Джуд Деверо - Утренняя луна

– Давно его носишь с собой? – спросила Джекка.

– Я бы приехал раньше, но тот парень заставил меня поклясться, что я не увижусь с тобой шесть недель. Он сказал, что тебе необходимо побыть в одиночестве и успокоиться.

– Тристан так сказал?

– Да, я разговаривал с ним, когда приехал в Эдилин, и он устроил мне форменную взбучку. Меня еще никогда не отчитывали так эмоционально. Я даже узнал несколько совершенно новых для меня ругательств.

– Тристан ругался? Быть того не может! Он всегда такой вежливый и милый.

– Со мной он не был милым, поскольку считал, что я сыграл с ним злую шутку, которая в конечном счете и послужила причиной твоего бегства. Полагаю, некоторые его выражения были медицинскими терминами, но я понял, когда он объяснил мне, куда я могу засунуть некоторые части здания.

– Ты действительно сыграл с ним злую шутку, заставившую меня сбежать! – Джекка возвысила голос: – Из-за тебя я…

– Послушай, давай отложим перебранку на потом. Прочитай это письмо. Человек, его написавший, приложил немало усилий, чтобы тебя отыскать. Я разговаривал с ним по телефону. По его словам, некая женщина по имени Саванна сказала, что ты дизайнер из Нью-Йорка. Этот Чамберс искал тебя сначала в Нью-Йорке, потом в Нью-Джерси и Эдилине, но к тому времени ты уже уехала из города.

Джекка окинула отца хмурым взглядом, ясно говорившим о том, что разговор еще не окончен, после чего распечатала письмо. Некий мистер Генри Чамберс, владелец шести швейных торговых марок, сообщал, что рассматривает вопрос о начале производства детской одежды. Его дочь живет в Ричмонде – держит там небольшой бутик высококачественной женской одежды, изготовленной на его предприятиях.

«Она и моя внучка были приглашены на празднование дня рождения Ребекки Макдауэлл и видели Ваш показ мод.

Я бы хотел поговорить с Вами относительно моделирования одежды для меня. Вы можете назвать свою линию «Гардероб Нелл» или «Клуб успевающих учеников» – как хотите. Моя дочь утверждает, что название не имеет значения, потому что одежда будет продаваться, как горячие пирожки. Это высокая оценка, поскольку она хорошо разбирается в этом вопросе.

Я живу в северной части штата Нью-Йорк, так что если Вы заинтересованы в моем предложении, позвоните, и мы встретимся».

Джекка дважды перечитала письмо и только после этого подняла взгляд на отца.

– Оно настоящее?

– Люси нашла Чамберса в Интернете. Оказывается, это большая шишка в швейной промышленности. Приятный человек моего возраста. Люси много часов рассказывала мне о том, как ты старалась провести это шоу, поэтому я ему позвонил.

Глаза Джекки затуманились. Она вспомнила о счастливых днях, предшествовавших шоу.

– Ты можешь работать где угодно, – негромко сказал он, пристально смотря на дочь.

Она еще раз перечитала письмо.

– Хочешь сказать, что я могла бы открыть свой магазин в той большой комнате, расположенной в задней части будущего магазина скобяных товаров?

– Я думал об этом, но если ты…

В голосе отца отчетливо звучала просьба или даже нечто большее… мольба? Наконец-то она дождалась извинений.

– Послушай, когда я затевал это дело с магазином, я вовсе не хотел…

Джекка поняла, что не хочет слышать, что он скажет дальше. Она считала, что жаждет извинений. Оказалось, что нет. Джо Лейтон хотел всего лишь быть рядом с дочерью, и ничего больше. Ради этого он отказался от магазина, которому посвятил всю свою жизнь. Она стиснула руку отца. Кожа на ней была загрубевшей и покрытой шрамами.

– Не надо, папа. Я все понимаю. Все в порядке.

– Но этот глупый мальчишка сбежал, – сказал Джо, и в его голосе прозвучало презрение. – Я-то думал, что у мужчины, который умеет так виртуозно ругаться, хватит смелости…

Джекка погладила его по руке.

– Все нормально, папа. Наверное, я просто значила для него не так много, как думала. Так что это моя вина.

Джо возмущенно фыркнул.

– С каких это пор женщины стали принимать самостоятельные решения? Думаешь, я позволяю Люси командовать? Нет, конечно! Я говорю ей, что будет, и ей остается только ответить «да».

Джекка заглянула в глаза отца и увидела в них страх.

– Ты еще не сделал ей предложение?

– Боже правый! Нет, конечно! – Он закрыл лицо руками. – Я боюсь до смерти.

– Папа, давай я возьму завтра выходной, и мы вместе съездим к мистеру Чамберсу. А на обратном пути можем заехать к Джоуи – навестить детей и посмотреть, как Джоуи преобразовал магазин.

– Не заставляй меня смотреть на это! – завопил Джо, и Джекка, усмехнувшись, пошла к телефону. Когда он стал жаловаться, во что превратили его магазин, страх начал исчезать из его глаз.

– Это привез посыльный для тебя, – сказала Делла, передавая Джекке тяжелый пакет.

Джекка громко застонала. Похоже, еще один художник осчастливил ее полным собранием своих работ.

Прошло уже четыре дня с тех пор, как они с отцом ездили навестить мистера Чамберса, но она ничего не сказала Делле. Джекка знала, что от такого предложения нельзя отказываться. Не этому она собиралась посвятить свою жизнь, но все же это была творческая работа, которая у нее хорошо получалась, и она давала возможность зарабатывать на жизнь.

– Вам придется многому научиться, – сказал ей мистер Чамберс. – Я не верю в модельеров, занимающихся высоким искусством и не знающих, как шьют одежду. Вам надо будет уметь все – от раскроя ткани до пришивания пуговиц и отделки. Все – от начала и до конца.

– Тогда ей придется жить в Нью-Йорке? – спросил Джо Лейтон, и выражение его лица говорило само за себя. Он хотел, чтобы Джекка вернулась с ним в Эдилин. Он изменил свою жизнь, чтобы быть рядом с ней, а теперь получалось, что она должна остаться в Нью-Йорке.

Мистер Чамберс внимательно посмотрел на гостей.

– Дайте мне три года, потом можете жить где угодно. Главное, чтобы ваши модели продавались. Это основной критерий.

Джекка ничего не ответила – только кивнула. Она не хотела думать о Тристане и о прошлом. Отец спрашивал Люси о Трисе – звонил ей каждый вечер, – но никто в Эдилине не знал, где он, даже миссис Уингейт.

– Ливи говорит, что Джекка разбила сердце Тристана, и он никогда не излечится, – сказала Люси.

– Ну, сердце Джекки тоже пострадало, – огрызнулся Джо Лейтон.

Джекка уже приняла предложение мистера Чамберса – спустя двадцать четыре часа после встречи, – но пока никому об этом не говорила. Она ждала встречи с мистером Престоном. Ей хотелось оставить за собой квартиру и, кроме того, сказать, что Делла, хотя и очень молода, справится с галереей. Джекка видела ее пейзажи маслом – они не будут продаваться, – так что девушке очень понадобится работа.

Встреча с мистером Престоном была назначена на завтра, после его возвращения из какой-то поездки, а затем Джекка собиралась приступить к новой работе. Она уже провела несколько часов в Центральном парке, делая наброски. У нее появилась новая идея – Париж в Эдилине, – и она хотела ее разработать. Высокая мода приходит в маленький американский городок!

После разговора с мистером Чамберсом Джекке очень захотелось поговорить с Нелл. Она позвонила ей домой и обрадовалась, когда девочка ответила.

Нелл была несчастна.

– Вы бросили меня, – сказала она со слезами в голосе. – Я думала, что мы вместе, а вы меня бросили: и ты, и дядя Трис.

Джекке потребовалось время, чтобы успокоить девочку. Ее вовсе не бросили, во всяком случае не навсегда. Она рассказала Нелл о своей новой работе, о том, что она проведет в Нью-Йорке три года.

– Потом папа хочет, чтобы я переехала в Эдилин. Ты познакомилась с моим отцом?

– Да, – сказала Нелл, но ее голосок был грустным, вялым. – Ты на него не похожа.

– Я похожа на маму. Нелл, я приеду к тебе, как только смогу, обещаю.

Нелл промолчала.

– Если твоя мама разрешит, ты сможешь приехать в Нью-Йорк, чтобы помочь мне придумывать модели и выбирать ткани. Договорились?

– Ладно, – сказала Нелл, но без энтузиазма. – Ты знаешь, где дядя Трис? – спросила Нелл.

Джекка поморщилась. Трис мог не общаться с ней, Джеккой, но не должен был вычеркивать из своей жизни Нелл.

– Нет, – ответила Джекка, – я не знаю, где он. – Если не сменить тему, она расплачется, Нелл – тоже, и счастливее от этого никто не станет. – Мне пора идти, – сказала Джекка. – Подумай, какие вещи тебе хотелось бы иметь, и дай мне знать.

– Хорошо, – грустно пообещала Нелл.

Джекка опустила трубку на рычаг и мысленно выругала Тристана. Как он мог так жестоко поступить с любимой племянницей?

Развернув пакет, доставленный посыльным, она увидела вовсе не работы будущего художника, а набор для художественного творчества в очень красивой деревянной коробке. Нечто похожее Тристан купил для Нелл. Тогда она сказала ему, что думает о таких дорогих и бесполезных подарках.

Нахмурившись, она поставила коробку на стол и открыла ее. В ней были цветные карандаши хорошего качества.

Она не сразу заметила визитную карточку.

Доктор Тристан Олдридж

Семейная медицина

480 Парк-авеню

Нью-Йорк

Далее следовали телефонные номера.

Джекка целую минуту не сводила глаз с карточки, не вполне понимая, что видит.

– О чем задумалась? – спросила вошедшая с картиной в руках Делла. – Смотри, по-моему он неправильно пометил, и верх здесь.

Джекка не ответила, не в силах отвести взгляд от карточки.

– С тобой все в порядке? – встревожилась Делла. – Ты выглядишь так, словно собираешься упасть в обморок.

Джекка молча протянула ей карточку. Делла прочитала и ничего не поняла.

– Это было в коробке с карандашами? Какой-то доктор захотел стать художником? – Хотя Джекка не ответила, глаза Деллы зажглись пониманием. – Тот самый «тяжелый разрыв»?

Джекка кивнула.

– Похоже, он открыл кабинет здесь, в Нью-Йорке, – деловито сказала Делла. – Так чего же ты ждешь?

Джекка продолжала молчать.

– Иди! – воскликнула Делла. – Иди немедленно! Сию же минуту! – Она вложила карточку в руку Джекки и подтолкнула ее к двери. – Возможно, если ты встретишься с ним, то перестанешь пускать слезу всякий раз, когда слышишь слово «любовь».

– Я не… – начала Джекка и замолчала, ведь помощница была права.

Делла протянула ей сумочку.

– И еще возьми это, – решительно сказала она и дала ей взятый из коробки красный карандаш.

Спустя тридцать секунд Джекка уже ловила на улице такси.

Подъехав к кабинету Тристана, она едва могла дышать. Что она ему скажет? Они не виделись со дня ее бегства из Эдилина. Что, если… Она могла придумать тысячу «что, если», но ведь он прислал ей карточку… И самое главное, он перебрался в Нью-Йорк.

На стене у двери висела блестящая медная табличка. Имя Тристана было написано под именем другого мужчины. Вероятно, доктор Трис решил разделить практику с кем-то еще.

Джекка глубоко вздохнула, пожалела, что рядом нет зеркала, чтобы проверить макияж, и открыла дверь.

В приемной сидели четыре красивые молодые женщины и листали журналы.

– Похоже, я пришла, куда надо, – пробормотала она и направилась к окошку регистратуры. Там она увидела двух медицинских сестер среднего возраста.

Та, что постарше, подняла глаза на посетительницу и поинтересовалась целью ее визита.

– Я бы хотела видеть доктора Тристана Олдриджа.

– Вы должны записаться. Если хотите, могу записать вас на февраль.

Джекка растерянно заморгала. До февраля еще несколько месяцев! Она услышала за спиной какой-то звук и оглянулась. Женщины, сидевшие в приемной, смотрели на нее, словно желая сказать: на эти грабли мы уже наступали.

– Я по личному делу, – сказала она. – Он меня примет.

– Визит к врачу – всегда личное дело, – сообщила одна из медсестер. – Скажите мне свое имя, и увидитесь с доктором в феврале.

Джекка взглянула на красный карандаш, который все еще сжимала в руке.

– Не могли бы вы передать это мистеру Олдриджу?

– Конечно, – ответила женщина и бросила карандаш в стаканчик.

– Вы Джекка? – спросила вторая медсестра.

– Да.

– Подождите, я позову его.

Первая медсестра оглядела Джекку с ног до головы. Судя по выражению ее лица, она ожидала увидеть нечто другое. Но все же они знали ее имя, это было приятно.

Джекка отошла от окошка. Свободных стульев не было, и она остановилась у стены. Остальные женщины взирали на нее с жадным любопытством.

Когда открылась дверь в кабинет, а женщины одновременно вздохнули, Джекка поняла: в приемную вышел Тристан. Она выпрямилась и затаила дыхание.

Он захлопнул за собой дверь и огляделся. Прошло целое мгновение, прежде чем он ее увидел. Трис выглядел превосходно, лучше, чем ей помнилось. Джекка поняла, что любит его больше, чем считала это возможным.