Сара Джио - Утреннее сияние

– Вот видишь? Эти малыши вовсе не такие уж страшные. Просто надо знать, как с ними обращаться.

Декс в ужасе уставился на меня.

– Только не это, – сказал он. – Никаких младенцев.

Я тряхнула головой.

– Что значит никаких младенцев?

Я не понимала, как можно быть таким холодным по отношению к детям. Мы с ним никогда еще не обсуждали наши планы в отношении детей. Он, конечно, догадывался, что я когда-нибудь захочу ребенка, но конкретных разговоров не было.

– Я имею в виду, что не хочу иметь детей, – честно и откровенно признался он.

– Но, Декстер, – возразила я.

Маленький Бобби сунул свой крохотный кулачок мне в нос.

– Зачем ты это говоришь. Подождем какое-то время. А потом мы захотим…

– Нет, Пенни, – твердо сказал он, а потом повернулся к Третьей авеню. – Мне надо кое-куда забежать. Ты сможешь поймать такси до дома?

– Конечно, – ледяным тоном ответила я.

Я видела, как он уходил, и его походка была напряженной. Женщина вернулась через десять минут, как и обещала, и забрала малыша. А я осталась стоять одна, размышляя над тем, не означает ли полное нежелание Декса иметь детей какие-либо глубокие переживания, связанные с его собственным детством, или же он просто не хочет детей от меня.

– Ну вот, – разочарованно произнесла я, отбрасывая воспоминания прочь. Я положила руку на колено Декса, но он поднялся на ноги, явно раздраженный моим прикосновением.

– Я думала, что ты воспримешь это… с большей радостью.

Декс принялся ходить из одного конца комнаты в другой с таким видом, что сердце мое заколотилось еще чаще.

– Пенни, – наконец произнес он со странной улыбкой. Сейчас он совершенно не был похож на Декса, которого я знала. Его лицо было искажено насмешливой гримасой, глаза были совершенно дикими. Они горели, словно факел.

– Вот уж никогда не подозревал… – Я едва узнала его голос.

– Не бойся, – сказала я, надеясь успокоить его.

Конечно, после признаний в отношении Роксанны он разволновался от известия, что снова станет отцом. Это совершенно естественно. Мне надо развеять его страхи. Надо убедить его, что он вполне подходит для этой роли.

– Дорогой, ты же будешь прекрасным отцом нашему малышу. Это подарок судьбы, твой второй шанс на отцовство. На сей раз ты будешь делать все, как надо. Может быть, он станет художником, как ты. – Я нервно рассмеялась. – Купим ему маленький мольберт. Только представь себе, Декс. Маленький мальчик, который рисует рядом с тобой в мастерской.

В этот момент меня словно накрыла волна счастья. Сама мысль о ребенке, моем ребенке, наполняла меня глубокой радостью. Как бы ни сложилась моя судьба, я больше не буду одна. В моей жизни появится смысл.

Он как-то жутко расхохотался.

– Ты действительно думаешь, что можешь меня обмануть?

Я вопросительно посмотрела на него.

– Обмануть? – Сердце бешено колотилось. Что он говорит?

Он встал и направился к двери.

– Мне следовало бы догадаться. Том сообщил мне, что его теща видела в такси, ты была там с каким-то мужчиной. Вы обнимались. Впрочем, пожалуй, можно было бы простить тебе этот неосмотрительный поступок, учитывая все мои прегрешения.

Он снова расхохотался. Вид его был безумен.

Прегрешения? А как же его излияния сегодня вечером?

– Декс, но я думала, что ты…

Я не узнавала человека, который смотрел на меня.

– Встречи с другими мужчинами? Отлично. Мимолетные увлечения? Не возражаю. У меня они тоже были. Но, дорогая, ты позволила себе забеременеть. – Он тряхнул головой. – А вот это непростительно. Видишь ли, дорогая, перед нашим бракосочетанием я прошел стерилизацию.

Его слова были словно ушат ледяной воды, мое сердце разрывалось.

– Давай-ка я еще раз тебе растолкую, любовь моя, – я больше не могу иметь детей. – Губы его растянулись в злой, напряженной улыбке. – Кто бы ни был этот счастливчик, передай ему мои поздравления.

Он вышел, хлопнув дверью, и этот звук стоял у меня в ушах. Из глаз хлынули слезы. Я не знала, что мне делать. Спазмы в животе усилились, и я согнулась пополам. Мать никогда не говорила мне, что беременность может быть столь болезненной. Я откинулась на спинку стула и сидела так, пока боль чуть-чуть не утихла. Мне нужен был свежий воздух, и я решила посидеть немного на задней палубе, пока не соображу, что делать дальше. Когда я открыла шкаф, чтобы достать свитер, на пол свалилось пальто Декса. Из внутреннего кармана выпал флакон с таблетками. Я подняла его и прочитала этикетку. «Принимать два раза в день при депрессии». Меня это не удивило. Он действительно часто пребывал в депрессии. Я часто замечала, что он не может уснуть. А иногда я слышала, как он плачет. Но когда я прочитала имя психиатра, прописавшего это лекарство – «Н. Клайд», – у меня глаза на лоб полезли. Наоми Клайд. Боже мой, все это время он встречался с Наоми.

В следующее мгновение все встало на свои места, и я наконец ясно увидела то, что было очевидно с самого начала. Ее неприязненные взгляды. Необъяснимая холодность ко мне. Все эти разговоры насчет того, что Дексу необходимо наблюдаться у психиатра. Не было никаких сомнений, что у них любовная связь. У меня мороз пошел по коже. Я надела теплый свитер.

Я не замечала, что плачу, пока не вышла на палубу и не увидела там Джимми, который сидел со скрещенными ногами в полном одиночестве в самом конце причала. Ему уже давно пора было спать. Но потом я услышала смех и музыку, доносившиеся с причала, и поняла, что вечеринка еще не окончена.

– Что случилось, Пенни? – спросил он, подходя ко мне. В руках у него был резиновый мячик. Личико было серьезным и встревоженным.

– Нет, ничего страшного, – солгала я. Он слишком мал, чтобы изливать ему мои беды. Я не смогу объяснить ребенку, в какую неразбериху превратилась моя жизнь. Я уставилась в небо, на котором сверкали далекие звезды, и думала о том, какую глупую ошибку совершила. Я осталась здесь ради Декстера, а он теперь испытывает ко мне лишь презрение, а человек, который меня любит, любит так сильно, что готов быть со мной, даже если я дарю ему лишь половинку своего сердца, сейчас плывет в одиночестве по морским волнам – без меня.

Джимми неотрывно смотрел на горизонт.

– Ты же грустишь, как и я, так ведь?

– Ты угадал.

– А что ты делаешь, когда грустишь? – спросил он. Его глаза были словно две полные луны.

– Я мечтаю, – честно призналась я. – Думаю о том, куда бы я хотела отправиться в один прекрасный день.

В этот момент я представила себя на острове Каталина с Колином. Мы идем рука об руку по пляжу. Я подумала о ребенке, растущем в моем чреве, и представила, как малыш неуклюже топает вместе с нами вдоль берега. Как ни больно было слышать слова Декса, но, по крайней мере, они прояснили ситуацию.

– Я тоже, – сказал он. – Я хочу поехать в Австралию и увидеть медведей коала.

Я улыбнулась.

– А ты куда хотела бы поехать, Пенни?

– На остров Каталина, – сказала я, вглядываясь в озерную гладь, как будто могла узреть там свое будущее. – Там вода бирюзового цвета и всегда солнечно. И там есть большая яхта, которая отвезет меня туда, куда я только пожелаю.

– Как здорово! – воскликнул мальчик, стуча мячиком по причалу. Он некоторое время помолчал, а потом повернулся ко мне: – Можно я уеду с тобой?

О, если бы все было так просто!

Тут я вспомнила о Наоми и живо представила, как она обнимает Декса, шепчет ему в ухо ласковые слова, и меня чуть не стошнило от брезгливости. Мне была отвратительна сама мысль о том, что они могли быть вместе, и в то же время я не имела права их осуждать. Я потеряла это право в ту самую ночь, когда Колин заключил меня в свои объятия. А теперь мне остается только страдать от одиночества.

– Джимми, а что скажут твои родители, когда узнают, что ты удрал из дома? Они расстроятся.

Он пожал плечами.

– Не думаю, что это их волнует.

– Конечно, волнует.

Я обняла его за плечи. Так мы с ним и сидели некоторое время, а потом мое внимание привлек светлый предмет, раскачивающийся на волнах. Я перевесилась через поручни причала, чтобы получше рассмотреть его. Это был маленький стебель вьюнка под названием «утреннее сияние», который так ненавидела Наоми.

– Если ты уедешь, все будут по тебе скучать, – тихим голосом произнес Джимми. – Все будут грустить. А если уеду я, никто не будет. До меня здесь никому нет дела.

– Это неправда. Я буду по тебе скучать.

Он улыбнулся.

Я подхватила маленький вьюнок и вытащила его из воды. Капли с его белых цветов капали на мое платье.

– Каждый человек, каждый предмет имеет предназначение, цель в жизни. Ты, я и даже этот маленький вьюнок. Все в мире взаимосвязано.

Джимми перестал стучать мячом и принялся рассматривать цветок в моей руке.

– Мы всегда должны об этом помнить и осознавать эту связь, даже если вначале детали головоломки не сходятся.

Я подумала о собственной жизни, в которой детали не только не складывались, но были беспорядочно разбросаны, а некоторые даже утеряны. Сложится ли моя жизнь таким образом, как я описала ее Джимми? Я встала и воткнула корни «утреннего сияния» в горшок у дома.

– Вот так, – сказала я себе, выравнивая почву вокруг цветка.

Но в этот момент меня скрутил новый приступ боли, и я схватилась за живот.

Джимми вскочил.

– Что с тобой?

– Да как-то не очень…

Он снова принялся стучать мячиком по причалу, потом подкинул его, но мяч, неожиданно сменив траекторию, упал в воду.

– О нет, – воскликнул мальчик, протягивая руки к мячу. – Я не могу его достать.

– Дай-ка я попробую, – сказала я, наклонившись к воде.

Джимми покачал головой.

– Так не получится. Надо взять каноэ.

– Только не сейчас, милый. Уже слишком темно, – возразила я.

Джимми на мгновение задумался. Быстрое течение уже подхватило мяч и увлекло его вдаль.

– У меня дома есть шест, – сказал он. – Сейчас его принесу.

Через минуту на причале появился Джин.

– А, вот ты где! – сказал он, подходя ко мне.

Я никак не ожидала его увидеть. Интересно, успел ли Декс сказать Наоми о моем состоянии? И догадывается ли Джин о романе между своей женой и моим мужем?

– Можно я тут с тобой посижу?

– Конечно, – сказала я. Джин добрая душа. Его единственный недостаток – слепая любовь к Наоми, из-за которой он закрывает глаза на все ее выходки.

– Сдается мне, что мы с тобой, так сказать, в одной лодке.

Он знает. Интересно, почему же он не сказал мне? Но это ничего не меняет: между нашими супругами любовная связь. Он об этом знает, а теперь знаю и я.

– Я чувствую себя полной дурой, – произнесла я. – Что же нам делать?

Джин улыбнулся. Он щадил мои чувства. Тем не менее в подобной ситуации страдания и разрушение часто бывают неизбежны. Здесь не бывает победителей.

– Ну, как мне кажется, существует только одно решение, – произнес он. Его глаза сверкнули, и на мгновение мне показалось, что я вижу перед собой совсем другого человека. Он был на удивление резок и решителен. Я оглянулась. Скоро вернется Джимми. Мне не хотелось, чтобы он слышал наш разговор, все эти грязные подробности в отношении его матери и моего мужа.

Боль в животе стала почти нестерпимой, и я согнулась пополам. Я слышала звук лодочного мотора вдалеке, шаги за своей спиной. Но все это померкло по сравнению с болью, которая буквально разрывала мое чрево. Потом вдруг я ощутила чьи-то руки на своей шее. Я судорожно ловила ртом воздух, но не могла вдохнуть. Я пыталась повернуть голову вправо, влево, но никого не видела. Просто чувствовала, как чьи-то пальцы сжимают мое горло все сильнее и сильнее. А потом – лишь ледяные воды озера и темнота.

В воскресенье я согласилась пойти с Алексом в церковь. Мы припарковались за пару кварталов от собора Святого Марка, и уже был слышен звон его колоколов.

– Я так люблю эти звуки, но почти забыла о них, – призналась я, выходя из машины.

– Келли обещала подвезти Грэйси к собору, – сказал Алекс. Было видно, что он нервничает, но я делала вид, что не замечаю этого. По правде говоря, я тоже сомневалась, что все пройдет хорошо. Я впервые увижусь с Грэйси и просто не знала, как себя вести. Может быть, она воспримет меня как соперницу, претендующую на внимание ее отца? Как препятствие в общении с ним? Оставалось надеяться, что этого не случится.

Мы пошли по дорожке, ведущей к монументальному зданию церкви. Воздух был свежим и прохладным – верный признак приближения осени, напоминающий о том, что, возможно, скоро придет время покинуть Лодочную улицу. Срок аренды заканчивался через неделю, и, хотя Алекс время от времени намекал, что мне следует остаться, мы до сих пор не обсуждали наши совместные планы, да я и не была к этому готова. Поездка в Сиэтл была моим большим приключением, отчаянной попыткой исцелиться. Я даже не предполагала, что встречу Алекса, влюблюсь в Лодочную улицу и во что бы то ни стало пожелаю разгадать тайну Пенни Уэнтуорт. Короче говоря, я не ожидала, что Сиэтл завоюет мое сердце, пока мне не хотелось с ним расставаться. Мы шли рядом в полном молчании. Я вспомнила, что как-то мне сказал доктор Эвинсон: «Живи сегодняшним днем». И в этом я была с ним полностью согласна.