Пошли всей гурьбой к нему в номер. Я чувствовала, что нравлюсь ему. В номере через полчаса стало нечем дышать от биополей похотливых девушек. Каждая хотела остаться в номере последней. Осталась последней я.

…Он потер виски красивыми руками и произнес:

– Что-то я сегодня перебрал, по-моему.

«Не алкоголик, – догадалась я, – те хрен признаются, что нажрались».

– Пойду приму душ. – И он удалился в ванную.

Я убрала пустые бутылки, вытряхнула пепельницу, протерла стол и вдруг поняла, что между нами ничего не будет. При всем его великолепии (парадокс!) он был абсолютно несексуален. Мне хотелось его приласкать, пожалеть, позаботиться о нем, как о сыне, но не более.

Он вышел из ванной и тут же юркнул в кровать. Лег… и закрыл глаза.

Я была не нужна ему. А он не был нужен мне.

Я присела рядом с ним на кровать, зачем-то натянула ему до подбородка одеяло, потом провела пальчиком по его бровям, выключила настольную лампу и закрыла за собой дверь.

«Это был короткий роман» – как в песне. Только не роман – гастрольный эпизод. Но я его хорошо запомнила. Почему? Наутро, когда мы улетали, он подошел, с благодарностью посмотрел мне в глаза и сказал: «Спасибо…»

* * *

Погода в Москве преподносила сюрпризы. Дождь шел непрерывно: то накрапывал, то усиливался в непроницаемую стену. Когда идет дождь, мне хочется любви. Хочется бежать друг к другу под проливными струями и с разбегу ударяться о любимое тело, прятаться в сильных руках и так стоять, застыв от счастья.

Бывает, состояние любви приходит, когда предмета любви еще нет. Просто любишь и мечтаешь о Нем. А когда призрак мечты вдруг материализуется, ты соединяешь мечту и реального героя в одно целое и свято веришь, что нашла наконец свою половину.

В отличие от меня Люся верила, что дождется Единственного. Мы дружили еще со школы, но были полярно противоположны. Поэтому никогда не ссорились. Поссориться с Люсей было невозможно. Она была тиха, спокойна и бесконфликтна. Весь ее внутренний бунт к несправедливой женской доле проявлялся в том, что иногда она звонила жене проклятого Жучинского и говорила ей, что ждет ребенка. Подлый Сергей Сергеевич никак не выполнял обещание жениться, данное… восемнадцать лет назад! За эти годы Люся успела родить от него очаровательную Светланку, закончить два института, поработать и администратором кафе, и управляющей крупной компанией. В выходные дни Люська писала стихи и плакала. Потом звонила мне и плакала, читая свои стихи.

Вопреки всем теориям о наследственном невезении (если мать одинокая, то и дочь будет маяться) у Люси была образцовая семья. Мать и отец любили друг друга безумно. Прожили сорок лет вместе без единой ссоры. Отец был ректором гуманитарного института, а мать – доктором наук и просто замечательной женщиной. У Люськи все должно было сложиться, как в сказке: блестящее образование, замужество, трое детей, обеспеченный быт и счастливые глаза.

Где, когда и в какой проклятый момент она встретила этого трусливого скунса Жучинского, сейчас уже не вспомню, но думаю, это был самый плохой день ее жизни.

Самое парадоксальное, что Люська со мной не согласна. Восемнадцать с лишним лет этот подлец не устает каждый день обещать, что завтра настанет час «X» и он уйдет к «своему родному Лисенку» навсегда. Восемнадцать с лишним лет она свято верит, что так и будет.

– Дура! – кричу я ей в трубку в силу темперамента.

– Ты знаешь, может, я и дура, но мне никто другой не нужен, – тихо отвечает она и жалобно плачет.

Люська – заноза в моем сердце. Ей я звоню спросить совета, нужен ли мне Роберт.

Ее советы такие же, как уголки губ, – горестно опущенные.

– Не нужен тебе Роберт. Женатые из семьи редко уходят. Тем более собака есть.

Люська была знакома с теорией «полного комплекта».

– Уйдет. Просто не нужно этого ждать. Установка такая: уйдет – хорошо, не уйдет – ну и фиг с ним.

– Молодец – умеешь. Я так не могу, – констатировала собственное бессилие подруга. – А ты Жанне звонила? Что она говорит?

Жанна была вечерней подругой. Ей я звонила после двенадцати ночи.

Жизненная гладь безмятежного Жанкиного счастья настраивала меня совсем на другой лад. Жанна была замужем уже тринадцать лет. Муж – хорошо известный в узких кругах певец – жил по принципу «чтобы завидовали». Рос сын – очень музыкальный паренек. Жанночка была рассудительной, доброжелательной и до тошноты справедливой. К ней я приезжала примерить на себя эту сладко-приторную атмосферу благополучия. Заряжалась, но местами жало и чувствовалось легкое удушье. Меня не покидало ощущение, что так хорошо просто не бывает, что, если порыться, из какого-нибудь шкафа обязательно выпадет скелет, да не один. Но Жанна умела молчать о своем личном, а я не любила расспрашивать. Словом, Жанночка в нашей компании была самой положительной героиней – образцовая верная жена, заботливая мамочка и умная советчица.

Мы договорились встретиться – Люська, я и Жанна – у нее дома, на выходных.


В гостях у Жанночкиного мужа был поэт Симон.

Мы с ним были хорошо знакомы, даже однажды сотрудничали над одной песней. И мог бы родиться «плевок в вечность», как многие артисты называют песни-хиты, но угораздило Симу сунуть в пасть моему домашнему любимцу – крокодилу Феде свой поэтический перст – тот его и тяпнул. Сима не растерялся и тут же сочинил стих «Не кусайся, Федя, не кусайся». Свое творение поэт оценил в такую сумму, что я спросила: «А если без укуса – тогда сколько?» На что Сима философски заметил, что травмы на производстве оцениваются по двойному тарифу. Я же, в свою очередь, заметила, что неизвестно, кто больше пострадал, Сима или мой любимый гладколобый кайман, который, вкусив плоть великого творца, теперь отказывается от пищи.

Сима перестал со мной разговаривать.

…Мы с девчонками удалились на кухню, чтобы не мешать мужчинам. Вкратце изложив суть вопроса, мы с Людмилой выжидательно уставились на Жанну.

– Быть или не быть Роберту? – подруга задумалась. – С одной стороны, на чужом несчастье своего счастья не построишь…

Я засопротивлялась:

– Минуточку! Я же не увожу его из семьи, не ловлю на пузо, не развешиваю свои волосы на его пиджаке! Все честно. Это решение должен принимать только сам мужчина – уходить ему или нет.

– Но с другой стороны, – переждав мою тираду, продолжила Жанна, – нельзя лишать человека возможности стать счастливым. Может, вы нашли друг друга в этом жестоком и бездушном мире?

Присутствие поэта в соседней комнате сделало ее речь высокопарной.

– Ну хорошо, станете вы жить вместе. Но ведь ты же артистка – сможет ли он понять тот мир, в котором ты живешь? Отъезды, воздыхатели… Смены настроения и депрессии в отсутствие отъездов и воздыхателей… Он ревнив?

– Не знаю, пока что он только переключил канал TV, когда я смотрела фильм с Бандерасом. Сказал, что у него такие шоферами работают.

– Бить будет, я чувствую, – сказала Люся и заплакала от жалости ко мне.

– Не плачь, давай лучше он тебя со своим шофером познакомит, – сострила я.

– Так, девчонки, давайте решать. Если сразу уйдет к тебе – распахивай объятия и становись счастливой. Начнет тянуть время – обрубай моментально, – подвела черту Жанна. Она торопилась покормить обедом мужчин и проводить в музыкальную школу Никитку.

Мы стояли в дверях, когда Жанна вдруг спросила:

– А ты его любишь?

Я помолчала.

– Очень хочется полюбить…

– Что ж, это уже немало, – как-то немного печально произнесла подруга. И мы разъехались по домам, каждая грустить о своем.

15 июня

Роберт пригласил меня в путешествие. Я выбрала Мексику. Очень интересная страна с потрясающей историей. Давно хотела посмотреть на культуру ацтеков и майя, на созданные ими архитектурные сооружения, храмы и замки, полные тайн и мистики. Даже если окажется, что мы с Робертом в общежитии несовместимы, я все равно не буду жалеть о поездке, потому что увижу и узнаю много нового. Есть поговорка: «Не важно где, важно – с кем». Думаю, это не так. Это же не пластиковая Америка, где без хорошей компании с тоски завянешь. Здесь я надеюсь, уповая на сверхъестественные силы, символические атрибуты и религиозные обряды, познать «Нечто». И конечно, попросить для себя немножко счастья…

Как вы уже поняли, мои милые девчонки, я завела дневник и теперь все буду записывать. Для вас, мои хорошие! Целую. Пока.

16 июня

Все – восхитительно! Роберт взял билеты на самолет в первый класс. Не ожидала. На самом верху сидели. Красота! Конечно, приятно, когда мужчина так красиво ухаживает и не экономит. Женщины любят, когда мужчины на них тратятся. Чем больше он тратится, тем выше твоя самооценка. Это известно. Мы решили разделить путешествие на две части: сначала поглядим столицу Мехико (это для ума), а потом на десять дней на побережье, в Канкун (а это для сердца). Сейчас поедем пирамиды смотреть. Обещаю талисманов вам привезти – на счастье. Верит все-таки российский турист в эти языческие символы. Привезет домой, поставит на стол чудовище, сочетающее в себе черты человека-зверя с выпученными глазами, раскрытым ртом, украшенным клыками, когтями и перьями. И будет на него молиться, доверять свои тайны, прикладывать к больным местам, тереть его и свято верить, что именно это божество сможет решить все проблемы. Целую вас. Пока, мои милые.

17 июня

Девчонки! То, что я вам сейчас расскажу, – такого просто не бывает! Вот и не верь после этого в магическую силу языческих фигур!.. Я полюбила! Да, да! Теперь по порядку.

Сегодня мы поехали в «город богов» Теотиуакан смотреть пирамиду Солнца и Луны. Это высокое многоступенчатое строение. Каждый уважающий себя турист должен непременно добраться до самого верха и уже на вершине загадать желание. Там ты должен прочитать несколько раз заклинание, развернувшись туловищем в определенную сторону. Конечно, слепая вера и любовь к экзотике может загнать человека еще и не на такую верхотуру. Иначе, как пыткой, это восхождение назвать нельзя. Несчастный, потный турист под палящим солнцем карабкается наверх, отсчитывая сотые ступеньки, а у многих в руках еще и сумки с приобретенными каменными статуэтками. Каждая весит около двух кг и олицетворяет разных богов-покровителей. Эти символы нужно держать в руках и «освящать», когда обращаешься с молитвой к богам. А иначе не подействует. Роберт оказался на редкость внушаемым человеком и купил себе каменных идолов на все случаи жизни. Для себя я выбрала божество деторождения.

А потом мы отправились смотреть базилику святой Марии Гваделупской. Наш гид подвел нас к месту паломничества и говорит: «Вот этот недлинный эскалатор движется вдоль огромной базилики – святого лика Марии Гваделупской. Вы должны успеть загадать самое заветное желание и попросить ее помочь вам».

Мы с Робертом встали друг за другом на волшебный эскалатор и поехали. А я все никак не могла решить, что именно просить у святой, и вдруг вижу – эскалатор заканчивается. Тогда я быстро произнесла про себя: «Умоляю тебя, о Святая дева, пошли мне любовь огромную! Хочу встретить Единственного, полюбить и быть счастливой. Умоляю!» – эскалатор кончился. Девчонки, я была в полном смятении. Не поздно ли я сказала? Да и вообще – действует ли? Страна кактусов – менталитет другой. Сомбреры, текилы, койоты – далеки они от нас, сами подумайте.

Но вскоре я забыла о происшедшем. Море развлечений – глаза разбегаются.

Потрясение произошло ночью. Роберт уже спал. А меня вдруг накрыла такая волна чувств, такая необузданная нежность. Я лежала рядом и, как зачарованная, смотрела на его затылок. Вот она, моя любовь! Я нашла тебя. Ты был рядом, просто я не знала, что это ты. Девчонки, как он прекрасен! Солнышко, он воплощение моей мечты. Молодой, сильный, прекрасно сложенный, ласковый, нетребовательный, надежный – вот какой подарок послал мне боженька. Я обняла его и целовала спину. У него лучшая в мире спина! Широкие плечи, грудь колесом – вы увидите, обалдеете! Вот так бывает. Ну все, пока.

18 июня

Мы уже на побережье. Наверно, Канкун – один из самых достойных курортов в Северной Америке. Роскошные отели, белый песок, рестораны в океане с акулами-попрошайками, плавающими в метре от столиков.

Сегодня ездили в Чичен-Ицу смотреть поле для игры в мяч. Это тоже было важным ритуалом у майя. На вертикальных стенках поля крепились каменные кольца, в которые должны были попасть игроки. Затем капитан победителей или побежденных обезглавливался (!). Конечно, не просто для развлечения публики, а для повышения плодородия земли.

Огромный пустой древний стадион. Каменные зрительские места. Сейчас прольется чья-то кровь… Жуть. Я вышла на середину поля и крикнула, подняв руку вверх: «Здравствуй, Цезарь! Идущая на смерть, приветствую тебя!» В свое время внутрь Колизея в Риме меня не пустили, поэтому знаменитое приветствие гладиаторов я решила применить по ситуации.