— Пять из ваших вассалов погибли в сражениях с Фалкхерстом, — произнес Гилберт жестким тоном, который отбивал желание задавать дальнейшие вопросы. — А жив или нет сэр Джерард, неизвестно, так как он был назначен смотрителем Туреза. Вполне вероятно, что это чудовище прикончило его так же, как и моих рыцарей. — Он замолчал и пожал плечами, давая ясно понять, что его не особенно волновала судьба Джерарда.

Слабый румянец, игравший на щеках Ровены, снова исчез. Она больше не задавала вопросов, но только потому, что боялась узнать, кто из ее рыцарей был еще жив, а кто нет. Кого она должна винить в их гибели? Фалкхерста, нанесшего смертельный удар, или Гилберта и его отца, спровоцировавших гнев Фалкхерста? Боже милостивый, когда на этой земле воцарится мир?

Она тихо попросила Гилберта, чтобы ее отпустили. Тот кивнул своим людям, и она направилась к матери. Гилберт поймал ее за руку и потянул к двери. Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко.

— Позвольте мне подойти к ней.

— Нет. Служанки сейчас помогут ей.

— Гилберт, я не видела ее три года, — напомнила ему Ровена. Но ей следовало бы понять, что Гилберту все это было абсолютно безразлично.

— Вы сможете увидеться с ней, как только у вас появится ребенок Лайонза.

Она еще несколько раз попыталась освободиться, но безуспешно. Она больше не могла молчать и дала волю своим чувствам, прошептав с ненавистью:

— Вы отвратительны, вы даже хуже, чем ваш отец. По крайней мере, он был честен в своей жестокости!

Он еще крепче сжал ее руку. Это был единственный признак того, что ее слова задели его.

— Я руководствовался только вашими интересами…

— Лжец! Я сделаю то, что вы хотите.

Ему захотелось заключить ее в свои объятия и поцеловать, так как пламя ярости вызвало у него желание овладеть ею. Но он не осмелился даже на поцелуй. Отправь он ее в постель Лайонза не девственницей, он только потеряет ее, а это положит конец его мечтаниям поживиться богатством старого лорда.

Поэтому он только произнес:

— Успокойся, мы отправимся в Киркборо сегодня. Завтра состоится церемония вашего бракосочетания.

Через час ему сообщили, что Ровена заснула.

Глава 2

Они прибыли в Киркборо в тот самый момент, когда солнце уходило за горизонт. Ворота города все еще были открыты, но вход в город контролировал сам смотритель замка. Ровена разглядывала высокие стены, освещенные багровым светом, и ей казалось, что она входит во врата ада.

Гилберт мудро решил молчать во время их двенадцатимильного путешествия, ибо Ровена могла наговорить ему все что угодно. Формально он приходился ей приемным братом и опекуном. И не было свидетелей тому, что эти права он получил незаконно. И, если бы не мать, Ровена пошла бы на все, чтобы не попасть в положение, в котором она оказалась сейчас. Ей казалось, что она в состоянии убить Гилберта.

Но выхода у нее не было, так как она знала, что ее мать достаточно страдала в руках д’Амбрейя. К тому же она поняла, по какой причине они с матерью были разъединены. Если бы Ровена и Анна как-нибудь смогли спастись вместе, они имели бы возможность получить помощь одного из влиятельных магнатов, враждебных Стефану. Вполне вероятно Ровена вышла бы замуж, чтобы защититься от д’Амбрейя, но выбор был бы за ней.

А сейчас это уже не имело значения. Она была здесь, чтобы выйти замуж. Если только над ней не смилостивится всевышний. Как часто в своих мыслях уповала она на его помощь.

Если бы не чрезмерная любовь отца, она бы благополучно вышла замуж в возрасте четырнадцати лет, в том нежном возрасте, в котором вступают в брак большинство девушек. Ее нареченный был благородным человеком. И он не торопился с браком, ждал, пока она повзрослеет и будет способна родить ему ребенка. Ее отец не хотел искушать этого доброго лорда ее расцветающей красотой, так же как и не хотел расставаться со своей дочерью так рано.

Если бы он сам не вышел навстречу войску д’Амбрейя, он мог бы быть еще жив. Наверняка Турез находился бы в осаде, но они смогли бы бежать оттуда и уехать ко двору Генриха или к какому-нибудь другому дружественному покровителю. Если бы уважались законы, защищающие женщин, если бы только Генрих стал королем… если бы только Гилберт умер. Но было уже поздно. Она находилась во владениях Лайонза.

Поднимаясь по ступенькам лестницы, ведущей в ратушу, Ровена почти онемела от отчаяния. Ей сразу стало ясно, что Гилберт говорил правду о богатстве Лайонза. Пересекая двор, Ровена насчитала девять рыцарей, входящих в домашнюю прислугу, а в башнях и на стенах находилась масса вооруженных людей. Внутри дома она увидела еще рыцарей. На столах, накрытых к ужину, была золотая посуда, скатерти были из тончайшей материи. Даже стены, увешанные золотым и серебряным оружием, инкрустированным драгоценными камнями, свидетельствовали о богатстве своего хозяина. Многочисленные слуги, одетые в лохмотья, немытые, с трясущимися руками и пустым взглядом, были чем-то напуганы. Это ее удивило. Во дворе замка Ровена увидела трех слуг, закованных в кандалы. Одного из них, лежащего, какой-то рыцарь несколько раз сильно ударил ногой. Ровену так потрясло это зрелище, что она остановилась, и Гилберту пришлось дернуть ее за руку, чтобы она пошла дальше. Рыцарь, бивший лежащего человека, заметил се внимание и улыбнулся ей. Ни стыда, ни раскаяния. Просто улыбнулся.

То, что без женщин мужчины могут вести себя как звери, — известный факт. Но вокруг находились женщины — жены некоторых рыцарей из обслуги дома. Очевидно, они не оказывали никакого влияния на поведение мужчин. Это ясно говорило о характере хозяина Киркборо, ибо большинство слуг во всем хорошем и плохом следуют примеру своего хозяина.

Она старалась не смотреть в сторону стола владельца замка, пытаясь оттянуть момент встречи с будущим мужем. Но Гилберт остановился, дав понять, что этот момент настал. Бросив первый взгляд на Гудвина Лайонза Киркборского, она чуть не закричала от ужаса. Гилберт удержал ее за руку, так как она невольно попыталась сделать шаг назад.

Это было хуже, чем она могла себе представить. Лайонз был не просто стар. Он был похож на труп. Лицо нездорового белого цвета глубоко изрезано морщинами, ни одного участка гладкой кожи. Оставшиеся волосы были белого цвета, среди них виднелась одна русая прядь. Сгорбленный, ростом не выше Ровены, в блестящей мантии, подбитой мехом на шее и рукавах, Лайонз выглядел нелепо.

Жених был подслеповат, так как зрачки глаз почти полностью закрывала белая пленка. Для того чтобы взглянуть на Ровену, ему пришлось приблизиться к ней почти вплотную. Гнилостный запах из его рта ошеломил Ровену, и она старалась не дышать, пока он стоял рядом. Скрюченными пальцами он ущипнул ее за щеку и захихикал, обнажая оставшиеся во рту два зуба.

Громким голосом Гилберт стал представляться. Она поняла, что старик еще к тому же почти глухой. Это было ей на руку. Ровена проглотила свою гордость и стала молить:

— Гилберт, пожалуйста, не делайте этого. Если вы должны выдать меня замуж, выберите другого, любого другого…

— Успокойтесь, — прошипел он ей в ухо. — Все решено, все обещания даны.

— Но обещания, данные без моего согласия, можно нарушить.

Нет, никто не согласится на ее просьбы. Он сделает то, что нужно ему. Ее обращение было безрезультатно. Она никогда больше не будет просить милостыню ни у него, ни у какого другого мужчины. Только Бог милостив. А мужчины жадны и похотливы. Гилберт стоял очень близко от нее. Тихо, без всяких эмоций она произнесла:

— Хорошенько охраняйте свою спину, братец. Мой кинжал найдет ее. За все это я убью вас при первом же случае.

— Не говорите глупости, — ответил он, но голос его был напряжен, и он внимательно изучал ее глазами. По какому-то признаку он понял, что это были не просто слова. Он действительно поверил этому и воскликнул:

— Ровена!

Она повернулась к нему спиной и жестом подозвала слугу, чтобы тот проводил ее в комнату, которая должна быть приготовлена для нее. Если бы Гилберт или лорд Гудвин попробовали остановить ее, она бы могла им показать все, на что способна сумасшедшая. Но никто из них не попытался этого сделать. Она вышла из зала, остановилась на тускло освещенной лестнице, и в этот момент слезы хлынули из ее глаз.

Глава 3

Проснувшись, Ровена какое-то мгновение не могла понять, где находится. Она не помнила, когда заснула, но, уж конечно, это было далеко за полночь. Она почти ощущала, как ужас ледяной волной растекается по всему телу. Комната освещалась огнем камина и свечей. Прошло довольно много времени, прежде чем она стала размышлять о том, кто затопил камин и зажег свечи. И кто, а это было важно, отодвинул полог, закрывавший ее постель? Если Гилберт осмелился…

— Вы собираетесь лежать в постели до момента встречи со священником?

— Милдред? — У Ровены перехватило дыхание от удивления.

— Да, моя радость.

Ровена села и заметила служанку, сидящую на сундуке, которого здесь не было, когда она впервые вошла в эту комнату. Это был ее собственный сундук. И ее собственная служанка.

Сорокапятилетняя Милдред была ее служанкой с тех пор, как Ровена помнила себя, а до этого она служила леди Анне.

Маленького роста и абсолютно круглая, так как любила поесть, с каштановыми волосами и добрыми карими глазами. Три года назад ей разрешили сопровождать Ровену в место ее уединения. Это было единственное доброе дело, которое Хьюго д’Амбрей когда-либо сделал для нее.

— Откуда ты здесь появилась? — спросила Ровена, оглядывая комнату, чтобы убедиться, что они одни.

— Вчера, когда он пришел за вами утром, он приказал, чтобы все ваши вещи были упакованы и отправлены сюда. Его мужланы хотели оставить меня там, но я хорошенечко их вразумила.

«Надо же, насколько он был уверен, что я буду участвовать вместе с ним в этом фарсе», — с горечью подумала Ровена.

— Вчера, когда я увидела этого старика, я поняла, что он дышит на ладан. Как ты могла согласиться выйти замуж за такого?

Ровена почувствовала, что на глазах у нее вот-вот появятся слезы, но сдержала их. Однако, когда она произнесла:

— Гилберт бил мою мать. И он не прекратил бы этого, пока я не согласилась бы, — ее нижняя губа все еще дрожала.

— О, мой ягненочек, — воскликнула Милдред и, подбежав к Ровене, обняла ее. — Я знала, что он чудовище, такое же, как и его отец. Я никогда не верила его ласковым словам, когда он увивался вокруг тебя.

— Боже, прости меня, но как я его ненавижу. Он никогда обо мне не думал. Только о своей выгоде.

— Да, это совершенная правда. Они здесь готовятся к войне. Я слышала, что к следующему утру в этом замке никого не будет. Твой новый хозяин передал молодому Гилберту всех рыцарей и почти тысячу воинов. И у них достаточно золота, чтобы нанять еще тысячи людей. И скоро ты получишь все, что это чудовище с севера — Фалкхерст — похитил у тебя.

— Не у меня, — возразила Ровена. — Думаешь, Гилберт когда-нибудь откажется от моих земель? Он вернет их, а когда Лайонз умрет, вернет и меня, чтобы снова выдать замуж, если опять окажется в затруднительном положении.

— Ах вот как! — негодующе воскликнула Милдред.

— Да, поскольку он сам так решил. А пока я должна подготовиться к родам ребенка, чтобы им защитить земли Лайонза, которые в конечном итоге перейдут к Гилберту. — Ровена сдавленно усмехнулась. — Милдред, может ли такой старик зачать ребенка?

Служанка хихикнула.

— Все мужчины хотели бы так думать, но это вряд ли возможно. Вчера вечером мне тут рассказывали массу историй о том, как их хозяин пытался зачать еще одного сына взамен тех, которые погибли на войнах. За последние годы у него было четыре жены, не считая шести, которые у него были в молодости.

— И что же произошло со всеми этими женами?

— Жены, которые у него были в молодости, все умерли по той или иной причине. Но слуги уверяют, что не своей смертью. А с последними женами он развелся. Все были невинными девушками, но он утверждал обратное, убедившись, что они не могли родить ему ожидаемого сына в кратчайшие сроки. Теперь он ожидает этого от тебя, моя сладкая.

— Значит, если я не рожу ему сына, то он разведется со мной в течение этого года? Так вот почему Гилберт уверял меня, что мое замужество долго не протянется.

— Я уверена, что старый лорд не протянет даже столько. Он должен был умереть еще пять лет назад. А почему он все еще живет, так это потому, что он заключил союз с дьяволом.