И тогда Уоррик поднял голову и сказал:

— Поцелуй меня.

Она поцеловала его, взяв лицо в свои ладони. Это был поцелуй, лишенный страсти, совершенно невинный, и длился всего несколько секунд. И тогда он, прильнув к ней губами, стал водить языком по их внутренней поверхности, прежде чем протолкнуть свой язык еще глубже в рот. Сначала она попробовала вытолкнуть его язык своим, но неожиданно ощутила прилив какого-то растекающегося по всему телу томления и больше не сопротивлялась.

Он повалился спиной на кровать и потянул ее за собой, не переставая страстно целовать. Затем быстро перевернулся и прижался своим напрягшимся корнем мужской силы в нижнюю часть ее живота. Волна возбуждения охватила все ее существо, сердце бешено заколотилось. Она ухватилась за его волосы, зажав их в горстях. Ей нужен был якорь, ибо ее бушующие чувства выходили из-под контроля.

Он отодвинулся от нее, чтобы раздвинуть ее бедра и сорвать с нее нижнюю сорочку, и теперь она лежала под ним совершенно обнаженной. Его взгляд обжигал ее, а потом она чуть не задохнулась оттого, что его руки, медленно двигавшиеся по ее животу, достигли грудей, и он взял ее грудь в свои ладони. Он наклонился, коснулся языком нежной юной груди, а потом попытался захватить ее губами.

Едва дыша и выгнувшись дугой навстречу ему, она держала его голову, как в тисках, и бессознательно требовала еще и еще.

Она действительно что-то выкрикнула, протестуя, когда он остановился и откинулся назад. Однако на этот раз, когда он услышал ее протесты, на его лице не возникло торжествующей улыбки. Его желание немедленно найти в ней утоление страсти было искренним и не оставляло места для мести.

Уоррик, тяжело дыша, сбросил с себя одежду, не спуская с нее глаз. Роскошная туника порвалась. Ровена поднялась, желая помочь ему раздеться, но у нее так дрожали руки, что она лишь затянула узлы на шнурках его штанов. Уоррик разорвал штаны, и показался корень его мужской силы, возбужденный, казавшийся нежным, как бархат, но на самом деле твердый, как сталь. Она взяла его в руки, и ей казалось, это было самым естественным, что она могла сделать.

Он втянул в себя воздух, потом простонал «нет», взял ее руку в свою и прижал ее к постели. Она что-то пролепетала в знак протеста, но он заглушил ее слова поцелуем. Затем он опять движением своего тела раскинул ее ноги и погрузился в нее. Она растворилась в нем и уже больше ни о чем не думала, только о том жаре, который охватил ее. Свободной рукой она старалась дотянуться до самого низа его спины, чтобы заставить его не останавливаться.

— Сейчас, пожалуйста, Уоррик, сейчас! — умоляла она, на этот раз без его приказа, и на этот раз ее мольбе вняли немедленно.

Он делал быстрые и сильные движения, как бы вонзаясь в нее. Она вскрикнула, достигнув высшей степени блаженства раньше его. Чувство это было таким сильным, что Ровена чуть не потеряла сознание.

Она все еще пребывала в состоянии полузабытья, когда немного позже услышала его слова:

— Интересно, ты всегда будешь доводить меня до подобного безумства?

Ровена только улыбнулась.

Глава 30

На следующее утро, когда Ровена проснулась, Уоррик все еще лежал рядом с ней на широкой кровати, но уже не спал. У нее было чувство, что он наблюдал за ней, когда она спала. Это обеспокоило ее, так как вид у него был слишком серьезным для такого раннего часа.

— Вам нужно было разбудить меня, милорд, и отослать к моим обязанностям.

— Неужели? А для чего, если ты сама решила, что с сегодняшнего дня одна из твоих обязанностей заключается в том, чтобы находиться там, где ты сейчас находишься?

Она мгновенно покрылась румянцем.

— Означает ли это, что я могу пренебречь своими другими обязанностями?

— А, — произнес он, как будто что-то внезапно понимая, — теперь я знаю, почему ты стремишься попасть ко мне в постель.

— Это не так. Просто занятия, которыми заполнен мой день, для меня не утомительны. Пока.

— Пока? — Он нахмурился, затем его взгляд упал на ее живот, и его глаза цвета серебра стали похожими на две льдинки. Но он продолжал говорить мягким голосом, хотя это было очень обманчиво: — Понимаю. Ты снова доказала, что невероятно глупа, раз напоминаешь мне о ребенке, которого ты у меня украла. Но тогда это еще одна причина, которой можно объяснить твою внезапную страсть ко мне, не так ли? Или ты хочешь сказать, что у тебя и в мыслях не было пойти со мной на сделку из-за ребенка?

— Не могу отрицать, я хочу этого.

— И думаешь, для этого достаточно раздвинуть ноги?

Как она могла забыть о его грубости? Или, вернее, как она ее ненавидела, ведь именно с нею она пыталась бороться. Очевидно, то, что произошло между ними прошлой ночью, ни капельки не изменило его. Это ее обескуражило, но он не верил, что она действительно хочет его, и именно поэтому так язвительно подшучивал над ней сейчас. Она не знала, как его еще убедить — ложью или правдой.

Внезапно поняв, что потерпела полное фиаско, она рассердилась. Почему этот человек не мог просто принять то, что она ему предлагала? Почему он должен был искать скрытые мотивы ее поступков?

И этот его проклятый вопрос. Ну хорошо же, — она была до того зла, что широко раздвинула под покрывалом ноги, причем так широко, чтобы он смог это заметить, и насмешливо произнесла:

— Тогда идите сюда, господин Дракон, и опалите меня вашим огнем.

Он стал мрачнее тучи.

— Женщина, я хочу знать причину, и сейчас же.

Свирепо глядя на него, она возбужденно начала говорить:

— Все ваши требования грубы, все ваши поступки вызваны местью, но все же, когда вы дотрагиваетесь до меня, вы становитесь нежным. — Ее изумило, что после всего произошедшего она могла говорить, поэтому она быстро сменила тон, добавила в голос некоторую неуверенность. — Я не хотела признаваться в этом самой себе, а тем более и вам, но обнаружила, что я… я жажду ваших прикосновений.

Боже милостивый, она начала осваивать искусство лжи. Выражение его лица изменилось. Она могла утверждать, что он хотел ей поверить. В этот момент у нее в горле возникло неприятное чувство напряженности.

— Если бы тебе так сильно хотелось моего тела, то ты не стала бы столько ждать, чтобы соблазнить его и снова доставить себе удовольствие. Мне что, нужно научить тебя всем проделкам, на которые способны потаскухи?

В этот раз ее это не оскорбило, так как она поняла, что с его стороны это было попыткой подавить в себе соблазн поверить ей. Он думал, что ни одна женщина не может хотеть близости с ним просто так, без каких-то тайных намерений. Ровена вспомнила слова Эммы о том, что все женщины благоговели перед нею за то, что она не боялась Уоррика. И Милдред говорила, что половину своей жизни он был таким, как сейчас — жестоким и мстительным. Какая же женщина захочет искренней близости с ним, если она его боится? Какое-то мгновение Ровена размышляла о том, почему она перестала его бояться, затем, положив руку на грудь полусидящего Уоррика, толкнула его обратно на кровать.

— Может быть, милорд Уоррик, вы научите меня, — тихо произнесла она, склоняясь над ним. — Мне кое-что говорили об этом, но я не стану возражать, если узнаю об этом больше.

Ее рука скользнула под покрывало, и, к своему изумлению, она обнаружила, что у него не было иммунитета от близости их тел, как, впрочем, и у нее. Ее прикосновения к нему не прошли бесследно. Для нее это должно было бы быть трудно. Она должна была бы заставлять себя делать это. Но все оказалось легко, слишком легко, — ей это нравилось. Кстати, так же, как и ему. Его дыхание участилось, и он закрыл глаза. Через какое-то мгновение она оказалась на спине, его губы плотно прижались к ее губам, и руками он проделывал то, что делала она, как бы мстя за ту сладкую пытку, которой она его только что подвергла.

Но перед тем как он успел дать Ровене то, чего ей отчаянно хотелось, в спальню, по своему обыкновению, без предупреждения вошел Бернард. От смущения бедный юноша покрылся красными пятнами, когда понял, что Уоррику может не понравиться то, что его побеспокоили, но нужно было воздать ему должное, ибо он попытался покинуть помещение, пока его не заметили увлеченные своим делом обитатели постели. Но Уоррик слишком поднаторел в войнах, чтобы мгновенно не среагировать на нарушителя спокойствия.

Он приподнял голову и прорычал:

— Что?

Но Бернард, заикаясь, смог только произнести:

— Отец… здесь… с невестой.

Ровена со смущением восприняла это известие. Так как отца Уоррика не было в живых, то оруженосец мог иметь в виду или своего собственного отца, или кого-то из двух тестей Уоррика. Но слово «невеста» почти сбило с толку ее обострившееся восприятие. Однако Уоррик совсем не удивился этому малоприятному сообщению.

— Они приближаются к Фалкхерсту или уже здесь?

От спокойствия, с которым был задан этот вопрос, к юноше вернулось самообладание.

— Они уже в Парадном зале, милорд, и им очень хотелось бы вас видеть. Должен ли я сказать им что?…

— Ничего не говори им. Я буду там через минуту, чтобы поприветствовать их. — Из его ответа Ровена поняла, что Уоррик не собирался заканчивать то, что они собирались сделать. Протестуя, все ее тело заныло. Ее лицо было абсолютно бесстрастным, когда он снова обратил на нее свое внимание. В отличие от нее, он выглядел потерянным и расстроенным.

— Лорд Рейнард никогда не может появиться вовремя. — Он вздохнул и встал.

Она поняла, что ей хочется удержать его. Она похолодела, услышав слово «невеста». Но она не сделала ничего, чтобы он понял, как это внезапно очень взволновало ее.

Однако она сочла, что ей ничего не будет, если она задаст вопрос.

— А что, лорд Рейнард один из ваших тестей?

— Скоро им будет.

Так вот в чем дело, — ее худшие предположения подтвердились. Теперь придется расстаться с надеждой приручить этого человека. С прибытием своей нареченной он больше не обратит внимания на такие пустяки, как Ровена, так как теперь его ложе будет делить с ним его жена. А что он тогда сделает со своей пленницей? Отправит ее обратно в темницу? Или заставит прислуживать ему и его новой жене?

— Значит, нашли вашу нареченную? — спросила она бесцветным голосом, наблюдая, как он рылся в сундуке с одеждой, стараясь, несомненно, найти что-нибудь великолепное по случаю прибытия его бесценной леди Изабеллы. — По крайней мере за мной больше не будут числить хотя бы это преступление.

Он бросил на нее пронзительный взгляд.

— Ты рано так думаешь, женщина. Сначала я должен узнать, почему она пропадала так долго.

На это Ровена ничего не ответила. Ей было все равно, как будет оправдываться эта леди. Единственное, что ей хотелось, и она была в этом уверена, чтобы леди Изабеллу вообще не нашли. Это желание ее озадачило, так как ей бы не следовало вообще реагировать на все случившееся.

Уоррик не обращал на нее внимания, сосредоточив все свои мысли на ожидавших его гостях. Но Ровене было не так легко не обращать внимания на Уоррика, хотя она тоже думала о прибывших гостях. Но даже несмотря на беспокойство о судьбе, она не могла не любоваться наготой Уоррика, его мускулистыми бедрами, крутым изгибом ягодиц и выпирающими мышцами спины, игравшими при каждом его движении. Сила и мощь всех линий тела и… красота, да, красота ярко выраженной мужественности. Бессмысленно было отрицать все это, так же как и то, что она все еще жаждала, чтобы это прекрасное тело плотно прижалось к ней.

Он чуть обернулся к ней прежде, чем одеться, и она увидела, что им все еще владело то же самое желание, хотя он и старался подавить его, и пытался не обращать на нее внимания. Но так она думала лишь до того момента, когда он понял, что она беззастенчиво разглядывает его.

Он подошел к постели и, не говоря ни слова, взял ее за шею и притянул к себе, пока его губы не впились в нее. Ей снова стало легко на сердце, но прежде чем она успела обнять его и увлечь обратно в постель, он отпустил ее. В этот момент на его лице отражалась ужасная смесь желания и гнева. А разгневался он, несомненно, из-за того, что она попыталась не допустить его до этой бесценной Изабеллы. Очевидно, соблазн на него не очень действовал.

Но в этом она была не совсем права.

— Оставайся здесь, женщина, — резко приказал он. — Я вернусь еще до того, как огонь погаснет в твоих глазах, и мы посмотрим, сможешь ли ты выполнить то, что они обещают.

Он не видел, как заалели ее щеки. Отвернувшись, он принялся поспешно одеваться. Она считала, что по ее внешнему виду трудно догадаться об ее истинных намерениях, но, очевидно, в этот раз она не смогла ничего от него скрыть. И от этого она почувствовала себя более беззащитной, чем когда бы то ни было. И ей оставалось только отметить, что она могла желать его и действительно желала, по крайней мере в этот момент. И то, что ей не нужно было лгать, чтобы убедить его в этом, так как сам все видел, было ей в новинку. Лгать? Может быть, раньше, когда она могла контролировать свои действия, некоторые из ее слов и поступков были неправдой, но теперь это было не так. Он вышел из комнаты, больше не оглянувшись на нее. Где-то в подсознании она отметила, что он надел на себя минимальное количество одежды, причем такой, которая не способна была произвести впечатление на долгожданную невесту. Втайне про себя она отметила, что вид у него был очень неряшливый, он очень торопился, и из-за того, что он все еще злился, с его лица не исчезли жесткие линии. Ему повезет, если его невеста, взглянув на него, не расплачется. От этой мысли Ровена улыбнулась. Затем ее с большей силой вновь охватило чувство обеспокоенности. Не имеет значения, как Изабелла прореагирует на Уоррика, — она находилась все еще здесь и собиралась выйти за него замуж. С испугом невесты никто не будет считаться, и из-за этого бракосочетание не отменят. Значит, оно состоится, а это будет означать, что положение Ровены изменится, и вряд ли оно изменится в лучшую сторону.