Помню, прилетели мы как-то на гастроли в Нефтеюганск.

Дело было зимой. Холод сумасшедший. Минус 45°, а может, и ниже. Не помню.

Концерт мы работали на пару с замечательным певцом Coco.

Что такое горячий грузинский мачо в условиях ханты-мансийского морозильника, стало понятно после концерта на банкете.

Сначала Coco произнес длинный кучерявый тост про Родину и детей. Потом пригласил меня на танец. Потом краем глаза я заметила, как весь его коллектив неожиданно растворился, а мой директор подает мне знаки, выясняя, что ему дальше делать…


В пять часов утра нас стали рассаживать по машинам, чтобы везти в аэропорт, и тут-то как раз и выяснилось, что машин, как всегда, не хватает.

Директор Слава посадил меня быстро в «Мерседес», чтоб не мерзла. А сам занялся размещением балета.

Неожиданно дверь машины открылась, впуская облако морозного воздуха и горячего Coco.

Он, не говоря ни слова, сел рядом, вопросительно взглянул на меня, потом лег, положив голову ко мне на колени, и уснул. Ласковый очень…

Улыбаясь, про себя я подумала, что свой «Мерседес» он уступил моему балету не только потому, что он галантный кавалер, но и потому, что вместе нам было теплее…

Наверно, это был единственный случай, когда я не возмущалась из-за проблем с транспортом на гастролях.


На этот раз мы с балетом и с Робертом приехали в Ачинск.

От Красноярска нас везла какая-то безумная машина, которая собирала все кочки. Мой беременный организм сотрясался, а Роберт негодовал.

– Зачем тебе нужны были эти гастроли? Зачем этот глупый риск?

Природная скромность в финансовых вопросах никогда не позволяет мне сказать в лоб:

– Дорогой! У Булгакова есть знаменитая фраза «москвичей испортил квартирный вопрос». И финансовый вопрос я добавила бы туда тоже. Ты очень хорошо зарабатываешь, но ни разу я не услышала от тебя заветную фразу: «На тебе, любимая, денег – пойди купи себе что-нибудь». Один раз, правда, было, перед Бразилией. Подарил и тут же забрал обратно. Вот такой веселый пылесос… Поэтому не надо хмуриться и возмущаться, что я пытаюсь даже в беременном состоянии быть финансово независимой. Ведь когда я пою, я получаю положительные эмоции, отдавая и получая взамен любовь слушателей. Это придает мне силы. А когда я сижу дома и размышляю, как бы мне упросить тебя оплатить мой мобильный телефон и дорогостоящие кремы, ничего, кроме головной боли и саднящего напряжения, я не испытываю.

Вообще у многих мужчин тема наличных – больная. Они могут забивать продуктами холодильники, покупать дорогие мобильники любимой женщине, дарить драгоценные цацки, но стоит попросить у мужчины «живых» денег, они тут же меняются в лице, как будто их оскорбили в лучших чувствах…


Через две недели мы поехали на гастроли в Саранск. Не помню точно, но вроде там нет аэропорта, и на обратном пути нас на мини-автобусе отправили до Нижнего Новгорода.

Опять та же выматывающая дорога. С джипами и «мерседесами», как всегда, возникли проблемы, и весь коллектив отправился на жестком «тарантасе».

Роберт опять начал выговаривать мне свое мнение о моей неразумности.

Подскочив на кочке и ударившись головой, я не выдержала и со слезами на глазах сказала:

– Ты все говоришь правильно. Мне нужно сидеть дома от греха подальше. Но при этом ты не предлагаешь взять на себя хотя бы оплату школы Лены. Я перед всей общественностью делаю вид, как замечательно живу, какой у меня заботливый муж и я ни в чем не нуждаюсь. Я стеснялась тебе сказать, но те пятьсот рублей, которые ты мне иногда оставляешь на бензин, просто смешны при моих затратах. И это только коммунальные затраты на квартиры, мамин загородный дом, страховки, содержание машины, частного колледжа дочери, моего сайта и мобильных оплат. Я уже не говорю о том, что последний раз в салоне красоты я была еще до беременности. Или ты считаешь, что в таком состоянии женщине не нужно за собой ухаживать?

Роберт потрясенно молчал. Потом тихо и грустно спросил: – После твоих слов мне кажется, что тебе нужен не я, а мои деньги. Галина предупреждала меня…

Разговор мимо… Пойдут любые доводы, самые низкие и примитивные. Скупой человек всегда найдет причину, чтобы оправдать свою скупость. Можно за всю жизнь ни разу ничего не попросить, но стоит лишь раз обратиться к «бережливому» человеку, и тебя тут же обвинят в меркантильности и корысти.

– Мне не нужны твои деньги – оставь их для казино. Просто не мешай мне зарабатывать – все, что я прошу.

Роберт обнял меня и прошептал:

– Я не буду больше тебе мешать. Прости. Не волнуйся – тебе нельзя волноваться.

…Спустя два года я узнала, что все предложения о съемках и концертах того периода он отклонял, даже не ставя меня в известность.

Он готовился к свадьбе…

Свадьбу назначили на пятнадцатое августа.

К подготовке Роберт отнесся с трепетом. Сам поехал выбирать со мной свадебное платье. Стильная Мария, хозяйка самого престижного свадебного салона Malinelli, показывала нам массу эксклюзивных нарядов. Я сразу выбрала лучшее.

Платье цвета слоновой кости с корсетом, расшитым кружевом и камнями Swarovski. Плечи открыты, чтобы видны были главные козыри – тоненькие запястья и ключицы. От перчаток я отказалась. Кружевная юбка и подъюбники легкой пышностью скрывали четырехмесячную беременность. Роберт молчал и улыбался, «не в силах глаз отвесть». Я была на седьмом небе от счастья! Это первая полноценная свадьба в моей жизни! Со свадебным платьем, с лимузинами, с роскошным рестораном и множеством дорогих моему сердцу гостей. И ничего, что свадебное путешествие пока откладывается, у нас впереди долгая жизнь, и мы еще наверстаем!

– Ты будешь у меня самой красивой невестой, – еще в Мексике пообещал Роберт. И он выполнил свое обещание.

Взяв обеих дочерей, мы на десять дней успели съездить в Анталию. Я замечательно перенесла поездку в атмосфере обоюдной любви. Вечерами мы подолгу сидели возле моря, обсуждая самую приятную для любой женщины тему. Тему свадьбы.

Уже в Москве вместе с агентством «Праздник» я решала, как лучше украсить зал, лестницу и вход в гостиницу «Националь». Цветов и шариков должно было быть много, поэтому всю дорожку от Моховой улицы до ресторана на втором этаже я решила устлать цветочным ковром, а шарики в форме огромного сердца мы должны были запустить в небо прямо на Красной площади.

Обручальное кольцо Cartier из белого золота с бриллиантами замечательно сочетало в себе и повседневное украшение, и традиционный знак замужней женщины.

Роберту я подарила кольцо фирмы «Дамиани и Брэд Питт» из желтого золота.

Гостям развезли специальные приглашения с ленточками, дизайн которых делался по моему эскизу.

Все было готово к главному празднику в нашей жизни.

…Но случилось непредвиденное…

За три дня до свадьбы Роберт исчез.

Телефон не отвечал, его директор не поднимал трубку, видя мой номер.

Всю ночь и следующий день я металась по дому, пугаясь каждого шума. Особенно страшно было оставаться в пустом доме ночью.

Вся в слезах, я наконец дозвонилась до его водителя, и тот, видимо, пожалев меня, сообщил, что Роберт сутки провел в казино, а теперь боится ехать домой.

В глазах у меня потемнело.

«Лучше бы мне сказали, что он был с женщиной, мудак», – разозлилась я.

В его туалете за раковиной было небольшое углубление, куда он иногда прятал деньги.

Я ринулась туда и вытащила тощую пачку с двумя тысячами долларов.

«Если ему плевать на меня и нашего ребенка, то на деньги-то ему уж точно не наплевать!» – решила я и перепрятала их в другое место.

Роберт приехал только к ночи.

Не говоря мне ни слова, он прошел в столовую, взял бутылку «Боржоми» и лег на диван в гостиной смотреть телевизор.

Я не выдержала и, подойдя к нему, возмутилась:

– Зачем ты издеваешься над нами?!

Роберт притворно зевнул и равнодушным голосом произнес:

– Я не издеваюсь. С чего ты взяла? Я делаю то, что хочу. Это мое дело, как я трачу свои деньги. Дай поспать, я, между прочим, сутки не спал…

И он, сложив руки на груди, закрыл глаза.

– Кстати, дорогой, я забрала твою туалетную заначку, а теперь спи, – так же равнодушно сказала я и направилась к лестнице.

Роберт сразу же встал и быстрыми шагами направился в туалет.

– Деньги верни! – скомандовал он.

– А что ты так забеспокоился? Что, больно? На меня наплевать, а деньги – это святое! Как ты со мной – так и я с тобой. Побудь немного в моей шкуре! – гневно высказалась я и начала подниматься по лестнице.

– Ах, так?! – завизжал не своим голосом жених и бросился к шкафу.

На пол полетели мои шубы, плащи и Ленины куртки.

– На тебе, получи! – орал он так, что звенела люстра. Он бросился в гостиную. На пол полетели мои фотоальбомы, грамоты, деловые бумаги.

Он разрывал фотографии и бумаги в клочья и, злобно швыряя их на пол, принимался за следующие.

Когда рвать больше было нечего, он побежал в подсобную комнату и вернулся оттуда с метлой.

Таким я не видела его никогда! Он в бешеном темпе махал щеткой, сгребая к входной двери все то, что еще недавно было моими личными вещами.

Я заподозрила, что мой будущий муж на почве проигрышей сошел с ума. Не дожидаясь, когда очередь дойдет до меня, я бросилась наверх по лестнице, чтобы собрать свои вещи.

– Стой! Ты куда? – завопил завидный жених. Ему, видать, неинтересно было махать метлой без зрителей.

– Я ухожу от тебя! – в ужасе крикнула я, торопясь скорее достигнуть своей спальни, где можно было запереться.

Но делать резкие движения мне запретили врачи, поэтому я, боясь за живот, не могла бежать. Роберт легко настиг меня прямо на лестнице.

– Никуда ты не уйдешь! – заскрежетал он зубами.

Схватив поперек туловища, он повалил меня прямо на лестницу. Я больно ударилась копчиком и в отчаянии закричала:

– Что ты делаешь?! Я беременна! Отпусти меня, скотина!

Он на секунду прервал истязания:

– Отпущу, если останешься…

Я, лежа на лестнице, сотрясалась от рыданий:

– Остаться с тобой?! Ты же последняя мразь, если посмел тронуть беременную женщину!

Я попыталась подняться, думая, что мои слова охладили его пыл и он отпустит меня.

Но Роберт рассвирепел еще больше.

Схватив обеими руками за горло, он начал меня душить.

Почувствовав, что теряю сознание, я из последних сил плюнула ему в лицо. В глубине души я понимала, что он слишком труслив, чтобы задушить меня реально.

Неожиданно из кармана его брюк выскользнул мобильный телефон Vertu и, зашлепав стальным корпусом по ступенькам, с грохотом свалился в дырку между ступенями на первый этаж.

Роберт ойкнул и тут же отпустил меня.

Воспользовавшись замешательством жениха, я заперлась в спальне. Догадываясь, что замки его вряд ли остановят, вытащила из тайника тощий конвертик с долларами.

С первого же удара ногой замки полетели к черту.

Он внес свою красную физиономию в спальню и направился ко мне, тяжело дыша.

В голове мелькнул черный юмор: «Жизнь или кошелек?», и я, выбирая жизнь, кинула ему конверт.

Он сел на край кровати и закрыл лицо руками.

Я поняла, что началась вторая часть Марлезонского балета.


В течение двух часов он пытался вымолить прощение, приводя любимый аргумент всех мужчин: «Я тебя не трогал. Если б я тебя тронул – ты бы не встала». Этакое сочетание богатырской силы с благородством – дескать, мог, но не обидел…

Исчерпав все доказательства своей безупречности, Роберт лег ничком на кровать и заплакал.

– При этом не забывай приговаривать: «Ах, шакал, я, шакал!» – не упустила я возможности поиздеваться.

Вообще продолжать «выступать», когда разумней было бы уже помолчать от греха подальше, есть не лучшая черта в характере современной женщины.

– Обзвони всех гостей. Скажи, что свадьба отменяется, – добивала я то, что еще недавно было моим женихом.

– Я сейчас пойду и застрелюсь, – мужественным голосом сообщил мне Роберт и вышел из комнаты, захватив конверт с деньгами.

Я по инерции пошла за ним, но вдруг тупая тянущая боль внизу живота заставила меня замереть от ужаса.

Ребенок!

По моим ногам снова текла кровь. Сволочь…

– В больницу! Срочно! – крикнула я «шантажисту-самоубийце», перегнувшись через перила.


Врач больницы вынесла категорическое решение – или я лежу в больнице минимум две недели безвылазно, или я могу потерять ребенка.

– Как решишь – так и будет. Я кругом виноват и не стану тебя уговаривать. Жаль, конечно, что свадьбу придется перенести, но ребенок важнее. Решай сама, – с болью в глазах говорил Роберт, гладя мою свободную от капельницы руку.