Внезапно Себастьян прищурился: его взгляд тяжело упал на ее шею – на бриллианты Рокхеста.

О, будь прокляты эти бриллианты! Торопясь отворить дверь, она забыла снять их.

Себастьян смотрел на ожерелье, и у него на лице отражались смешанные чувства.

– Вижу, я пришел слишком поздно. – Его горькая усмешка разорвала Шарлотте сердце. – Ирония судьбы в том, что если бы я потратил свой выигрыш на скачках у Сандертона на то, чтобы купить нелепые акции Баттерсби, я был бы сейчас богатым человеком.

– Как это? – По спине Шарлотты пробежал холодок.

– «Агата Скай» сегодня утром прибыла в порт, – ответил он и, пройдя через комнату, прислонился лбом к зеркалу. – С семимесячным опозданием. Это не имеет значения, когда задержку компенсирует огромный груз восточных пряностей и кофе. Акции Баттерсби стоят целое состояние. Если бы я только потратил свой выигрыш на эти акции, сыграв еще раз, я бы сейчас стоял перед тобой богатым и независимым человеком.

Шарлотта почувствовала, что пол уходит у нее из-под ног.

– О Господи, я полнейший дурак. – Он запустил руку в темные волосы. – Я потратил деньги на тебя, вместо того...

О чем он говорит?

– Потратил их?

– О да, потратил. Повел тебя в музей. – Себастьян покачал головой. – Обычно я был здравомыслящим – во всяком случае, так все считают, и, полагаю, они правы. Но я встретил тебя и потерял сердце, лишился разума. Зачем ты со мной это сделала, Лотти? Для тебя это игра, да?

– Нет, неправда! – торопливо воскликнула она, напуганная отчаянием, наполнявшим его взгляд, обидой и болью, которые почувствовала за его бурными обвинениями.

– Карточные игры, скачки, все эти ночи – это было для тебя просто еще одно развлечение?

– Как ты можешь такое говорить? Ты... – Господи, она не знала, что и думать. Неплохо было бы знать, где она сама и где Лотти и кто настоящий Себастьян – человек, которого она знала, или тот, который сейчас стоял перед ней.

– Я тоже считал... – Замолчав на половине фразы, он кивнул на бриллианты у нее на шее. – Но вижу, это ни к чему. Ты уже сделала свой выбор.

– Нет! – выкрикнула Шарлотта и потянула пальцами ожерелье, пытаясь его снять. – Ничего подобного! Мне нужен только ты.

– Нужен только я? – Он бросил ей эти слова, словно они жгли ему язык. – Для чего? Чтобы сделать из меня посмешище? Превратить в предмет для сплетен? Я разорен, Лотти. Я не могу расплатиться с долгами. Если бы я вел себя разумно, как умоляли меня родители, то к этому времени был бы женат на мисс Берк и не стоял бы сейчас здесь. А теперь из-за тебя, из-за того, что я люблю тебя, я рискнул всем. И ради чего? Я нахожу тебя стоящей здесь в подарке другого мужчины...

– Как ты смеешь?! – резко оборвала его Шарлотта – не Лотти, а Шарлотта Уилмонт. Она почувствовала ложь, скрывавшуюся за его словами, вспомнила историю Финеллы, увидела тонкую как лезвие линию, отсекавшую приличную женщину от общества за малейшее отступление от общепринятых правил. – Как ты смеешь подобным образом разговаривать со мной? – произнесла она тихим угрожающим тоном. – Ты заявляешь, что любишь меня, и тут же называешь распутницей. Кто я, Себастьян? Женщина, которую ты любишь, или просто женщина, брошенная другим мужчиной? – Себастьян повернулся к ней спиной, и Шарлотта поняла, что коснулась его больного места, но, возмущенная до предела, вонзалась все глубже. – Ты не хочешь брать мои деньги, но объясни мне, чем мое нечестно заработанное состояние так уж отличается от приданого мисс Берк, которое ты готов принять? Разве трудно догадаться, что если ты женишься на этой бесцветной крошке, то, проснувшись утром, неизбежно возьмешь с комода кошелек с деньгами?! – бросила она ему слова его матери.

Он обернулся к ней, и Шарлотта ощутила жар его гнева и долго сдерживаемое кипящее раздражение возникшей между ними ситуацией.

Шарлотта глубоко втянула в себя воздух; еще никогда она не была так рассержена, так готова взорваться. А затем совершенно неожиданно ее захлестнуло желание. При виде его ярости она ощутила, как у нее заболели груди и все тело затрепетало. Сейчас она хотела Себастьяна больше, чем когда-либо прежде. Три дня, проведенные без него, без его поцелуев, ласк, без его признаний, разожгли в ней ненасытный голод.

Ей было не важно, что они ссорились, что, возможно, это был конец их отношений, Нельзя сомневаться в том, что существовал единственный выход: Себастьян должен жениться на мисс Берк. Все это не мешало Шарлотте хотеть его – хотя бы еще один раз быть с ним.

– Что ты себе позволяешь?! – набросился на нее Себастьян. – Я покажу тебе разницу. – Он быстро подошел к ней, и его рот молниеносно прижался к ее рту.

Возмущение Шарлотты превратилось в неистовую ярость, у нее сжались кулаки, и она в бешенстве колотила ими Себастьяна по широкой груди за его нахальство, одновременно злясь на себя за свое безудержное влечение к нему.

Он пресек ее протест, поймав обе ее руки и держа их у нее за спиной, почти так, как в то первое утро, когда она проснулась в его постели, но на этот раз без всякого намека на добродушие, без подшучивания над ее плохим настроением. Именно его неистовство удержало Шарлотту на месте, чтобы он мог успокоить свой гнев этим бесконечно долгим поцелуем.

О, что это был за поцелуй! Язык Себастьяна танцевал вокруг ее языка, настойчиво требуя свое, открывая ее, исследуя ее, получая то, что ему причиталось, нисколько не заботясь о ее желаниях.

Но для Шарлотты этого оказалось вполне достаточно. От такого пиратского нападения на ее губы у нее сжались пальцы на ногах, а тело ожило и страстно затрепетало. Огонь, который зажег Себастьян, разгорелся внутри нее в пламя и требовал одного, только одного.

Воздаяния.

Однако как Шарлотта могла управлять этой стихией, когда ее руки находились за спиной?

Себастьян подтолкнул ее назад, так что Шарлотта оказалась между твердой стеной и его мощным, мускулистым телом – его телом, прижавшимся к ней. Теперь, когда она была в полном его распоряжении и Себастьян мог делать с ней все, что угодно, он одной рукой начал ласкать ее, добираясь до сокровища у нее под платьем, как будто это было золото, которое он собирался украсть.

Задрав ей платье на бедра, Себастьян пробрался рукой под атлас к ее шелковой коже; его горячие пальцы скользнули по бедрам Шарлотты, задержались наверху, чтобы погладить и подразнить ее, и послушное тело Шарлотты выгнулось навстречу его прикосновениям. Под сорочкой он одним пальцем погладил и раскрыл ее, и Шарлотта тотчас с готовностью раздвинула ноги. Он добрался до тайника – и он это знал – и обвел пальцем спрятанный там бугорок, вызвав у Шарлотты глухой стон. Влажная и дрожащая, она почти ненавидела себя за то, что так безумно хотела Себастьяна, что так отзывалась на его прикосновения.

– Хочешь меня, Лотти? Хочешь, чтобы я был у тебя внутри?

– Нет, – солгала она. Шарлотта все еще сердилась на него, еще не могла простить ему, что он мучает ее.

Двинувшись дальше, его палец проскользнул в нее, в горячую влажную щель, опровергавшую это решительное отрицание.

– Ну, скажи, что хочешь меня. – Себастьян поглаживал ее, возбуждая все сильнее.

– Ни за что, – с трудом прошептала Шарлотта, теснее придвигаясь к нему и чувствуя близость благодатного облегчения. Она с жадностью насладится этим оргазмом и оставит Себастьяна с его желанием – это послужит ему хорошим уроком. Больше того, Шарлотте хотелось привести его в такое же безумное, дрожащее состояние и услышать его мольбу.

Но как она могла это осуществить, когда оказалась прижатой к стене, а ее руки попали в капкан? Ее бедра снова приподнялись и на этот раз коснулись твердого доказательства его желания, его очевидной потребности – того места, посредством которого Себастьяном можно было управлять.

У каждого мужчины есть ахиллесова пята.

Ни на секунду не задумавшись, Шарлотта оттолкнулась от стены, прижалась к Себастьяну так, что ее груди расплющились о его грудь, и стала двигать бедрами вверх-вниз, гладя его – и дразня.

Ей так нравилось ощущать его и знать, что может сотворить с ней его твердый, как сталь, член, когда получит свободу и будет стоять гордо и прямо. Шарлотта двигалась, все сильнее прижимаясь к Себастьяну и тем самым немного успокаивая собственную неудовлетворенность и все больше разжигая свое необузданное воображение. Не зря же она провела две недели в объятиях этого мужчины, чтобы не знать, на что он способен, когда полон сил, не понимать своей власти над его желаниями. Себастьян вернулся к ее губам с поцелуем, полным неудовлетворенного жара. Он отпустил ее запястья, и Шарлотта моментально нашла своим рукам достойное применение – стала гладить его. Положив ладони ему на бока, она большими пальцами провела вверх и вниз по всей затвердевшей длине.

– Будь ты проклята, Лотти, – простонал Себастьян. – Что ты со мной делаешь?

– То же, что ты со мной, – ответила она и еще раз погладила его.

Потянув вверх ее платье, Себастьян снял его ей через голову и бросил в сторону, и Шарлотта осталась стоять перед ним в одной сорочке. Не медля ни секунды, он обнажил ей грудь и, наклонив голову, взял в губы сосок.

«О, ему непременно нужно было это сделать», – подумала Шарлотта, чувствуя, что теряет преимущество в этой борьбе характеров. Не имея сил устоять против натиска Себастьяна, Шарлотта убрала руки и опустила их по сторонам. Его язык кружил вокруг ее языка, затягивая ее в бездну желания, и пока Себастьян продолжал лизать и покусывать ее, его рука нырнула к ней между бедрами и принялась снова ласкать ее там.

«Откуда он так хорошо меня знает?» – мелькнула мысль в голове Шарлотты, потому что Себастьян безошибочно угадывал, как приласкать ее, как довести ее до этого головокружительного края, как заставить задыхаться и стонать, а потом остановиться и бросить ее, жаждущую окончания, над этой пропастью.

И сейчас он сделал именно это и с торжествующим блеском в темных глазах посмотрел вниз на Шарлотту.

«О, эта битва еще не окончена», – поклялась себе Шарлотта. Решив бороться с ним его же методами, она, скользнув вниз вдоль его тела, опустилась перед Себастьяном на колени. Вероятно, могло показаться, что она сдалась, но на самом деле, когда она расстегнула ему брюки и освободила его мужское достоинство, она одержала победу. Взяв в одну ладонь его яички, а другой рукой держа его член, она посмотрела вверх. Ход сражения переменился.

Не спеша Шарлотта провела языком по кончику, ее пальцы мучительно медленно заскользили по его плоти, и Себастьян, испустив стон, вцепился руками ей в волосы. Она неторопливо взяла в рот его член, пробежала по нему языком, а потом вытолкнула обратно. Шарлотта медленно втягивала его в рот, а потом быстро выталкивала, мучая Себастьяна, как он до этого терзал ее, и повторяла это до тех пор, пока его тело не начало содрогаться и она не поняла, что он вот-вот кончит.

Улыбнувшись, Шарлотта замерла, поднялась с колен и положила руки ему на бедра, чтобы он ее почувствовал.

– Вот что я делаю, – шепнула она, отвечая на заданный им раньше вопрос. – Вот что я могу.

Себастьян только пробурчал что-то нечленораздельное и завершил все, поймав ее губы требовательным поцелуем. А затем Шарлотта внезапно оказалась у него на руках, и он, стремительно выйдя из гостиной, зашагал с ней к лестнице.

Обхватив Себастьяна руками за шею и прильнув к нему, Шарлотта устремила взгляд в темноту, к своей спальне, где они, несомненно, закончат эту опасную игру. Она подняла руку, чтобы снять бриллианты, но Себастьян ее остановил:

– Оставь их, чтобы я не забывал, кто ты такая.

Его грубые слова подействовали как удар и только снова распалили гнев Шарлотты, ее обиду, ее досаду.

Отлично, если Себастьян хочет запомнить ее такой, она исполнит его фантазию, чтобы это воспоминание оставалось с ним всю оставшуюся жизнь, весь его безрадостный брак...

Она подарит ему ночь, которая всегда будет огнем гореть у него в памяти – и, что хуже, у нее тоже...

– Тогда, черт побери, возьми меня прямо сейчас, – бросила ему Шарлотта, когда он дошел до середины лестницы. – Возьми меня сейчас, и покончим с этим, если у тебя хватит смелости.

Остановившись и взглянув на нее, Себастьян увидел горящий у нее в глазах вызов и, не сказав ни слова, опустил ее на ступеньку. Покрытая ковром лестница была не более удобна, чем стена, но Шарлотте не требовались ни пуховые матрацы, ни атласные простыни – ей нужен был Себастьян, и немедленно. Наклонившись над ней, он схватился пальцами за край ее сорочки и разорвал ее пополам сверху донизу, лишив Шарлотту последнего прикрытия.

Она испуганно вздрогнула и внезапно поразилась своему собственному бесстыжему предложению. Себастьян же, даже не потрудившись раздеться, просто лег на нее сверху, схватил за бедра и одним быстрым напористым движением вошел в нее.

– О-о-ох, – выдохнула Шарлотта, пораженная как его мощным грубым вторжением, так и реакцией собственного дрожащего тела, поднявшегося, чтобы встретить его стремительную атаку.