Джоанна Линдсей - Ужасно скандальный брак

— Заканчивай лучше свой рассказ, пока я еще готов слушать.

Джайлз вздохнул.

— Через три года старушка скончалась, оставив мне ферму. К тому времени я привык к сельской жизни и даже полюбил свою работу. Но стал жалеть о потере Элинор, слишком поздно осознав, что действительно ее любил. Целыми днями думал только о ней. И, наконец, послал ей письмо. Просто ничего не мог с собой поделать. Она убежала из дома, чтобы быть со мной. Мы поженились в Шотландии.

— Так записка кузины о ее смерти была ложью?

Джайлз отвернулся.

— Н-нет, — с трудом прохрипел он. — Это чистая правда. Элинор захотела остаться в Шотландии. Ей там нравилось, а быть женой фермера она не захотела. Поэтому мы перебрались к ее кузине, но Харриет жила, так чертовски далеко от города! Элинор умерла родами, прежде чем я успел привезти доктора. Похоронив ее, я вернулся на ферму вместе с сыном. И с тех пор никуда не уезжал. По иронии судьбы моя ферма находится к югу, не слишком далеко отсюда. Я продаю свой урожай в ближайшем городке. Именно там несколько лет назад я впервые услышал о Вороне.

— Поэтому и явился сюда? Нанять Ворона?

— Честно говоря, знай я, что Ворон — это ты, приехал бы скорее. И да, я подумывал нанять тебя. Даже копил на это деньги. Боялся, что не смогу найти нужную сумму.

— И для чего тебе понадобился Ворон?

— Чтобы найти некоего Себастьяна Таунсенда. Я очень долго мечтал во всем тебе признаться. Но когда на той неделе увидел тебя в Гавре и узнал, что ты и есть Ворон, ушам не поверил. Поэтому я сейчас здесь.

— Опоздав на одиннадцать лет.

— Но моя исповедь примирит тебя с отцом верно?

— Слишком поздно. Разрыв между мной и отцом теперь уже необратим. Но прежде чем все узнать наверняка, мне нужно прояснить некоторые странности.

— Какие именно?

— Ну, например, почему Дентон женился на сообщнице твоего отца и почему с тех пор она принесла ему одни несчастья.

— И что ты предполагаешь?

— Ничего. Просто не люблю загадок. А от нее я ответа не получу. Уже пытался, но услышал гору лжи.

— Утром я уезжаю, — объявил Джон. — Узнать, в какой тюрьме сидит ее брат. Похоже, он наша последняя…

— Пьер в тюрьме? — удивился Джайлз.

Себастьян кивнул:

— По словам Дентона, это дело рук Жюльетт. Мы все уезжаем утром.

— Мы? — переспросил Джайлз.

— Не думаешь же ты, что я выпущу тебя из виду, пока все не закончится? Помни, у меня есть еще один выход.

— А именно?

— Как! Твоя смерть, разумеется. Поскольку я уже заплатил дорогую цену за первое твое убийство, вряд ли что-то удержит меня от второго.

— Черт бы все это побрал! — буркнул Джайлз. — Кое-что все же есть. Твой тезка. Мой сын.

Себастьян резко швырнул пустой бокал в голову Джайлза.

— Ты назвал сына в мою честь? Почему?

— По вполне очевидной причине. Тебе могут не понравиться мои слова, но я по-прежнему считаю тебя лучшим…

— Замолчи. И даже не думай об этом! Если завтрашний день нам удастся пережить без кровопролития, не упоминай ни о чем подобном!

Тюрьма выглядела средневековой крепостью, выросшей посреди пустыни. Рядом лепились деревенские домишки. С более близкого расстояния она казалась мрачной каменной громадой без всяких украшений, окруженной высокими стенами. Единственные ворота охраняла стража.

Обнаружить, что Пьер Пуссен был послан именно сюда, было довольно легко. А вот добиться посещения оказалось куда труднее. Не потому, что посещения были разрешены только в определенные часы, но потому, что Пуссен тяжело заболел.

— Можете подождать, — дружелюбно предложил стражник. — В кабачке есть комнаты, и там всегда рады гостям. Но, честно говоря, доктор считает, что Пуссен не протянет и недели.

— Ну и не везет же нам! — пригорюнился Джон, когда они уселись за кружками эля в кабачке. — Что будем делать? Применим уловки или грубую силу?

— Что? — вмешался Джайлз. — Я что-то пропустил? Так мы собираемся ждать или нет?!

— Нет, — бросил Себастьян. — Я не собираюсь позволить парню умереть, не поговорив с ним сначала.

— Кажется, я действительно что-то упустил, — вздохнул Джайлз. — Если он не оправится, как, черт возьми, ты собираешься с ним повидаться?

— Вытащив его из тюрьмы, разумеется.

— А, ну да! — саркастически воскликнул Джайлз. — Почему я об этом не подумал? Может, потому, что подобный план предполагает…

Он осекся и тихо охнул: очевидно, до него дошло.

— О, ясно: уловка или сила. К этому ты привык, верно?

Себастьян не ответил. Несмотря на то, что Джайлз вел себя так, словно последние одиннадцать лет стерлись из их памяти, Себастьян помнил все. Поэтому почти не разговаривал с бывшим другом. Каждый раз, когда он пытался задушить в себе гнев, учесть все остальные обстоятельства, он неизменно спотыкался об одно препятствие. Джайлз совсем не пострадал за все, чему позволил случиться. А вот все остальные…

Пусть в душе он и рад, что Джайлз жив, но ничем не выказывал неуместных, по его мнению, эмоций.

Видя, что Себастьян не собирается ничего объяснять, Джон развел руками.

— Видите ли, мы уже делали это, и не раз. Хотя те, кому требовалось сбежать, всячески нам помогали. Кстати, милорд, вы учли, что нам придется нести Пуссена?

— Да. Но я заметил, что на окраине деревни есть кладбище, а при нем — нечто вроде морга. Думаю, им понадобятся работники.

— А, верно! Пойдет, пожалуй!

— О чем вы? — пытался узнать Джайлз, но на него никто не обратил внимания.

— Подождем смены караула в полночь, — продолжал Себастьян. — Потом идем к воротам и объясняем, что один из стражников по дороге домой уведомил нас о том, что нужно вынести тело. И поскольку новые стражники наверняка не успели ничего услышать о смерти Пуссена, нас пропустят.

— Гораздо лучше, чем проламывать головы, пытаясь ворваться в крепость, — кивнул Джон.

— А что я должен делать в это время? — хмуро спросил Джайлз.

— Джон останется здесь, а ты пойдешь со мной. Побег из тюрьмы связан с риском, и немалым. Если нас поймают, Джон знает, как поступить, в то время как ты просто будешь сидеть и плакать пьяными слезами.

Джайлз покраснел.

— Ты действительно такого низкого мнения обо мне?

— Интересно, как ты заметил?

Несколько часов спустя Себастьян и Джайлз подогнали конфискованные ими похоронные дроги к воротам тюрьмы. Как и ожидалось, ночные стражники заявили, что мертвеца можно забрать и утром. Им хотелось спать и было ужасно лень вставать и куда-то идти. Но Джайлз оказался на удивление хорошим актером. Он так ныл и жаловался, что потеряет новую работу, если не вернется с трупом, за которым был послан, что стражники сдались.

Себастьян уже приготовился проламывать головы, но один из стражников согласился проводить их в камеру, что сэкономило не только время и усилия, но и помогло пройти мимо другого стражника. К сожалению, оказалось, что в камере, кроме Пьера, содержалось еще трое больных. Ни стражников, ни доктора здесь, разумеется, не было, но любезный эскорт, полный решимости найти мертвеца, стал проверять каждый топчан и, дойдя до Пьера, удивленно воскликнул:

— Да он жив! Какого черта…

Джайлз, возможно, посчитал, что поможет делу, схватив стоявший у постели Пьера оловянный кувшин и опустив на голову стражника. Все, чего он добился своим подвигом, — окатил присутствующих водой. Стражник, злобно рыча, стал надвигаться на наглеца. Себастьяну тоже было не слишком приятно оказаться в мокрой одежде в это время года, но все вышло на редкость удачно, поскольку стражник выхватил пистолет и прицелился в Джайлза, подставив при этом спину врагу. Поэтому Себастьян без труда зашел сзади, отобрал пистолет и как следует врезал рукоятью по голове стражника.

На счастье, никто из остальных заключенных не проснулся. Стражника свалили на ближайший топчан, где он, возможно, очнется только утром с безумной головной болью.

Мнимые могильщики быстро положили Пьера на носилки.

— Что, если он проснется на обратном пути? — прошептал Джайлз. — Сомневаюсь, что остальные стражники посчитают его чудом вернувшимся в мир живых, особенно если он начнет шуметь.

— Если ты сам не почувствовал, когда поднимал его, могу сказать, что он горит в лихорадке. Вряд ли вообще придет в себя.

— Послушай, надеюсь, его болезнь не заразна, как по-твоему? — встревожился Джайлз.

— В таком случае его бы изолировали, — заверил Себастьян. — Я возьму носилки со стороны ног. Если начнется заваруха, придется быстро их бросить, и тогда постарайся, чтобы он не соскользнул.

Они вышли в коридор, в конце которого уже ждал бдительный страж. Он уже успел запереть дверь, через которую они прошли.

— Где Жан? — потребовал он ответа.

Не могли же они рассказать, что произошло в камере!

— Увидел свободный топчан и решил прилечь. Слишком большой соблазн, — пояснил Себастьян, пожав плечами.

Ясно, что стражник не посчитает это достойным объяснением. Он и не посчитал.

— Подождите здесь, — бросил он, направляясь к лазарету.

Изножье носилок упало на пол. Себастьян ловко подставил подножку стражнику. Тот упал, перекатился на бок, выхватывая пистолет, но сильный удар правой припечатал его голову к полу. Еще один удар погрузил его в пучину бесчувствия.

Джайлз поинтересовался:

— Как костяшки пальцев?

— Кое-какая кожа еще осталась. Для тебя, — небрежно бросил Себастьян, вытаскивая ключ из кармана стражника.

— Какая удача.

Себастьян едва не улыбнулся.

Заметив, что могильщиков никто не сопровождает, последний стражник поспешил встретить их на полпути к воротам. Себастьян не дал ему шанса спросить, где его друг. Носилки снова упали.

— Что-то уж слишком легко, — удивился Джайлз.

— Это не обычная тюрьма.

— А что, есть разные виды тюрем?

— По словам Джона, успевшего заглянуть в записи судебных приговоров парижского суда, убийц сюда не посылают, поэтому стражников так мало. Да и режим здесь не слишком строгий, — пояснил Себастьян.

— Мог бы упомянуть об этом раньше, — проворчал Джайлз и погнал дроги к кладбищу, где уже ожидал Джон с каретой.

— Зачем? Чтобы ты расслабился и наделал глупостей? Риск все же существовал, и еще ничего не кончено. Нужно убраться отсюда, пока никто из стражников не очнулся. Надеюсь, Пьер переживет эту поездку.

— Мы слишком далеко от развалин, которые ты называешь домом. А вот моя ферма, кажется, всего в нескольких часах пути отсюда. Впрочем, я могу и ошибаться. Я никогда не бывал в этих местах, так далеко к востоку. И даже не знал о существовании этой тюрьмы. Часто бывал в Париже, но и столица, и мой дом лежат в одном направлении. Так что, если ехать этой дорогой, обязательно доберемся до места.

— И что?

— Наставник моего сына — бывший доктор, — пояснил Джайлз. — Или ты собирался сам вылечить умирающего?

— Показывай, куда ехать. Мне всего лишь нужны от него ответы. А после этого пусть умирает. Мне абсолютно все равно.

— Как насчет розового тюля? — спросила Эдна, роясь в гардеробе в поисках платья взамен амазонки Маргарет.

— Предпочла бы что-то потемнее. Полагаю, траурные одежды уже убраны?

— Разумеется, — удивилась Эдна. — Вы же не в трауре!

— Странно, а я так определенно чувствую, что мне пора носить черное, — вздохнула Маргарет.

— Насколько я понимаю, утренняя прогулка вас не развеселила? — предположила горничная.

— А должна была?

— Ну… как обычно, — отмахнулась Эдна. — Как насчет бежевого батиста с…

Маргарет приготовилась терпеливо выслушать описание туалета, но, не услышав ни слова, оглянулась… как раз вовремя, чтобы увидеть, как Эдна поспешно протискивается в дверь мимо застывшего на пороге Себастьяна.

Она не пошевелилась. Не сказала ни слова. Голова кружилась от нахлынувшей радости. Боже, она была уверена, что больше никогда его не увидит… по крайней мере в Англии, и, уж конечно, не так скоро, всего через две недели после разлуки.

Про себя она уже решила, что обязательно найдет его, даже если на это уйдут годы. Найдет только для того, чтобы сказать… нет так далеко в своей решимости она не заходила.

Что, как оказалось, было ошибкой, потому что вот он, перед ней, а она не знает, что ему сказать. Потеряла дар речи от изумления. И ноги подгибаются от слабости.

— Ты здесь что-то забыл и теперь приехал забрать?

— Да.

Какое ужасное разочарование! Но у нее не хватило времени его ощутить. Обронив это единственное слово, он двумя прыжками пересек комнату, и она не знала, что думать, пока он не схватил ее в объятия и не принялся целовать, жадно, словно изголодавшийся бродяга.

Нет, тут разочарованиям не место! Наконец-то! Ведь и ей смертельно недоставало его ласк, вкуса губ. Родного лица.

Все это время она стояла рядом с кроватью, так что Себастьян без труда увлек ее за собой и раздвинул коленом бедра. Шемизетка куда-то подевалась. Тяжело дыша, он зарылся лицом в ее груди.