Джоанна Линдсей - Ужасно скандальный брак

— О Господи, так скоро?

— Я не намеревался давать вам достаточно времени припомнить все причины, по которым вы скорее всего не должны были выходить за меня.

— Вы сообразительны, в этом вам не откажешь. Но я предпочитаю простоту любви, побеждающей все преграды, поэтому, так или иначе стала бы вашей женой. По крайней мере именно в этом я уверю вашего отца.

— Вполне возможно, ваше красноречие не понадобится.

— Почему?

— Я почти уверен, что он, бросив на меня единственный взгляд, немедленно покинет комнату.

— Вы действительно считаете, что он не перемолвится с вами ни единым словом?

— После того, что он сказал Тимоти?

Она свела брови. Неужели сочувствует ему? При всем своем презрении? Нет, слишком велико противоречие. Правда, в его более чем жалком положении любой человек с добрым сердцем должен ему сострадать.

— Осторожнее, Мэгги, — предупредил он. — Не стоит питать ко мне симпатии.

Она ответила разъяренным взглядом и указала на дверь.

— Вы поставили меня в известность о том, что собираетесь предпринять, так что на сегодня мы можем расстаться. Я не обязана терпеть ваши оскорбления.

Себастьян не двинулся с места.

— В чем вы усмотрели оскорбления?

— Оскорбление предполагать, что я могу симпатизировать вам после всего, что было!

— Весь этот вздор, в котором вы меня обвинили? Я отказываюсь принять ответственность по крайней мере за половину! Кстати, вы сохранили письма от сестры?

Перемена темы была такой неожиданной, что она недоуменно моргнула.

— А что?

— Хотелось бы взглянуть на них. Так они еще целы?

— Собственно говоря, да.

Она подошла к бюро, стоявшему в углу комнаты, открыла ящичек и вынула письма.

— Сама не знаю, почему сохранила первое. Оно было так залито слезами, что почти все слова расплылись. А зачем они вам понадобились?

— Мне кажется странным способ ее бегства. Через три года после смерти Джайлза. За это время можно было вполне оправиться от скорби. Но скрыться, ничего никому не сказав… это предполагает какую-то внезапно возникшую причину, а вовсе не ту, о которой думаете вы.

— Но во втором письме ничего не было.

— Зато, возможно, было в первом.

— Взгляните, — покачала головой Маргарет. — Тут не на что смотреть.

Он взял в руки листок бумаги. Практически каждое второе слова было смазано или просто расплылось, словно Элинор проливала слезы ведрами. Но, как он и надеялся, все же несколько букв остались нетронутыми, так что вполне можно было попробовать расшифровать пару слов.

— Если не возражаете, я возьму их с собой.

— Ради Бога. Только непременно верните. А сейчас, если не возражаете… час поздний.

— Знаете, Мэгги, — пробормотал он, откидывая с ее щеки непокорный локон, — в присутствии посторонних вам придется изображать любовь и обожание. Недаром же вы вышли за меня. Помочь вам попрактиковаться?

Маргарет отскочила как ужаленная и снова показала на дверь.

— Справлюсь и без вас. А теперь убирайтесь.

Себастьян спокойно пожал широкими плечами.

— Как угодно. Но если передумаете…

— Вон!

На этот раз он повиновался, хотя перед этим собирался довести ее до белого каления. Он и сам не понимал, что такого нашел в этой женщине, но, к своему удивлению, обнаружил, что наслаждается, раздражая ее.

Каждый день Маргарет приходилось отделываться от назойливых визитеров, которых, нужно сказать, было немало. Даже вдовствующая герцогиня захотела взглянуть на ее мужа. Соседи только об этом и говорили, и, по словам Флоренс, все спрашивали, кто такой Генри Рейвен, откуда взялся и каким образом ему удалось завоевать сердце графской дочери. Но Маргарет не хотела лгать без лишней необходимости.

Всю ночь и утро бушевала, буря. К полудню она унялась, но на горизонте уже снова собирались тучи. Неизвестно, куда погонит их ветер, но Маргарет надеялась, что они прольются дождем над морем, не достигнув берегов. Наносить визиты в такую погоду было не только неприятно, но еще и считалось дурным тоном, поскольку хозяева были вынуждены предлагать гостям приют, пока небо не прояснится.

Эджвуд не был выстроен на скалах, но находился достаточно близко, чтобы с верхнего этажа рассмотреть угрюмые вершины. Маргарет любила эти впечатляющие виды, особенно по утрам, когда солнце медленно поднималось из воды. Уайт-Оукс располагался намного дальше в глубь суши и не имел выхода на побережье.

Маргарет, сидевшая в карете напротив Себастьяна, тяжело вздохнула.

— Все эти уловки омерзительны, — пожаловалась она. — Но еще есть время передумать и все объяснить.

— Правда — далеко не всегда лучший способ добиться удачи. А в этом случае тем более. Вы сами сказали, что отец считает все происходящее цепью простых случайностей. Если попробуете объяснить, что его жизнь в опасности, он просто посмеется над вами. Если же он услышит это от меня, посчитает попыткой втереться к нему в доверие. А я не желаю, чтобы меня обвиняли в чем-то подобном. Тем более что это неправда.

Маргарет стало не по себе: уж слишком явственна горечь в его голосе. Она слышала ее и раньше. Обычно Себастьян старался ее скрывать, но иногда она все же рвалась наружу. Неужели он действительно считал себя невинно осужденным за трагедию, которую сам же и устроил? Или презирал себя за тот ужас, к которому привел его флирт с Жюльетт?

Их прибытию аккомпанировал раскат грома. Когда Себастьян помогал ей выйти из кареты, Маргарет, нахмурившись, взглянула на небо.

— Нам следовало бы уехать и вернуться завтра. Нехорошо являться в гости, когда идет дождь.

— Уже передумали, Мэгги?

— Нет, — поспешно заверила она. — Но не хотелось бы испачкать прихожую и причинять хозяевам лишнее беспокойство — ведь они могут решить, что нас надо оставить ночевать из-за непогоды.

— Ваши туфли абсолютно чисты, и вы действительно хотите получить приглашение остаться. Прошу вас помнить, с какой целью вы притащили меня в Англию. Мне необходимо нечто большее, чем просто короткий визит, чтобы понять, что происходит, и определить, справедливы ли ваши подозрения. А погода для наших целей более чем идеальна.

Прежде чем девушка успела ответить, входная дверь распахнулась, и на пороге возник Генри Хоббс, дворецкий Эджвудов. О Господи, еще один Генри! А мистер Хоббс не новичок в доме, он служил здесь более тридцати лет. Высокий мужчина с орлиным носом и проницательными серыми глазами сразу же узнал Себастьяна, в этом можно не сомневаться. Поэтому Маргарет поспешно объявила:

— Мистер Хоббс, думаю, вы знаете моего мужа, Себастьяна Таунсенда.

— Мужа? — ахнул мистер Хоббс и соизволил слегка улыбнуться. — Прекрасно, значит, новой бури ждать недолго.

С этими ободряющими словами он широко распахнул дверь. Маргарет решила игнорировать реплику относительно бури, поскольку не поняла, на что намекает дворецкий.

— Эбигайл сегодня принимает? — спросила она вместо этого.

— Ее сиятельство в музыкальном салоне. Возлюби ее Бог, бедняжка до сих пор считает, что умеет играть на фортепиано, хотя больше не видит клавиш.

И действительно, в прихожую донеслась нестройная музыка.

— А лорд Таунсенд?

— Еще не вернулся с прогулки, почему-то запаздывает. Меня не уведомили о том, что он собирался куда-то заехать, но поскольку знал о вашем визите, то наверняка скора появится.

— Мы побудем с Эбби, пока не вернется Дуглас.

— Чай, леди Маргарет?

— Неплохо бы, мистер Хоббс, спасибо.

Маргарет направилась к музыкальному салону. Себастьян, еще не сказавший ни единого слова, немного задержался. Хоббс тоже не спешил принести чай.

— Рад снова видеть вас, Хоббс, — тихо заметил Себастьян.

— И я тоже, милорд. Очень.

— Не забудьте, кроме чая, принести бренди. У меня предчувствие, что сегодня мне понадобится что-то покрепче.

Маргарет подождала, пока не смолкла последняя фальшивая нота и Эбигайл не положила руки на колени.

— Эбби, я наконец вернулась домой, — тихо, чтобы не напугать старушку, окликнула она. — Надеюсь, вы не слишком сильно скучали обо мне.

Маргарет внимательно разглядывала Эбигайл. Выглядела та совсем неплохо. Снежно-белые волосы забраны в высокую прическу в стиле прошлого века, прекрасно сочетавшуюся со старомодной одеждой той же эпохи. Сама одежда не была старой. Только покрой. Многие пожилые дамы, подобно Эбигайл, презирали новые фасоны, больше подходившие для молодых женщин.

— Это ты, Маргарет? С чего я должна скучать? Разве ты не заезжала на прошлой неделе?

— Нет, Эбби, меня не было четыре месяца. Уезжала в Европу, помните?

— Ах да! Теперь припоминаю, что тосковала по тебе, бессовестная девчонка! Иди сюда и обними меня! Знаешь, наш сад совершенно зачах с тех пор, как ты уехала!

Маргарет поморщилась. Эбигайл имела в виду не ее путешествие, а переезд из Эджвуда, о чем и объявляла всякий раз при виде девушки: не слишком тонкий намек на жестокосердие последней. Эбби то и дело твердила, что ее безжалостно бросили. Кроме того, с садом и оранжереей ничего особенного не произошло. Перед отъездом Маргарет наняла опытных садовников, чтобы позаботиться о них.

— Я обязательно посмотрю сама перед отъездом, — пообещала Маргарет в очередной раз.

— Только не забудь.

— Посмотреть? На что? — спросил Себастьян, входя в комнату.

— Кто это? — вскинулась Эбигайл, щуря янтарные глаза. Фамильные глаза Таунсендов.

Маргарет дала Себастьяну минуту для ответа, но вздохнула, когда тот ничего не сказал. Эбигайл явно его не узнала. Да и как узнать, если она почти ничего не видит?

— Я вышла замуж, Эбби, — сообщила Маргарет.

— Замуж? И не пригласила меня на свадьбу? — обиделась старушка.

У Маргарет снова сжалось сердце.

— Все случилось в Европе. Это был, можно сказать, ураганный роман, — пояснила она. — Да и времени было мало, поскольку я путешествовала и переезжала с места на место. Поэтому и решение нужно было принимать быстро. Но не прошло и нескольких недель, как мы поняли, что созданы друг для друга.

— Она лжет, Эбигайл, — вмешался Себастьян. — Сама вынудила меня таскаться за ней по всей Европе, прежде чем соизволила согласиться.

Маргарет негодующе фыркнула. На какое-то кратчайшее мгновение, когда Себастьян сказал, что она лжет, ей показалось, что он собирается выложить правду. Черт бы его побрал!

Эбигайл прищурившись смотрела на Себастьяна.

— Выглядит настоящим негодяем, — изрекла она наконец. — Уверена, что не задумал нас ограбить?

— Абсолютно, — почти прорычал Себастьян.

— На всякий случай прикажу, чтобы убрали серебро, — решила старушка. Себастьян поднял глаза к небу. Маргарет изо всех сил старалась не рассмеяться. Иногда с губ Эбигайл срывались совершенно возмутительные высказывания, тем более что она и не думала шутить.

Но поскольку старушка так и не узнала внука, Маргарет с усмешкой посоветовала:

— Не хотите присмотреться поближе к этому негодяю, Эбби? В конце концов именно вы предложили мне привезти его домой.

— Ничего подобного…

— Я вышла за Себастьяна, Эбби.

Улыбку Эбигайл нельзя было назвать иначе, чем ослепительной.

— Это действительно ты, Себби?

— Не смей называть меня этой собачьей кличкой! — притворно возмутился Себастьян.

Эбигайл хихикнула. В самом деле хихикнула! И бросилась через всю комнату, чтобы обнять блудного внука.

— Слава Богу, вернулся! Я знала, что только ты сможешь спасти жизнь своего несчастного отца!

— Об этом вам больше не придется беспокоиться, бабушка. Я сумею докопаться до сути дела.

— Видишь, Мэгги? — проворковала Эбигайл. — Говорила я, что Себастьян обо всем позаботится!

Маргарет не собиралась упоминать о плате, которую потребовал наемник. Пусть Эбигайл порадуется появлению внука!

— Может, мы переберемся в гостиную, чтобы отпраздновать воссоединение семьи? — предложила Маргарет. — Мистер Хоббс обещал принести чай.

— Где моя трость? — потребовала Эбигайл.

Маргарет принесла трость, прислоненную к пианино, и, взяв Эбигайл под руку, вывела из комнаты. Старушка нечасто пользовалась тростью. Мало того, не слишком в ней нуждалась, просто любила размахивать ею, подчеркивая особо важные высказывания.

Неожиданно Маргарет услышала.

— Иисусе, что ты здесь делаешь?

Это оказался Дентон, брат Себастьяна. Глаза налиты кровью… впрочем, что тут нового? Он часто напивался по вечерам, а утром страдал от похмелья. Правда, его камердинер прекрасно заботился о хозяине, поскольку тот, как обычно, был безупречно одет в мягкий коричневый сюртук и темные брюки. Галстук был завязан идеально. Дентон никогда не носил домашнего платья.

Да и Себастьян совсем не напоминал того лихого наемника, о котором ходили легенды. Джон постарался, чтобы он выглядел подобающим образом для столь торжественной встречи, хотя Маргарет заметила, что Себастьян время от времени дергает за белый галстук, коего, вероятно, не надевал много лет. Видя братьев, стоявших рядом, она вспомнила о том Себастьяне, которого знала до изгнания. К счастью, Ворон исчез. Бесследно ли?