Катриона Флинт - Утраченное сокровище

Молли разглядела рядом с площадкой для танцев Уинслоу Форчуна, размахивающего пивной кружкой и о чем-то спорившего с Биллом Макдональдом. Хильда танцевала с Альбертом Стоунлеем. Ее партнер, кажется, впервые отказался от маски скучающего скептика.

Кто же мог следить за ней? Сейчас все толпились у площадки. Может быть, Уинслоу послал кого-нибудь в контору? Или просто влюбленные искали темный уголок.

Она укрылась за углом школы и вглядывалась в темноту, не пойдет ли кто-нибудь по дороге или около нее — никого.

Молли подумала, что хорошо бы сообщить о своих подозрениях Уинслоу. Ведь очень многие знают, что деньги, собранные во время праздника для оплаты строителям, были отнесены в контору.

Что если кто-то вознамерится их украсть? Подойдя к толпе зрителей, Молли не очень громко позвала:

— Мистер Форчун!

Уинслоу оглянулся, глаза, привыкшие к свету ничего не могли разглядеть в темноте. Он подумал, что ему показалось.

— Уинслоу! — снова позвала Молл слегка выдвигаясь на освещенное пространство. — Мне надо с вами поговорить!

Наконец, он заметил ее. Поборов некоторое внутреннее сопротивление, он подошел к ней.

— Вы как-то странно себя ведете. Почему вы прячетесь? — По ее голосу Уинслоу почувствовал что-то неладное. — Что с вашим голосом?

— Сорвала. Слишком много сегодня напророчила и голос сел, — она схватила его за руку и потащила за собой в темноту, подальше от чужих глаз. — Мне надо с вами поговорить.

За целый день Уинслоу переговорил с массой народа. Мужики, толпившиеся под высокой елью у пивной бочки, обсуждали политику, говорили о бизнесе, погоде, житейских проблемах. Каждый старался перекинуться с ним хоть словом, узнать его мнение. Уинслоу пришлось выпить не одну кружку пива, хотя он был не большой мастак по этой части. Сейчас же его возбуждение еще больше усилилось — самая красивая женщина в поселке тащила его куда-то в темноту. Наконец, они остановились, и он тут же обнял ее рукой за талию, прижав к себе.

— Вы такая обворожительная… — Уинслоу склонил голову ей на плечо.

Молли резко оттолкнула его и отступила на шаг.

— Да подождите… Выслушайте меня! Уинслоу предпринял вторую попытку обнять ее, но Молли уперлась обеими руками ему в грудь.

— Уинслоу, я не за этим позвала вас. Несколько минут назад я заметила кого-то, кто прятался рядом с конторой. Вы кого-нибудь посылали туда?

Первое, что Уинслоу осознал, — она сменила наряд Кассандры на новое платье, облегчавшее ее изящную фигуру. Он несколько раз глубоко вздохнул прохладный воздух и успокоился.

— Вы видели мужчину? — спросил он уже обычным деловым тоном.

— Не знаю, я только слышала чьи-то крадущиеся шаги. Он, видно, споткнулся и выругался. Думаю, сначала он шел за мной, но я боялась обернуться и поспешила сюда, где люди.

— Может, по голосу вы кого-то узнали?

— Я тут же кинулась прочь, как только услышала шаги, — Молли все еще стояла, упершись руками в его грудь. Он сжимал ее запястья, стоял совсем близко, стараясь не дышать на нее, так как выпил много пива.

— Может, вам это показалось?

— Не думаю. Я уже несколько раз слышала у себя под окнами шаги, кто-то скребся у двери…

— Собака?

— Нет, это был человек. Я слышала, как он дышит.

— Почему же вы сразу не рассказали мне об этом.

— Как же я ночью побегу по поселку, если чувствую, что у меня за дверью кто-то караулит.

— Подождите здесь, я пойду, посмотрю, что там делается возле конторы. — Может, это кто-то из гостей напился и свалился в канаву. Невежливо будет с нашей стороны оставлять его там на всю ночь, мерзнуть. Кстати вы видели Джеда?

— Нет, ведь я только что пришла.

— Тогда попробуйте найти его у танцплощадки.

— Я пойду с вами.

— Нет, возвращайтесь на танцы. Вы ведь для этого принарядились?! — Уинслоу резко повернулся к ней спиной и исчез в темноте.

— Это небезопасно — идти одному! — крикнула Молли ему вслед.

— Вы еще объявите это всему свету… Молли, — ответил удаляющийся Уинслоу.

— Нельзя же быть такой задницей! — вполголоса произнесла Молли, задетая его саркастическим тоном.

Внезапно Уинслоу снова возник рядом.

— Почему вы вернулись?

— Взять фонарь и сказать вам, что для учительницы у вас странный лексикон…

— Простите, мистер Форчун, я не думала, что вы расслышите…

«Почему каждый раз, когда я хочу произвести на него хорошее впечатление, все так плохо кончается?» — Молли смущенно опустила глаза.

Но Уинслоу, вопреки ее ожиданиям, рассмеялся.

— Я не обиделся на вас. Ладно, пойдемте вместе. Уинслоу достал фонарь, и они вместе с Молли направились к конторе.

— Это вас монахини научили всяким таким словечкам? — шутливо поинтересовался Уинслоу.

— Нет, моим главным учителем был наш садовник, — с наигранным смирением ответила Молли.

— Как вы попали с этим сквернословом в одну компанию?

— Я была такой одинокой. Дружба с садовником была моей тайной, я очень любила его. А он прикармливал меня фруктами и сладостями.

— Сколько вам было лет, когда умерли ваши родители?

Молли не ответила. Она остановилась и показала рукой, где, по ее мнению, споткнулся тот мужчина. Уинслоу осмотрел место, но ничего подозрительного не обнаружил.

Эдгар Филмор затаился всего в нескольких шагах от них за кустарником. Сердце бешено стучало, и он с трудом сдерживал дыхание. Он подвернул ногу, но сейчас не чувствовал боли, думая только о том, чтобы незаметно смыться. Для этого надо было добраться до конюшни, отвязать первую попавшуюся лошадь и незаметно вывести ее из поселка.

— Тут никого нет, — сказал Уинслоу, — пойдемте в контору, проверим кассу.

— Хорошо, — Молли запнулась. — Вы спрашивали о моих родителях?.. Моя мать умерла, когда мне было семь лет. Насколько я знаю, мой отец еще жив, думаю, что он живет в Денвере.

Уинслоу поднял фонарь и осветил ей лицо. Разве она не говорила, что оба родителя умерли? Он увидел, что она действительно расстроена.

— Молли, извините меня…

— Это мне всю жизнь приходится извиняться. В приличном обществе не говорят об ублюдках, но я именно такая — незаконнорожденная. — Впервые она говорила об этом мужчине. — Мое рождение считали грехом, и тетка постоянно твердила мне, что я должна быть счастлива уже потому, что меня не выбросили на улицу…

Форчун не знал, что сказать. Впервые он почувствовал, как несчастна, должна быть она. Сколько горя пришлось пережить этой красивой женщине!

— Простите, что рассказываю вам такие неприятные вещи…

— Простите меня за бестактность… Давайте вернемся на танцплощадку, надо опробовать новый пол. Я вам разве не говорил, что я отличный танцор?!

Молли добродушно улыбнулась.

— Нет, но мы это сейчас проверим!

Когда они подошли к танцплощадке, к Молли тут же подскочил Джед Кэнтрел, приглашая ее на танец.

— Уинслоу искал вас!

— Когда? — Джед вертел головой в поисках отошедшего куда-то Форчуна.

— Почти сразу, как начались танцы.

— Я, должно быть, ужинал… — Джед решил сменить тему. — Если вам это интересно, то я вспомнил кое-что о Симсе Блейде.

— Ну, конечно же!

— Я видел старика в Сан-Франциско около года назад. Не помню точно, когда. Он приехал со своим сыном, здоровым рыжеволосым парнем. Как же его звали?..

— Уж я-то точно не знаю!

«Значит, у меня есть брат? Рыжеволосый братишка?»

— Я случайно вспомнил об этом. И знаете почему? Кто-то говорил мне, что этот старший сын Блейда убил свою жену и был арестован.

— Что?! — это никак не вписывалось в представление Молли об идиллической жизни ее богатенького папаши.

— Да! И Симсу Блейду, разумеется, удалось откупиться. Отец заявил, что в момент убийства был с ним рядом, поэтому с парня сняли обвинения.

Молли была просто в шоке. Может, права была тетушка Биби, когда говорила, что это семейка мерзавцев?

— Вы не знаете, у Блейда большая семья?

— Да, кажется, у него еще две дочери. Я читал сообщения о них в разделе светской хроники. Такие люди всегда на виду. Жена Блейда умерла несколько лет назад. Папаша так заботился о них, что повсюду ездил за ними, даже в театр и на званые вечера. Газеты печатают много всякого, всякой дряни. Писали даже, что еще один его сын сбежал из дому, поссорившись с отцом, и нанялся моряком на корабль. Возможно, все это враки…

В этот момент Джордж Франклин пригласил ее танцевать, и ошеломленная Молли не нашла в себе сил ему отказать. А Джед пригласил на танец Хильду.

Молли старалась не сбиться с ритма, угнетенная сказанным Джедом, хотя и была благодарна ему за это.

— Позвольте разбить вас, — голос Уинслоу вернул ее к действительности.

— Да…

— Вы не устали?

— Я никогда не устаю от танцев! — это было неправдой — больше всего ей хотелось сейчас остаться наедине с собой и хорошенько все обдумать.

— Когда вы все-таки устанете, позвольте мне пригласить вас позавтракать со мной.

— А что? Уже готовят завтрак? Я обещала Анне помочь…

— Пусть кто-нибудь другой — вы и так много потрудились для этого праздника. Так что вы скажете на мое приглашение?

— Да, конечно… — ответила она мягким, но каким-то безразличным тоном.

Прошло две недели. Клубное здание снова было украшено гирляндами, шарами и разноцветными бумажными фонариками. Прямо перед входом стояла красивая рождественская елка. Слабый ветерок колебал огоньки свечей. Это самое прекрасное Рождество в ее жизни.

В доме Макдональдов тоже стояла разукрашенная елка, правда, в целях безопасности свечки на ней не зажигали.

— Счастливого вам Рождества! — Элиас и Берта Дитрих, улыбающиеся и раскрасневшиеся с мороза, протянули Анне свои подарки, которые полагалось спрятать до поры до времени под рождественскую елку. Каждый год они по традиции приходили поздравить своих ближайших соседей! Анна же, как и было заведено в их доме, встречала гостей запеченной уткой, рыбным пирогом и устрицами. У Молли не было никаких семейных традиций, поэтому она просто радовалась празднику.

Год назад она праздновала Рождество в одиночестве в затрапезном отеле какого-то захудалого городка, отхлебывая горячий эль из глиняной кружки и поджидая неизвестно куда запропастившегося Артура Смита. А он всю ночь играл в покер в компании таких же бездельников. У них не было даже денег на приличный ужин. Рождество было ужасным.

Молли никогда не любила этот праздник. Когда она была маленькой, то, конечно, принимала участие в подготовке обряда в церкви, готовилась и с нетерпением считала оставшиеся дни. Но потом наступало разочарование. Другие девочки уезжали в свои семьи, и Молли, бывало, оставалась совсем одна в приюте, иногда компанию ей составляли другие детишки, у кого тоже не было любящих пап и мам. В такие дни монашки старались быть с детьми более приветливыми, но их общество, конечно же, не заменяло праздника в семье.

Дети Анны зажигали на елке свечи, Молли кинулась им помогать. Уинслоу наблюдал за ней… На Молли было то же голубовато-фиолетовое платье, что и во время карнавала, когда они вместе танцевали. Она зачесала волосы со лба, как делали это прабабушки. В ушах поблескивали обрамленные в золото жемчужинки, шею также украшала нитка жемчуга.

Она все еще оставалась для Уинслоу загадкой. Сегодня Молли выглядела еще более обворожительной, чем всегда, но глаза оставались печальными.

Уинслоу не сказал ей, что не оставил попыток найти ей замену в школе. Он ничего не собирался говорить ей, понимая, каким это будет для нее ударом. Форчун был жестоким человеком. Его воспитывал отец, человек холодный, сдержанный на проявления чувств и бескомпромиссный. Дед любил его, но старался не баловать, зная, что Уинслоу предстоит нелегкая жизнь. Он учил его полагаться больше на разум, чем на чувства.

Да, он согласился оставить Молли в Саммите, но при условии, что будет контролировать каждый ее шаг. Теперь он не сомневался, что она стала хорошей учительницей, не ортодоксальной, конечно, но увлеченной и вполне компетентной. Дети просто обожали ее.

Он наблюдал, как она возится с детьми у елки, вспоминая ее рассказ о собственном детстве. К несчастью, в жизни много таких детей, лишенных любви и заботы. Уинслоу не любил своего отца, а мать была задавленным, равнодушным ко всему созданием, но никогда они не давали ему понять, что огорчены его рождением. К деду он относил с глубоким чувством признательности и привязанности. Как себя должен чувствовать человек, которому с раннего детства говорят, что его рождение было ошибкой, смертным грехом?