Наталия Орбенина - Увядание розы

Героиня Горской, перенесясь в потусторонний мир, является перед своим погубителем на пустынной дороге, во мраке ночи.

Конь ржет, встает на дыбы. Дыбом встают и волосы героя при виде бывшей возлюбленной. Окутанная полупрозрачной вуалью, медленно, едва касаясь земли, она приближается, протягивает тонкие трепетные руки. Сквозь незримые складки вуали блестят огромные глаза, полные смертной тоски. Тапер чуть касается клавиш фортепьяно. Звуки музыки то замирают, то усиливаются, приводя зрителей в неописуемый ужас, усиливая напряжение. Единственный зритель в зале, которого не захватило жуткое зрелище, был, конечно, Сердюков. Он сидел вполоборота, наблюдая за дворником. Тот побледнел, во мраке кинозала его лицо озарялось отблесками с экрана и приобрело мертвенно-бледный оттенок. Челюсть отвисла, глаза вылезли из орбит, грудь тяжело вздымалась. Так мог выглядеть насмерть перепуганный человек. Далее смотреть фильм не имело смысла, и следователь, несмотря на возмущенное шипение зрителей, поволок свою жертву к выходу. Выйдя из мрачной темноты зала, они присели на скамеечку в скверике. Дворнику надобно было отдышаться и прийти в себя после увиденного.

– Ну, что скажешь? – спросил Константин Митрофанович, видя, что собеседник немного успокоился.

– Она это, ваше высокоблагородие, видит Бог, она! – прошептал Герасим и перекрестился.

– Кто она? – на всякий случай уточнил следователь.

– Как кто? Барыня наша, Тамара Георгиевна! Я тотчас ее признал, уже в самом начале. Сижу, смотрю, захватило меня за душу! И тут явление привидения, точно как тогда на даче! Меня аж в пот всего кинуло от страха. Я тогда все сумлевался, а вдруг это у меня от пьянства видения начались? А теперь гляжу, нет, стало быть, вот и в кино попало!

Сердюков с трудом удержался, чтобы не прыснуть от смеха. В голове у бедного дворника все перемешалось!

– Спасибо тебе, ты очень помог мне!

Сгупай, выпей за помин своей хозяйки. – И он сунул двугривенный в мозолистую руку. Дворник покачал головой, поклонился и побрел в величайшей задумчивости.

Мисс Томпсон, как доктор и обещал, скоро поправилась. А это означало только одно. Воспитательная миссия Оли Мироновой завершена. Пришлось возвращаться домой. Оленьке очень не хотелось покидать Горскую и ее детей. Накануне отъезда Тамара Георгиевна, желая ободрить удрученную девушку, произнесла:

– Оленька, не расстраивайтесь так! Ей-богу, не на всю же жизнь расстаемся.

Закончатся съемки, закончится дачный сезон, и мы вернемся в Петербург! Ваш папенька очень по вас соскучился, поезжайте к нему.

– Да, разумеется, и я по нему скучаю, – вздохнула Оля. – Но так не хочется уезжать отсюда! Дома теперь так тоскливо!

– А разве у вас нет поклонника, душевного друга, который бы развеял вашу хандру? – с лукавой улыбкой спросила Тамара Георгиевна.

Вера поведала матери о некоем студенте, который, без сомнения, влюблен в барышню Миронову. Но сама девушка о нем не упоминала.

– Увы, имеется один молодой человек, который себя таковым считает! – уныло ответила Оля. – Но он мне совсем не нравится!

– Что же в нем дурного? Он нехорош собой, или, может быть, глуп, или имеет плохие манеры? – допытывалась Горская.

– Вовсе нет. У него приятная наружность, и он совсем не глуп, это лучший папин ученик. Папа ценит его чрезвычайно. Трофимов, так его зовут, ухаживает за мной, и я всегда боюсь, что он вдруг вздумает объясниться, тогда выйдет нехорошо!

Он милый, да только я не люблю его. – Оля совсем расстроилась.

Действительно, она задавала себе вопрос, почему ей не нравится Трофимов, почему она не хочет принять его ухаживаний?

И не находила ответа. Совестно и неприятно, вот чувства, которые она испытывала при виде незадачливого воздыхателя.

– Послушайте, а что если вам пригласить его сюда, к нам? Иногда посторонний глаз и добрый совет друга может помочь. – Горская обняла свою юную приятельницу. – Не стесняйтесь меня, дорогая моя!

Довольно часто человек, тем более молоденькая неопытная девушка, растущая без матери, не видит рядом своего счастья, своей судьбы.

– Хорошо, я подумаю, – снова вздохнула Миронова. – Спасибо вам, Тамара Георгиевна, за все, вы так добры ко мне!

И они дружески расцеловались.

* * *

По приезде в Петербург Оля подумала, что привезти Трофимова на дачу к Горской, разумеется, не стыдно. Молодой человек высок, статен, он не красавец, но выражение лица умное и живое. За содержание бесед тоже можно не беспокоиться.

Правда, существует серьезная опасность для собеседников оказаться втянутыми в обсуждение борьбы с эпидемиями, пьянством, бездействия столичной Городской управы на поприще обустройства больниц, хронического безденежья и убогости земской медицины. Подобные материи скучны для женского уха, спору нет, однако ж, рассуждая на эдакие значимые для общества темы, Трофимов был застрахован от клейма легковесности, недалекости и необразованности. Вполне вероятно, что он может понравиться Горской. Общаясь с актрисой, Оля с удивлением обнаружила, что Тамара Георгиевна, выражаясь высоким штилем, болела душой за Отечество. Посему устраивала благотворительные вечера и концерты, помогала сирым и убогим.

Одним словом, что же тогда делать, если окажется, что Трофимов не так плох и вполне может выступать в роли жениха?

Оля перебирала в памяти встречи, разговоры, пусть даже мимолетные, с молодым человеком. Теперь каждый его взгляд, каждый жест, интонация голоса, костюм, шляпы, галстуки и ботинки – все подвергалось пересмотру. Девушка уподобилась ученому естествоиспытателю, который, вооружившись сильной лупой, пытается разглядеть в интересующем его объекте доселе не обнаруженные качества и свойства. Постепенно, незаметно для себя она перестала думать о нем с прежним раздражением.

Мысленно Оля приготовилась к великой перемене в своей душе. Если только богиня оценит кандидата благосклонно.

Время шло, но молодой человек не появлялся. Миронова была уверена, что как только она переступит порог своей квартиры, он прибежит тотчас же. Пришлось сделать над собой усилие и поинтересоваться у отца, а куда это запропастился его любимец, здоров ли он? Николай Алексеевич удивился внезапно проснувшемуся интересу дочери к несчастному воздыхателю.

– А что ему прикажешь делать у нас, коли всякий раз дают от ворот поворот? – Доктор отложил «Новое время» и воззрился на дочь. – На что он тебе? Опять будешь его мучить? Ей-богу, дочка, мне совестно!

– Полно, папа, с чего ты решил, что я его мучаю? Он хороший товарищ, и я… я даже соскучилась! Он ведь у нас бывал постоянно, а теперь пропал. Пускай уж снова приходит!

И он пришел. Правда, прежний блеск в глазах потух. Трофимов был серьезен и как-то отстранен. Поздоровавшись, он отошел от девушки и, расположившись у окна, безучастно спросил:

– Вы хотели видеть меня, Ольга Николаевна?

– Да! То есть нет! – Девушку явно озадачили перемены в старинном знакомом. – Борис Михайлович, а вы в последнее время совсем забыли к нам дорогу!

Она, улыбаясь, покачала головой. Борис же ответил без тени улыбки:

– К чему ходить в дом, где тебя не очень ждут?

Оле стало совсем не по себе. Раньше Трофимов никогда не позволял себе ни жалоб, ни попреков. Довольствовался дружелюбным взглядом, прикосновением руки.

– Вы несправедливы, мой друг, я всегда рада видеть вас! – с излишним энтузиазмом произнесла Оля и почувствовала фальшивость своего высказывания.

Гость посмотрел на нее долгим внимательным взглядом и промолчал. Ситуация становилась глупой. В прежние времена Оля бы высмеяла его тоску, необоснованные претензии и выставила вон. Но теперь она не могла. В ее сознании уже произошел переворот, Борис стал казаться значимым и интересным. Трофимов, вероятно, тоже интуитивно почувствовал перемену в возлюбленной. Он тщетно силился понять, что происходит.

– Борис Михайлович, – мягко произнесла девушка, – в знак нашего сердечного расположения друг к другу я приглашаю вас составить мне компанию. Тамара Георгиевна Горская была так добра ко мне, пригласила к себе на дачу. Она сказала, – тут Оля приняла заговорщицкий вид, – что я могу приехать не одна, а вместе со своим.., ммм.., другом!

– Ах, вот оно что! – вскричал разъяренный Трофимов, вскакивая с места. – А я-то гадаю, что за такие чудесные перемены! Оказывается, все просто! Их величества, кумиры, соизволили заинтересоваться такой жалкой блохой, как я! Предложено пройти смотрины! А что, если результат испытаний будет положительным, что тогда? Вы разом прозреете и увидите глубину моих чувств, услышите мои мольбы?

Оля опешила. Она не ожидала, что ее, как казалось, хитрая уловка будет так легко разоблачена. Но еще более ее поразил гнев Бориса. Как смеет он говорить с ней в подобном гоне?! Девушка собралась ответить нечто резкое, но собеседник ее опередил.

– Вероятно, я сильно разочаровал вас, нарушил ваши планы. Извините! Однако увольте меня от той жалкой роли, которую вы мне уготовили!

– Помилуйте, Борис! Вы не правильно меня поняли! – Оля попыталась повернуть беседу в иное русло. – Никто не хотел вас обижать, наоборот, вам оказана большая честь, такое интересное знакомство…

– Это для вас оно кажется интересным и важным, прошу прощения за резкость высказываний! Для меня же эти люди ничем не отличаются от всех прочих. Досадно, очень досадно, что вы, образованная, глубокая девушка, руководствуетесь чужим мнением, не понимая, что происходит вокруг вас!

Трофимов покраснел. Он отвернулся к окну, чтобы Оля не видела, что к его глазам подступили слезы обиды и горечи.

– Стало быть, вы отказываетесь от поездки, сударь? – с нажимом спросила девушка.

– Я понимаю, что для меня значит этот отказ, и все же я не поеду! Благодарю за приглашение! – Он сухо кивнул и быстро вышел вон.

В дверях он столкнулся с горничной, которая несла молодым людям поднос с чаем, вином и закуской. Та едва успела отскочить, так что посуда чудом не полетела на пол.

– А чай? Барин!

– Не до чая, милая! – с отчаянием произнес Борис.

Горничная поставила угощение перед барышней и поспешила за дверь. Выражение лица молодой хозяйки не предвещало ничего хорошего. Оля сидела неподвижно и не могла поверить, что верный раб взбунтовался. Горская оказалась права, он интересный человек!

Ссора с Борисом оставила тягостное впечатление. В первый момент Миронова хотела бежать за ним, просить прощения, мириться. Ее грызли совесть и раскаяние.

Однако Оля не выполнила своего намерения ни завтра, ни через день. Потом пыл раскаяния и вовсе пропал. Тем более что ее ум уже был занят другими переживаниями. Осенью на экраны вышел долгожданный фильм, в съемках которого она участвовала. В Петербурге у касс синематографов творилось нечто невообразимое.

Публика штурмом брала кинозалы. После просмотра дамы выходили, комкая заплаканные носовые платочки. Их спутники качали головами: «Да! Хороша! Черт побери, как хороша!»

Торговцы бойко наживались на больших выразительных портретах всеобщей любимицы. Газетчики наперебой печатали интервью с актрисой. Правда, чаще выдуманные.

Горская не появлялась на публике и не встречалась с газетчиками. Съемки в этом фильме были ее последней работой. В театре она совсем не выступала, и прежние поклонники отчаялись увидеть свою любимицу на сцене, услышать чарующий голос.

Жестокая болезнь терзала ее неотступно.

Теперь перед тем, как показаться постороннему взгляду, Тамаре Георгиевне часами приходилось просиживать перед зеркалом. Оля теперь частенько заставала свою обожаемую небожительницу за этим невеселым занятием. И всякий раз подавляла отчаяние и страх, наблюдая, как через слои румян и пудры неумолимо проступают признаки скорой кончины.

К зиме Горской стало совсем плохо, Как-то однажды Оля увидела огромный старый рыдван, из которого под грозные окрики хозяйки прислуга споро выгружала поклажу. Агриппина Марковна переселилась к дочери, чтобы за домом был догляд, как она выразилась. Теперь в Олиной помощи не нуждались, зато доктор Миронов дневал и ночевал у постели больной. Каждый раз, когда он возвращался, дочь по его лицу пыталась понять, есть ли улучшения, загорится ли огонек надежды на выздоровление? Но Николай Алексеевич становился все мрачнее и мрачнее.

– Папа, неужели ты ничего не можешь поделать?

– Увы, девочка, иногда медицина бессильна! Многого мы еще не знаем в устройстве нашего организма, а тем более женского. Остается только уповать на Всевышнего, хотя я рук не опускаю, я не отступаюсь, мы еще поборемся!

Но по всему было видно, что на борьбу у Горской не было сил. Она не покидала квартиры, не принимала посетителей. Иногда Оля встречалась с детьми на улице, когда они брели на уроки под строгим присмотром мисс Томпсон. Мальчики сделались молчаливы и невеселы, а у Веры постоянно глаза были на мокром месте.