– Я хотел, чтобы наша свадьба была необыкновенной. И молю Бога, чтобы ты окончательно выздоровела. Должно быть, тебе тяжело думать, что твоя собственная мать помогла Буду найти тебя.

– Буд был мастером обмана. Мама никогда не могла с ним сравниться.

– Ты такое чудо, Ханна Грей, – ты умеешь прощать. И не помнишь зла. Ты с самого начала знала, как сильно я нуждался в том, чтобы примириться с родными и с самим собой.

Остен дотронулся до ее лица так, словно она была редчайшим сокровищем.

– Ты была права, Ханна. Насчет моего отца. Ему все равно, умею я читать или нет. Он даже считает, что причина, по которой я могу что-то изобретать, кроется в том, что мой ум не загроможден идеями других людей и не ограничен их правилами. Как ты думаешь, он прав?

– Вполне возможно! – Ханна улыбнулась. – Я полюбила твоего отца. Он так же великодушен, как и ты.

– Надеюсь. Он безумно любил мою мать, так же, как я тебя, Ханна. Вообще-то у меня есть для тебя кое-что, чтобы ты всегда помнила, как я люблю тебя. Подарок…

– О, Остен, ты уже так много мне подарил!

– Ты вернула мне родных, вернула мне жизнь. Подарила любовь. Подарила будущее.

Он достал из кармана свиток, перевязанный серебряной ленточкой.

Ханна смущенно посмотрела на него, развязала ленточку и развернула страницы.

– Но... но это музыка, которую я испортила! Бессмысленные каракули! – Она была ошеломлена и раздосадована.

Взгляд Остена проник ей в сердце.

– Ты не права. Я думал, что сочиняю это в подарок отцу, но теперь понял, что эта музыка у меня внутри. Это мечты, которые мы осуществим вместе.

Он дотронулся дрожащими пальцами до смятых страниц.

– Это самая прекрасная музыка, Ханна. Песня нашей любви.

Он заключил ее в объятия и нежно коснулся губами ее губ.

– Послушай, ангел мой, – прошептал Остен, – я слышу эту песню у себя в сердце.