— И тебе нравится этот отстой?

Вот принесла нелегкая, и откуда только нарисовался?

— Не твое дело.

— Может, хватит уже дурить, подулась и хватит.

Забрал мое красное вино, словно ему предлагали. Открыла сумочку, достала визитку, набрала номер. Ответили быстро.

— Вы плохо сделали свою работу.

— Убрать?

— Да.

Хотя Марат предпочел скрыться сам, как только увидел приближающегося Скифа. А Яне надо напомнить, чтоб никому не давала мои координаты, даже тем, кто, по ее мнению, со мной очень близок, но выскажу все после, пусть свадебным путешествием насладится. Кочевник прекрасно устроился за соседним столиком, сразу попал под обаяние трех подвыпивших женщин, одна так лямки приспустила, что платье чудом держалось на груди, но судя по активности хозяйки, недолго там продержится. Очередной с заманчивым предложением о перепихоне на счастье всем, с пятого этажа бизнес-центра, кажется. Там какая-то дизайнерская фирма копошится. Очередное поглаживание моего колена, и почему я ничего поесть не заказала, сейчас бы вилкой кааааак. Но пришлось просто сбросить липкую ладонь. Надоело. Пошла спать. Хуже идиота, может быть только пьяный идиот, а хуже пьяного идиота — целых три идиота, которые решили, что отказ — это всего лишь прелюдия к необременительному траху. Я уже и подзабыла, что в таких ситуациях делать. Последний раз в общаге была в подобной.

Драка была быстрой, я даже толком не разглядела ничего. А теперь никак не могла решить, кто я — прекрасная спасенная или добыча. Судя по тому, что меня взвалили на плечо и быстро несли, все же трофей, а уж никак не прекрасная леди, которую спасли от дракона и теперь будут вечно петь баллады. Дальше было получше баллад. Только мало. Вот он о чем думал, когда пачку на три презика с собой брал, а?

— Я сейчас быстро, прости.

Смотрела, как он идет к двери. Лениво потянулась.

— А я думала еще пару раз, и тогда расстанемся, но как хочешь.

Положила пачку презервативов на тумбочку, натянула одеяло, отвернулась к стене.

— Ты же спешил?

— За ними и спешил.

— Что ж ты не подготовился?

— Так кто-то собирался молодых соблазнять. А мне оставалась только надежда на "вдруг снизойдет". Потом твой бывший нарисовался. И от молодых отбивать пришлось. Не было времени сбегать в номер.

— Мог бы и в него отнести.

— Мог, но твой был намного ближе.

— Ладно, так и быть, приму твои доводы. На пару раз тебя еще хватит?

— А тебе хватит пары раз?


Осторожно накрыла его одеялом, Скиф недовольно что-то проворчал. Душ решила не посещать, а то вдруг шум воды разбудит, да и смысл, если я хотела поплавать, после моря все равно придется мыться основательно. Стараясь не шуметь, выбралась из номера. В коридоре наткнулась на соседа, тут же получила порцию скандала — стонала громко. Значит, когда эта скотина курит на балконе, и дым ко мне идет, а потом пьяный Лепса слушает, то все нормально, ему можно. А мне, значит, стонать нельзя? Отправила в короткое путешествие на три буквы. Я и так старалась не кричать. Этой ночью сдерживать себя не буду, пусть слушает, наслаждается. Кажется, у меня уже совершенно определенные планы на ночь есть, вот насколько они с его совпадут?

Море, волнорез, солнце, одинокие крики чаек, так и не взяла пакет и нож, мидий хотелось нестерпимо. Решила полежать немного на песочке, пока солнцепека нет и людей.

— Опять решила поджариться?

Пришлось все же один глаз открыть. Скиф, мидии, нож. Второй открыла, картина все та же — Скиф, мидии, нож.

— Не против белого вина прямо с утра?

— Нет, выпил и весь день свободен.

— Я уже договорился, нам их на костре приготовят и подадут в беседку.

Часть очарования дикости ушла, с другой стороны, в беседке тоже можно чем-нибудь совместным заняться, и без риска выскребывания песка из разных мест. Днем он был занят. А на ночь наши планы совпали. Как я стонала и кричала. Сосед пришел выяснять отношения после первого оргазма. Дверь ему открыл Скиф, до конца отпуска тот забыл о сигаретах, Лепсе и балконе.

Небольшой обед в городе. Сволочь. Небольшой — его две бывших жены и примкнувшие к ним действующие ухажеры, сын и дочь, бывшие тести и тещи. И все это на меня пялится. Хоть бы предупредил, была бы при полном параде (а по-честному, не поехала бы). А так напротив меня сидят абсолютно идеальные бывшие, даже в сорок градусов при макияже, в коктейльных платьях, туфлях на высоких каблуках, с такими же идеальными спутниками. А я сарафане, босоножках на танкетке, только блеск для губ да термальная вода, о прическе вообще молчу, хвостик на макушке. Странно все это, ну не может бывший муж быть дружен с бывшими женами, тещами, тестями. Привычней, когда все друг друга упрекают и годами выясняют отношения. Оказывается, раз в год они все собираются в какой-нибудь точке мира, чтоб просто попить винца, поболтать, рассказать о том, что нового в жизни. Вот не уверена, что захотела бы встречаться со всеми бывшими своего мужа, а уж тем более, став бывшей, мило улыбаться замене. Но этого не узнаю, всеобщая дружба касается же только бывших жен. До конца отпуска пара ночей. Не буду тратить время на разборки из разряда "зачем потащил". Это его семья, его дела и через два дня друг о друге и не вспомним. Как там, ночная кукушка дневную перекукует, и он с этим прекрасно справился. Никаких прощаний, записок. Просто "спасибо" за завтраком, захочет, найдет, не устраивать же прощальные лобызания. Возвращаться в реал пора.


— Вот сволочи, еще мне заливают, что у меня с глазами плохо. Сколько, Янка?

— Пятнадцать.

— Епть рукожопые кретины. Зафиксировала?

Вместо зарядки стремянка и отвес. И меня уверяют, что я не в себе. Стена того и гляди завалится, это в пентхаусе, в самом дорогом лоте. В общем, к совещанию готова. Презентация "И как это продавать?" готова. Так, еще парочка заданий на предпродажную подготовку и на встречу с подрядчиками. Да, теперь я сама выбираю тех, кто будет выполнять отделку в лотах, что мне надо продать. Сама заключаю договоры и согласовываю цены. А еще выбираю оттенки и материалы. Фасадное освещение тоже за мной. Вот сейчас и посмотрю концепцию по фасадам.

— Даже жаль, что не курю, — сейчас бы затянуться перед гневной тирадой. И за что им пару лимонов заплатили, если вижу "привет от Сталина". Просто отодвинула все.

— Я ожидала от вас большего.

На этом встреча и закончилась. Потом, отойдя немного от разочарования, написала им подробно, что не так.

Какая-то скотина сфотографировала, как я в юбке балансирую на стремянке. С этого снимка и началось совещание. Но директор был не в настроении и юмор не оценил, а вот падение продаж даже очень. Совещание закончилось уходом генерального с обещанием никому ничего не платить, раз ничего делать не умеют. Завтра опять обход очередной стройки, а я хотела выспаться, выходной все же. Но руководство решило по-другому.

Двери лифта открылись, шагнула вперед. Не люблю пресс-конференции, особенно присутствовать, когда меня нет в выступающих. Но настроение было отвратительным, хотелось посидеть вдали от офиса и в темноте. Вот и потащилась с нашим инвестиционным директором на шесть этажей выше.


Конференция закончилась, все встали со своих мест, и она тоже. Журналисты привычно кинулись, рассчитывая на эксклюзив, отгораживая от нее. Неуместные вопросы, вспышки камер, все, от чего он успешно скрывается, пока не надо представлять очередной проект.

Усмешка на губах, приподнятая бровь и холод. Не так он представлял их встречу после трех месяцев врозь. Хотелось остановить ее, но пришлось отвечать на вопросы, улыбаться. Не привлекать к ней внимания, уж точно ей не понравится газетная братия, что, как голодные чайки, накинутся, если будет хоть намек на его интерес к ней.

Не так, все должно было быть совсем не так.

Набрал номер, сбросила. Ничего, есть и рабочий, и домашний, и где их офис прекрасно знаю. Рабочий отвечает всегда, стандартные фразы приветствия, попросил соединить с Ирадой.

— Слушаю, Никифор Леонтьевич.

Скиф было привычней и уютней что ли.

— Могу к тебе зайти?

— Нет. У меня встреча с клиентом через две минуты.

— Когда будешь свободна?

— Ты же знаешь ответ.

— И никаких вопросов не задашь?

— Нет. Хотя один глупый можно было задать.

— Ник во дворе уже был, Кефиром стать не хотелось, вот и пришлось выбрать себе кличку прежде, чем другие придумают. Нам надо поговорить, Ири.

— Надо было три месяца назад, а сейчас не о чем. Прости, ко мне пришли. Прощай.

Повесила трубку. Холод, и больше ничего. Но про Скифа спросила, значит, небольшой интерес все же остался. Превратим его в большой.


— Вот моя жизнь — цветная карта мира, вся жизнь лежит передо мной, что не сбылось — нанесено пунктиром, все, что сбылось — сплошной чертооооооооооооой…

Вот и кассеты пригодились, и "Электроника", и наливка, и гараж. Натка как чувствовала, что наливки не так и много, притащила шампанского, а Ленуська коньячка. Под Андрея Державина постановили, что все мужики — козлы и сволочи и слез наших не стоят. Поэтому перешли на Глызина, пусть мы не Ангелы, но где-то есть те, для кого мы ими будем, осталось только их найти… и прибить за все — за молчание, за обман, за самоуверенность, за годы ожиданий, за все. Под "Комиссара" просто попрыгали с дикими воплями подвывания. Собравшись порыдать, мы успели все — и поплакать, и поржать, и выпить, и потанцевать, и поругаться, и помириться, и найти тайный смысл жизни (правда тут же забыли, в чем он). Таксист не слишком обрадовался трем пьяным женщинам, живущим в разных концах города. Всю дорогу пели такое старье, что даже уже нафталин там не для сохранения, а для украшения.

— Атас, — орал в динамике Расторгуев. "Атас" — звучало у меня в голове. Только атаснуть не сильно получилось, драпать из такси была не в состоянии, только выползать, а на карачках далеко не сбежишь. От встречи с асфальтом меня спасло вмешательство кочующего неандертальца. От общения с водителем спас он же. И даже не подумаю ему деньги за такси возвращать. У него их много, не обеднеет, скотина.

— О, какого красивого дядечку к нам занесло. Это каким же ветром? А, Некефир?

— Решила устроить сцену.

— А почему бы и нет? — пыталась подбочениться, но получалось хреново, если бы он меня не держал, получилось бы намного лучше. Часть меня таки хотела устроить скандал, но другая, проспиртованная, уже хотела спать, и, кажется, вторая побеждала.

— И что нужно? Ик. Прости. Что пожаловал в наше захудалье, а Никофор Лентович? Ик. Леонтович. Ик.

Никогда не думала, что в лифте может укачивать, но меня прям реально тошнить начало, может, и не из-за лифта, может, из-за попутчика.

— Вали из моей квартиры.

— Свалю, не переживай.

— Отпусти.

— Уверена?

— Да.

И какого он меня отпустил, я ж упала, хорошо хоть на кушетку, а не на пол. О, подушечка, пледик, доползла, спатушки, а свет мне не мешает.


Будильник орал дурниной, я почти проснулась, чтоб отключить его, и тут мысль про обход разбудила меня окончательно. Подскочила, рухнула на пол, запутавшись в одеяле, доползла до дверей ванной, от пут удалось избавиться. То, что отразило зеркало, лицом назвать было нельзя. Тазичек, холодная вода и бегом на кухню. Лед есть, весь его в тазик и туда же лицо. Пока воздуха хватало, была в воде. На очередном выныривании дыхание перехватило, от возмущения.

— Что ты тут делаешь?

Ответ не услышала, нырнув опять в ледяную воду.

— Тебе чего? Чай с лимоном? Минералку? Молока?

— Иди на фиг.

— Вчера твои предложения о походах были интересней.

Опять нырнула. Лед уже почти весь растаял. В ванную. Так, ну глаза уже есть, и то хорошо. Крем, краситься не буду, только хуже станет. Передние пряди подкрутить, типа челка очень длинная, чтоб часть лица скрывала. Так, одежда, джинсы, футболка, рубашка, носки, кеды, блин, лифчик чуть не забыла. Жаль, что очки солнечные нельзя, при освещении на объекте ноги и так переломать можно, а в очках убиться только.

— Вон.

Телефон схватила, рюкзачок с нужным.

— Я сказала — пошел вон.

— Ири?

— Вон, я уже опаздываю.

— Провожу.

— Значит так, Некефир Леонтьевич, нам разговаривать не о чем, был курортный романчик, да весь вышел.

— Точно весь?

— Ага. Три месяца — достаточный срок, чтоб найти новое увлечение.

— И где?

— Что где?

— Увлечение где?

— К нему и еду.

— Ох, даже жаль мне его, с такой руганью собираться на свидание.

— Ничего, он любит с огоньком да с перчиком.