти, не забудьте головной убор.

Сказать, что я опешила, ничего не сказать. Подобный жест с его стороны выглядел странным, почти интимным. Или может, только мне, не привыкшей к проявлению заботы со стороны окружающих и всегда державшейся от них подальше, так показалось?

Весь день до самого вечера мы с Хло, как и завещал Тони, не выходили из дома. Уже к полудню я поняла, насколько умным было это решение. После вчерашнего ливня испарение в воздухе становилось просто невыносимым, и только прохлада деревянного дома немного спасала.

Был огромный соблазн включить единственный кондиционер, но когда-то давно я услышала, что от этого дети простывают, и теперь настойчиво одергивала свою руку от заветной кнопки. Когда же Хлоя, наконец, ушла на дневной сон, а мужчины еще не вернулись с полей, я, от нечего делать, принялась бродить по дому. Рассматривала фотографии, которых оказалось вдоволь развешано по стенам вдоль лестницы. Почти везде счастливая семья – родители и двое детей: мальчик и девочка. Чем моложе фотографии, тем старше становились люди на них. В юноше с задумчивым взглядом отчетливо узнавался Энтони, а вот во взгляде темноволосой девчонки с каждым разом плясало все больше чертей.

Я знала такой взгляд. Встречалась с ним раньше, когда волей случая пересекалась с такими же, как и я, сиротами, которым в жизни повезло меньше моего. Не всем удавалось подняться, получить образование, очень многие скатывались. Едва выбирались из-под опеки приютов, приемных родителей, сразу же пускались во все тяжкие, будучи уверенными, что они очень взрослые.

Вот эта самая “взрослость” и читалась в глазах сестры Тони. И, судя по брошенной на шею более сознательного брата дочери, до добра ее не довела.

А потом я наткнулась на дипломы в рамках. Целая выставка достижений из университета, и все на имя Энтони Хоупа.

– Обалдеть, – присвистнула я, вчитываясь в название заведения, где он учился. Престижное – не то слово, особенно если учесть, что туда могли поступить либо гении, либо детки богатых родителей, а к последним бравый ковбой явно не относился. Да и благодарности с отличиями говорили о том, что он – и есть тот самый, чертов гений.

– Любуетесь? – раздалось из-за спины, и я невольно вздрогнула.

– Не то, чтобы, – честно призналась, не оборачиваясь. – Но, поражена, что вы делаете здесь, на ферме, имея такие достижения. За такого специалиста дрались бы фирмы.

Его приближение я почувствовала спиной, он остановился примерно в двух шагах и произнес:

– Они и дрались, но я не захотел…

– Почему? – я искренне недоумевала, как же так? – Зачем тогда учились, если не ради карьеры? Остались бы в городе, получали бы приличные деньги… Я бы даже сказала, неприличные…

Энтони как-то по-особому горько усмехнулся:

– Вот вы и ответили сами на свой вопрос, Элеонора. В городе все делается ради денег. Нет ничего настоящего: ни людей, ни эмоций. Все спрятано и подчинено этим самым деньгам, которые, к слову, тоже не настоящие, а чаще всего комбинация из нулей и единиц на счетах в банке.

– А здесь, значит, все настоящее? – я, все же, обернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. Его рассуждения показались мне наивными, а может даже излишне романтичными для взрослого мужчины в его возрасте.

Тони стоял рядом и точно так же внимательно разглядывал меня... Это смущало и заставляло инстинктивно отвести глаза, но я была бы не я, если бы подчинилась. Усилием воли продолжала смотреть на мужчину, не моргая.

– Здесь хватает всякого, – пожал плечами он. – Если останетесь надолго, я вам обязательно покажу вещи, которые никогда не увидишь в городе.

Прозвучало до безумия заманчиво, но, уже в следующий миг, я уловила очень важный момент в произнесенной фразе:

– Надолго? Так значит, я прошла испытательный срок? – с надеждой спросила я.

– Не совсем, – качнул головой он и убил все очарование момента. – Решил посмотреть за вашей работой еще несколько дней. Диего уговорил сделать послабление в связи с непривычной для вас обстановкой.

Прозвучало как мотивирующий подзатыльник аутсайдеру. В духе: тебя бы выгнали, но сжалились...

– Спасибо, – то ли прошипела, то ли процедила я, не в силах совладать с поднимающимися внутри эмоциями.

– Не за что, – он развернулся и направился в сторону гостиной, лишь у самой двери притормозил и добавил: – Завтра я еду в город пополнять запасы подгузников и еды для Хлои, если нужно, вы можете отправиться со мной.