Сара Джио - Утреннее сияние

– Это закономерное явление, – я попыталась поддержать его. – Надеюсь, ваша жена сумела понять трудности переходного периода?

– Увы, нет, – ответил он. – Она слишком многого от меня хотела. Я начал пить, а это был скользкий путь. Не поймите меня неправильно, минуты счастья, конечно же, случались. Я очень старался. И она делала все возможное. Я пытался бросить пить, даже какое-то время посещал психоаналитика. Но в конечном итоге так и не сумел избавиться от собственных демонов. В результате девять лет назад, утром, в День благодарения, я проснулся, а ее уже не было рядом. Она оставила записку на кухонном столе. Потом сменила номер телефона и начала жизнь с чистого листа. Через месяц я получил документы о разводе и без раздумий подписал их. Если жена хотела свободы, я не собирался противиться этому – я и так уже превратил ее жизнь в ад.

Алекс потер переносицу и с тревогой посмотрел на меня.

– Иногда я просто не могу простить себя за то, что испортил ее жизнь. Но потом я решил… – Внезапно в его кармане зазвонил телефон, и он, вытащив его, взглянул на экран. Я заметила, как заблестели его глаза. Он посмотрел на меня.

– Прошу прощения, Ада, мне придется ответить.

– Я подожду, – сказала я, все еще пораженная его рассказом.

Он вышел в коридорчик, а я подумала о Келли совсем иначе. Мне действительно было ее очень жаль. У Алекса был идеальный брак – любящая красивая жена, – а он все разрушил. Наверное, не стоило так строго судить его, но правда была жестокой. Джеймс бы боролся за меня до конца. Джеймс нашел бы возможность все исправить. Но ведь Алекс не Джеймс.

Я изо всех сил старалась не прислушиваться к разговору Алекса. Но он находился неподалеку, и я могла разобрать отдельные слова и фразы. Я пыталась сосредоточиться на еде, но все равно невольно слышала, что он говорит.

– Келли, пожалуйста, не надо, – произнес он. – Ты же знаешь, я вовсе не имел это в виду… Почему ты меня обвиняешь? – Он долго слушал, что ему говорили в ответ, а затем хмурое выражение сменилось улыбкой. – Да, дорогая, я тебя слушаю. Люблю тебя…

От удивления я вытаращила глаза. Было совершенно очевидно, что он все еще любил эту женщину. Какой же глупой я была, когда вообразила, что могла ему понравиться! Его сердце принадлежит Келли. Достав из кошелька две двадцатидолларовые купюры, я положила их на стол рядом с салфеткой и быстро прошла между столиками к задней двери, стараясь исчезнуть прежде, чем Алекс закончит разговор.

Глаза пощипывало от слез, и я почти сбежала по холму к Лодочной улице. Неожиданно начался дождь, я пронеслась по причалу, сунула ключ в замок и быстро захлопнула за собой дверь. Капли дождя хлестали по поверхности озера в унисон с хлынувшими из моих глаз слезами. И когда через десять минут я услышала, что Алекс тихонько стучит в дверь, я не открыла ее. Наша встреча и сегодняшний ужин – все это было ошибкой.

– Осторожно, – предостерег меня Колин, когда мы ступили на причал. Он взял меня за руку, и я этому не противилась.

Голова еще немного побаливала, но в остальном все было в порядке.

– Уверена, что Декс сейчас дома, – сказала я, стараясь говорить уверенно.

Колин провел меня по причалу, и я была рада, что Наоми и Джина не было дома, и даже испытала облегчение от того, что Джимми не сновал вокруг. Мне очень не хотелось, чтобы он беспокоился обо мне, и тем более не было никакого желания оправдываться перед его суровой матерью.

Я поняла, что Декса в домике нет, даже раньше, чем мы подошли к входной двери. Он всегда оставлял ботинки на коврике рядом с увядшей геранью в горшке. Сейчас их там не было. Должна признаться, что я испытала облегчение, хотя и омраченное легкой грустью.

– Даже не знаю, где бы он мог быть, – я посмотрела на Колина в полном отчаянии. Мой голос предательски задрожал.

– Ну-ну, не надо, – сказал он, похлопывая меня по плечу. – Давай войдем в дом.

Он подвел меня к диванчику. Я откинулась на подушки и подняла ноги на подлокотник, куда обычно пристраивал голову Декс, когда отдыхал.

Колин принес мне стакан воды и таблетку, и через некоторое время я уснула.

* * *

Солнце уже светило вовсю, когда я открыла глаза. Голова гудела. Я села, совершенно не понимая, где я и что происходит.

– Декс! – окликнула я.

Вместо него появился Колин. Он вышел из кухни с тарелкой, на которой лежали сыр и нарезанные фрукты.

– Доброе утро, – тепло сказал он. – Как спалось?

– Сколько сейчас времени?

– Уже восемь, – ответил он с улыбкой. – Ты проспала весь вечер. Должно быть, таблетка подействовала.

Я потерла глаза.

– Спасибо, что остался со мной.

Он протянул мне тарелку с сыром и фруктами и чуть заметно усмехнулся.

– Знаешь, а ты во сне разговариваешь.

Я откусила кусочек яблока.

– Неужели? И что же я говорила?

– Что-то насчет яхты, – сказал он, – что не удивительно, ну, и прочую чепуху. Но ты произносила мое имя.

– Правда? – я смутилась.

– Да, – не без гордости подтвердил он. – Признаюсь, я пытался подслушивать, но мне мало что удалось разобрать.

Он снова удалился на кухню и вернулся с двумя кружками.

– Хочешь кофе?

– Не откажусь, спасибо, – сказала я, приподнимаясь на диване.

– Надеюсь, ты не сердишься на меня за то, что я остался? Мне показалось, что тебе не стоит быть одной.

Я с жадностью отпила кофе.

– Вот я все время думаю: а что было бы, если бы я погибла там, на озере? Меня не было бы на этом свете уже целых два дня! А Декс так бы и не узнал об этом. Когда он соизволил бы оторваться от своего драгоценного искусства и прийти домой, он бы обнаружил, что меня пора хоронить.

Колин опустил взгляд и принялся разглядывать свои ноги, как будто бы любая мысль о Дексе раздражала его, но так ничего и не сказал в ответ.

– Что ж, с тобой все в порядке, а это главное, – наконец произнес он. – Ты уже можешь встать, и я, пожалуй, теперь схожу домой и приму душ. А после обеда приду тебя проведать.

Честно говоря, мне не хотелось, чтобы кто-то меня проведывал. Я всего лишь стукнулась головой и скоро поправлюсь. Но все же согласилась. Мне нравилось, что Колин обо мне беспокоится. Да что греха таить! Мне нравилось, что хоть кто-то проявляет обо мне заботу.

– Спасибо, – тихо произнесла я, благодарно глядя на него.

Он просиял.

* * *

Прошло три дня… четыре… Декс по-прежнему не давал о себе знать. Если он и был в мастерской, то почему-то не отвечал на звонки. Я набирала его номер и бесконечно долго держала трубку, но никто не подходил. Возможно, он куда-нибудь уехал. Может быть, отправился наконец в ту самую галерею в Париже, где хотели устроить вернисаж? Но как он мог уехать туда без меня? Даже ничего не сказав? И не позвонив!

Пришло воскресенье, я совсем пала духом. В тот вечер мы должны были идти на концерт Фрэнка Синатры. Я четыре раза звонила в мастерскую. Не понимаю даже, зачем я это делала, – он по-прежнему не отвечал. Но на этот раз все же кто-то снял трубку.

– Алло? – Это был женский голос. Женщина, видимо, была очень молода, даже моложе меня.

– Ой, – сказала я. – Должно быть, я ошиблась номером. Я звоню Дексу Уэнтуорту.

– Одну секунду, – ответила она и отошла от телефона.

Может, это натурщица, подумала я. Декс иногда нанимает их, чтобы они позировали для его картин. Я живо представила ее – длинные черные волнистые волосы, прикрывающие обнаженную грудь. Округлые бедра и фарфоровая кожа. Декс, наверное, уложил ее на диван, как обычно он укладывает меня, когда я ему позирую. Я закрыла глаза и положила трубку.

* * *

Была уже половина пятого, а я еще не привела себя в порядок. Надо бы погладить красное платье – то самое, с глубоким треугольным вырезом и вышивкой вокруг талии. Оно подчеркивает все достоинства моей фигуры, и именно его я и собралась надеть на концерт любимого певца. Я думала об этом все последние дни. Декс придет домой, увидит меня в этом наряде, как всегда, обнимет за талию и прошепчет на ухо: «Ты выглядишь просто потрясающе».

Мне показалось, что у меня галлюцинации, когда час спустя Декс вошел в дом и положил шляпу на стойку. Выглядел он ужасно. Он, видимо, несколько дней не брился, похудел, его скулы были обтянуты кожей. Под глазами залегли темные круги.

– Привет, – сказал он, усаживаясь в кресло у окна. Он избегал смотреть на меня и даже не спросил, почему это я лежу на диване на куче подушек. Он просто сидел, уставившись на озеро.

– Сегодня я звонила к тебе в мастерскую, – сказала я. Мой голос звучал напряженно, и в нем явственно чувствовалась обида, но Декс, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. Было очевидно, что все происходящее было ему глубоко безразлично.

Он покачал головой. Я вдруг почувствовала исходящий от него застоявшийся, сладковатый запах спиртного. Перегар ощущался даже здесь, на другом конце комнаты.

– Ничего не понимаю, – вдруг произнес он.

– Что ты не понимаешь? – с вызовом спросила я, выпрямляясь на диване.

Он по-прежнему старался не смотреть на меня.

– Это было совершенное произведение искусства. Настоящий шедевр, а они… – Он закрыл лицо руками.

– О, Декс, – воскликнула я, бросаясь к нему и надеясь утешить. Странно, что наши роли распределялись таким образом. Ему было так легко принимать мою заботу, а мне дарить ее.

– Расскажи, что случилось. – Я вспомнила серию картин, над которой он работал несколько месяцев. – Как прошла выставка?

– Владельцу галереи картины не понравились, – сказал он, по-прежнему глядя перед собой в пространство.

Я уселась на подлокотник его кресла, погладила колючую щеку и поцеловала его в макушку. Волосы его были грязными, я заметила это сразу. Я не стала задавать ему вопрос по поводу женщины, подходившей к телефону в мастерской. Это больше не имело никакого значения. Декс здесь и со мной. Он вернулся домой, ко мне. И ему плохо.

– Между прочим, сегодня концерт, – нарочито оживленно напомнила я. – Там все твои дурные мысли развеются.

Он отрешенно покачал головой.

– Нет. Прости. Не могу. Мне надо вернуться в мастерскую. Придется все начать сначала. Я просто зашел домой, чтобы взять пару свежих рубашек.

– Понятно, – сразу сникнув, сказала я.

Он прошел в спальню, выбрал четыре или пять рубашек, которые я погладила на прошлой неделе, свернул их и сунул под мышку.

– Пенни, прости, – сказал он. – Я знаю, как ты мечтала пойти на этот концерт. – Он подошел ко мне, как будто только что заметил меня, и ему вдруг пришло в голову, что у меня тоже есть чувства.

Он коснулся моей талии, но я оттолкнула его руку.

– А ты еще можешь туда успеть, – произнес он.

– Одна?

– Почему бы тебе не пригласить свою мать?

Я покачала головой.

– Она терпеть не может Фрэнка Синатру.

Он потер лоб.

– А как насчет мастера-лодочника? Как там его зовут?

– Колин, – сказала я. – Его зовут Колин. – Я не стала сообщать ему, что сосед спас мне жизнь. Что он добрый и заботливый, и вовсе не простой лодочник.

– Точно, – сказал он. – Почему бы ему не составить тебе компанию? – Он пожал плечами. – Я отдал за эти билеты целое состояние. Не хотелось бы, чтобы они пропали.

– Ты прав, – сказала я. – Пожалуй, тебе лучше уйти. – Мой голос звучал монотонно, словно у механической куклы.

– Пенни, – сказал он, привлекая меня к себе. – Надеюсь, ты на меня не сердишься? Я просто не в состоянии со всем этим справиться. После того что произошло сегодня.

Я натянуто улыбнулась, стараясь быть сильной, хотя бы ради него.

– Ну вот, хорошая девочка, – он поцеловал меня в лоб. – Я тебе позвоню.

Он закрыл дверь, а я подошла к креслу, где сидел Декс. Воздух еще хранил его запах – сладкий, мускусный и… несвежий. Я сидела там, пока он не растворился в воздухе. Чуть позже я услышала стук в дверь.

– Войдите, – произнесла я. У меня не было сил подняться.

Это был Колин.

– Привет, – сказал он, глядя на часы. – Советую побыстрее одеваться. Разве ты не идешь сегодня на концерт Синатры?

Я покачала головой.

– Нет, не иду.

– Да ты что? Но почему?

Я повернулась к нему, и на мои глаза навернулись слезы. Через секунду они просто хлынули из глаз, потекли по щекам, а я даже не пыталась остановить этот поток. Я была просто не в состоянии это сделать. Колин бросился ко мне и встал рядом на колени, взяв меня за руки. Его ладони были большими, теплыми и полностью закрывали мои тонкие пальцы.

– Чем я могу тебе помочь? – спросил он, вкладывая в руку платок, который извлек из кармана.

Я затрясла головой.

– Ничем… ничем ты мне не можешь помочь… никто не может!

– Да что случилось?

Я отвела глаза, потом снова взглянула ему в лицо.