Маргарита Южина - Усыновлю мужчину с ребенком

Глеб телефон отключил, и вредная бабка тут же засунула голову обратно.

– Я ж тута живу, промежду прочим, – язвительно сообщила она. – Не получится у тебя меня с балкона-то…

– Покажите прописку, – потребовал Каратов.

– A и… нет ее, прописки-то…

– Так вот что я вам скажу, – неторопливо, четко заговорил Глеб. – Вы сюда больше ни ногой. Запишите где-нибудь. И продукты таскать хватит. Мальчонка потом целый день голодный сидит, неужели непонятно.

– Да? A мне чего делать? – скривилась бабуся. – Ему-то мать вечером купит, а я?

– Все, хватит, – встал Глеб. – Я сказал, вы поняли. До свидания. Вы же знаете, как там замок открывается…

Бабуся решила новый скандал не начинать. Черт его знает, этого проходимца, может, и в самом деле, с балкона-то… A у нее не те года, чтобы пташкой-то… Она потом придет, когда этот хахаль уберется. И уж тогда она… Она еще этой Лерке!

A в доме в это время вовсю возмущалась Анфиска:

– Нет, пап, ты посмотри! Ведь наглая какая!

– Дочь моя, хватит! Не твое это дело – взрослых судить, ясно? – оборвал ее отец. – Вадим, значит, так… Сегодня ты в школу не идешь, я позвоню учительнице, мать на улицу не пускаешь. Я тут… вот, написал тут, что надо, в аптеке купишь. Деньги-то есть?

– Есть, – кивнул мальчишка.

– Вот и славно. Никому двери не открывай… Все будет хорошо.

– Пап, – вдруг засуетилась Анфиска. – Он совсем беспомощный, ты ж видишь. Я, пап, просто вынуждена остаться с ним. Ты про меня тоже учительнице позвони, а?

Каратов покачал головой. Анфиска своего не упустит.

– Хорошо, позвоню, – пообещал Каратов и уже собрался уходить.

– Погодите, пожалуйста, – попросил вдруг Вадик. – Осмотрите еще раз маму… A то… Мария Никитична так кричала, а мама не проснулась… Может…

– Ничего не может, – отмахнулся Глеб. – A маму осмотрю.

Когда он зашел в спальню к Лере, та торопливо застегивала юбку.

– Ой, мамочки! – пискнула она и заскочила за дверцу шкафа. – Заходите.

– Не понял, – оторопел Каратов. – Это что еще за костюмированное шоу? A ну раздеваться и в кровать!

– Понимаете… – высунулась из-за дверцы Лера, продолжая застегивать упрямый замок на юбке. – Мне позвонил… ой, Кукушкин мне позвонил. Он болеет, а ему надо срочно документы привезти на Сурикова. Клиент ждет, а Кукушкин болеет… Я сама сейчас… быстренько…

– Телефон Кукушкина! – потребовал Глеб.

– Какой телефон? – растерялась Лера. – Кукушкина? A вам для чего?

– Я попросил телефон! – рявкнул Каратов. – И быстро раздеваться! Без комментариев!

– Но… Клиент ведь невиноват. И потом…

– В кровать!!!

Он так гаркнул, что Лера прыгнула в кровать прямо в юбке.

– Правильно, – одобрительно кивнул Глеб. – A теперь телефон.

Лера протянула ему телефон.

– Последнее сообщение… – дрожащим голосом пояснила она.

Глеб разобрался сам. И уже через минуту его бас катился по всей спальне.

– Кукушкин? Это вас беспокоит ваш новый директор. Вы по какой причине не вышли на работу?.. Ага, стало быть, болеете? Когда я смогу увидеть ваш больничный?.. Я не понял. Что значит бабушкиными рецептами? Пусть тогда бабушка и оплачивает вам рабочие дни!.. Меня не волнует, что вы там себе придумали! Если через час мне не отзвонится клиент, можете считать себя уволенным!.. A вот это вы будете рассказывать своей бабушке!

– Что? – тихонько спросила Лера, когда Каратов убрал телефон от уха.

– Ничего. Придется сидеть здесь еще час…

– Да ну что вы! – забеспокоилась Лера. – У вас же дела, работа… Я сама…

– Да ничего вы не сама! Развалили дисциплину! Вам нужен хороший директор, вот что я вам скажу, если уж вы сами ни к черту…

– Я… почему же… я очень даже к черту… – всерьез обиделась Лера. – И потом… директор… У меня был. A теперь он уехал из города, а другие… другой у меня тоже был, он ворует.

– Ой-й-й… – как от зубной боли поморщился Каратов. – Да вам вообще надо сидеть дома и варить парню борщи! A вас куда-то в бизнес потянуло!

Лера хотела было поинтересоваться, а кто ж ее с парнем кормить-то будет, но, во-первых, не решилась, а во-вторых, зазвонил телефон.

Звонила подруженька Ольга.

– Лера! Что за на фиг?! – сразу же накинулась Ольга на больную подругу. – Мне звонит Кукушкин и чуть не плачет! Ты чего – нового директора взяла? A почему мне ни слова не сказала?

Ольга так орала в телефон, что ее прекрасно было слышно не только Лере, но и Каратову. И тот теперь стоял с ехидной усмешкой и ждал, как будет вести себя эта строгая начальница. В любое другое время Лера бы нашла, как успокоить Ольгу, ну извинилась бы, в крайнем случае. Но сейчас…

– Ольга, а почему… почему это я тебе должна докладывать о своих решениях? Ты ж у нас только числишься, насколько я помню.

– Ах, вот ты как, да? Только числюсь? A когда, значит, тебе кадры нужны были, я не только числилась, да? Чуть что, так сразу «Оленька», а тут! Я могу и вовсе… могу и вовсе с тобой не общаться!

– Оля, не кипятись… Ну… мы с тобой потом поговорим… – испугалась Лера, но тут же наткнулась на колкий взгляд этого ехидного доктора. И снова добавила металла в голос: – Не кипятись, Ольга! Я тоже еще многое могу.

– Ты?! – удивилась даже подруга, но быстро взяла себя в руки. – Лера, ты меня не пугай! Позвони немедленно Кукушкину и…

Каратов просто за голову хватался от такой наглости. Проняло даже Леру.

– Я не буду звонить Кукушкину. И еще… Ольга, мне надо подумать, а за что я плачу тебе зарплату? У меня теперь… Я решила уволить всех лишних людей, мне нужны работники, а вовсе не мертвые души, так что…

В трубке повисло молчание.

– Если у тебя есть желание, ты еще можешь остаться, – продолжала Лера. – Документы Кукушкина должны быть у клиента. И если он через час не отзвонится…

– Да поехал уже Кукушкин, поехал! – обиженно пробубнила Ольга и бросила трубку.

Лера устало опустилась в подушки.

Каратов вдруг подскочил к ней, чмокнул ее в голову и развел руками:

– Ну, ведь можешь, когда захочешь! – И довольный выскочил за дверь.

A она растерянно трогала волосы, куда пришелся такой торопливый, смешной поцелуй, и по лицу блуждала глупая, счастливая улыбка… Надо же! И когда это они перешли на ты? Тихо-тихо-тихо… У него семья, Анфиса вот, жена, наверное, красавица… непременно красавица, другую он не полюбит, а ее чмокнул так, по-дружески… И все равно – как бы славно было иметь такого друга…

Каратов еще успел заскочить домой – надо было появиться на работе не в помятой рубашке, а в свежей, и пахнуть свежим одеколоном, а не вчерашним юбилеем.

На работе он появился к обеду.

– И куда ж ты подевался? – кинулся к нему Сутулов. – Я тут его пасу уже с девяти утра, а он!

– Что на работе? Что нового? – деловито хмурился Каратов, хотя настроение отчего-то было не по-взрослому шаловливым.

– Обычный рабочий режим, – отмахнулся Федор. – Ты мне лучше расскажи, ты что мне с сестрой сделал? Она мне уже с самого утра весь телефон оборвала! Я уж думал, она здоровьем братца интересуется, волнуется, как его дома родная жена встретила, так нет же! У нее с языка Каратов не сходит! «Ах, он такой видный!», «Ах, он такой брутальный!», «Ах, ты не представляешь!» Каратов, ты мне скажи, идиоту, брутальный – это какой?

– Это как я, – коротко пояснил Глеб. – Чего там у нас? Савушка сегодня работает? У него ж сегодня операция, так?

Савелий Андреевич Поползнев – парень, которому не исполнилось еще и тридцати лет, был хирургом от бога. К нему в очереди стояли самые дорогие клиенты, и им Каратов каждое утро интересовался особенно – он его оберегал.

– A чего ему, работает, – отмахнулся Сутулов. – Сегодня же его смена. Я тебе про Ксюху рассказываю! Она…

– Погоди-ка про Ксюху… – вдруг вспомнил Каратов. – У нас к Савушке мой знакомый записан был. Одноклассник. Пухов. Посмотри, на какое число.

Сутулов дернул бровью, склонил голову.

– Ага… Пухов… он… он у Савушки на июнь. Да у него еще терпит, он сам на июнь попросился.

– Иди, я сейчас ему сам позвоню, – отправил Глеб зама, вспомнил Ксению и сам себе подмигнул. Хорошо! И тут же набрал номер телефона Пухова. – Алле, Василий? Вась, здорово! У меня к тебе дело… Да не ворчи ты!.. Ты мне… Ты мне скажи, у тебя есть кто-нибудь на примете серьезный, чтобы мог небольшую фирму возглавить? Да нет, там не надо особенно вникать, там нужно… Да дисциплину там установить нужно, а то баба одна бьется… Какой военрук? Наш? Школьный? Ты сдурел, Вася. Он же уже старенький! Помоложе бы чего… да нормальная тетка! Кстати, не замужем. Рекомендую… Нет, Тунгусов не пойдет, он сам всего боится… Нет, платит она хорошо, только у нее воровать нельзя… A я говорю нельзя! Это как у ребенка свистнуть… Сам?! Ты сам пойдешь?! Да иди ты! Кто тебя с твоего насиженного места отпустит?!.. Да я знаю, что больше никому доверить нель… Вась, я серьезно… Хорошо, приди, посмотри… Я тебе дам координаты. Все, вечером созвонимся.

Каратов отключил телефон, откинулся на спинку кресла и вдруг снова ухватился за телефон:

– Алло, мам, ты?.. Привет. Ты как там?.. Все хорошо?.. Ага… отдыхаешь? Процедуры… понятно… ясно… Мам, ты вот что, ты… Хватит уже там новых знакомых охмурять, очень нужна твоя помощь. Да, просто позарез… Ну ты же знаешь, я по пустякам не беспокою, я даже ничего про Анфиску не говорю, хотя… Да нормально она… Нет… A я говорю, нет! Не похудела! Мам, короче, тут такое дело…

Пока Каратов разговаривал с матерью по телефону, к нему уже два раза заскакивала Милочка, а на третий раз и вовсе села за стол и стала терпеливо ждать окончания разговора.

– Ну? – наконец отключил трубку Каратов и весело взглянул на бывшую подругу. – И чего мы не работаем?

Милочка мгновенно уловила добрые нотки в голосе возлюбленного и тут же надула губки.

– A я, между прочим, может быть, и вовсе хочу уволиться! – с вызовом заявила она, закинула ногу на ногу и демонстративно отвернулась к окну.

– Ах ты, боже ж мой… – пощелкал языком Каратов. – И куда ж мы направим свои драгоценные стопы?

– Не ваше дело! – снова буркнула Милочка.

Каратов тяжко вздохнул и выдал совсем уж ненужное:

– Ну что ж… A где заявление-то? Где подписать?

Милочка интенсивно заморгала накрашенными ресницами и возмущенно уставилась на Глеба.

– Какое? Я ж только предупредить пришла! Посоветоваться!

– Так я тебе и…

Но Милочка лукавила. Никакого совета от Каратова она слушать не собиралась, она ему просто не дала рот раскрыть.

– Да! И вообще! Вчера на юбилее! Как ты мог?! После всего, что у нас было, ты бессовестно! Бесстыже! Нагло! Начал ухлестывать за этой вертихвосткой! A я, между прочим, рядом сидела! Только с другой стороны от тебя! A ты и не заметил даже! Меня, между прочим, даже на танец приглашали! Два раза! A ты! И это после всего, что у нас с тобой было!

– После всего, что у нас с тобой было… а еще после того, что было у вас не со мной… я настоятельно советую вам уволиться.

Милочка поперхнулась. У Глеба опять звучал металл в голосе.

– Но… Глеб… Антонович…

– Я понаблюдал за вашей работой, – бесстрастно продолжал Каратов. – Она меня не устраивает. Вы постоянно грубите больным…

– Но я ж и раньше…

– Это не делает вам чести! – рявкнул Каратов. – И мне тоже… На рабочем месте вас никогда нет! Коллеги на вас жалуются. За что я должен вас оставить? За какие такие выдающиеся заслуги?.. Только сразу предупреждаю, я имею в виду рабочие качества.

Милочка только сопела.

– И вы мне обещали! – продолжал наседать Каратов. – Вы еще девушка молодая, я думаю, сумеете устроиться. Тем более с вашими данными… Теперь я рабочие качества в виду не имею…

Милочка уже триста раз пожалела, что заявилась к Глебу в кабинет. Надо было дождаться его хорошего настроения, а она… Но ведь у него и было отличное настроение, она сама видела!

– Хорошо, – обиженно поднялась она. – Я подумаю.

– Идите, Милочка, – улыбнулся ей вслед Каратов. – И ни о чем не думайте, я за вас это сделал. И не печальтесь, ваше заявление я могу принять даже со всеми вашими ошибками.

Милочка даже плакать не стала – сегодня в этом не было никакого смысла!

Лера уже два раза пыталась выйти на работу, но всякий раз на пороге оказывалась Анфиса.

– Вас папа не разрешал выпускать, – хитро улыбалась она. – A то вы опять убежите на работу, а у вас больничный. Это мне папа сказал.

– Анфисочка, детка, мне очень надо… – не могла удержаться от улыбки Лера. – Без меня они совсем не умеют работать.

– A вы начальница? – спрашивала девчонка.

– Ну… в некотором роде, да…

– Тогда сидите дома. У нас папа в любой момент может оставить свою работу, если ему очень надо.

– A у нас мама не может, – тут же поддел Вадька. – Она сама за всех работает.

Вот ведь сынок! Так мать подставить!