Джоанна Линдсей - Узник моего желания

— Да уж, конечно, — проворчала Ровена.

Он широко ей улыбнулся и продолжал:

— А теперь скажи мне, как ты осуществила свой побег.

— Это было непросто, — поспешила она его заверить, но слишком поспешила, ибо он рассмеялся, все еще полагая, что его «развлекают».

— Если бы я подумал, что это было просто, — ответил он беспечно, — я бы лично поместил тебя обратно в темницу, чтобы ты не сбежала, хотя и пожелал бы довольно часто тебя навещать.

Правдоподобность того, что он не шутит, заставила Ровену прекратить свои попытки «позабавить» его.

— Вы вернулись как раз вовремя, чтобы спасти свою крепость и свою семью. Я бы попыталась это сделать, но у меня было мало шансов убедить ваших вассалов, что этот самый «королевский» вассал, который только что поспешно отбыл отсюда, замышлял открыть ворота крепости этой же ночью и впустить в нее свою армию. Вернись вы хоть немного позже, вы могли бы найти его уже в темнице, если бы мне поверили. Или, если бы не поверили, ваши дочери стали бы заложницами. А в обмен он бы потребовал вашу жизнь.

Не успела она договорить, как его беззаботность исчезла без следа, и он нахмурился:

— Что же ты перестала шутить? Или мне так только кажется?

— Я действительно не шучу и не шутила. Уоррик, это все правда. Завтра утром вы найдете в лесу армию, если они не начнут осаду вашей крепости сегодня же ночью. Кто этот подлый, трусливый лорд? Он… он мой сводный брат. Он явился сюда потому, что жаждет отомстить вам за уничтожение Киркборо. Вам же понятно, что такое жажда отмщения, не так ли?

Не ответив, Уоррик наклонился, подхватил Ровену и посадил ее на своего коня. Руки его, державшие ее перед собой, больно впились ей в тело, не меньшую боль он вызвал в ней и выводом, который ей сообщил.

— И ты бы помогла ему.

— Я бы предала его!

— И ты рассчитываешь, что я в это поверю? — резко спросил он. — Своего собственного брата?

— Он мне не кровный родственник, и я так ненавижу его, что убью его, если представится возможность.

— Тогда дай мне сделать это за тебя, — резонно предложил он, но тон его все еще был холодным. — Скажи мне, где его можно найти.

Настала ли пора сказать всю правду? Нет, сейчас он был слишком зол, чтобы еще и это услышать.

Она отрицательно покачала головой:

— Вы и так отняли у меня слишком много. А теперь еще хотите лишить меня возможности отмщения? Я не хочу этого.

Он сердито посмотрел на нее, услышав ее ответ. Он даже встряхнул ее, но в конце концов тихо проворчал что-то и отпустил ее. Ей пришлось ухватиться за него, чтобы удержаться на лошади. В этот момент опустился подъемный мост, и лошадь двинулась вперед. Ровена поняла, что время уходит и она не успеет сказать ему все остальное, о чем он вскоре услышит от других, — но это уже будет не в ее пользу.

— Вы не спросили меня, почему меня должны были бы запереть в вашей темнице, мой господин.

— Тебе еще есть в чем признаваться?

Она прямо-таки отшатнулась, услышав эти злобные слова.

— Это не признание, а правда, какой я ее знаю. Вчера меня должны были обвинить в краже очень ценной вещи у одной из дам замка. Эту вещь предстояло найти в ваших покоях, таким образом моя вина была бы доказана. Появлялся повод допросить меня и о других предполагаемых кражах. Рассчитывали, что к вашему возвращению от меня слишком мало что останется, чтобы я могла вас чем-нибудь прельстить, и что от боли, которую я буду испытывать при допросе, я потеряю ребенка. Я не пожелала пройти через все эти страдания, ибо я невиновна. Поэтому я покинула замок до того, как обвинение могло быть вынесено.

— Но если ты виновна, тогда ты делаешь это признание, чтобы смягчить свою вину.

— Но я невиновна. Милдред случайно услышала, как замышлялся заговор, и предупредила меня. Вы можете ее спросить…

— Думаешь, я не знаю, что она солжет ради тебя. Лучше ты бы придумала что-нибудь другое, чтобы доказать свою невиновность.

— Теперь вы понимаете, почему мне пришлось покинуть замок, — с горечью произнесла Ровена. — Я никак больше не смогу оправдать себя, как только тем, что я только что вам рассказала. Именно вам надлежит сделать это, доказав, что тот, кто меня обвиняет, лжец. В противном случае вам придется наказать меня со всей строгостью, какой это преступление заслуживает.

Она почувствовала, как при этих словах он весь напрягся.

— Черт бы тебя побрал, женщина, что ты такое сделала, чтобы вызвать такую враждебность у этой женщины?

Ровена воспряла духом. Этот вопрос означал, что он ей поверил или хотел поверить.

— Я ничего не сделала, — просто сказала она. — Это даже не мне она хотела причинить боль, а вам. Если бы меня здесь больше не было, она, может быть, и не стала бы вообще обвинять меня и сообщать о пропаже. В мое отсутствие это было бы бессмысленно. Однако теперь, когда я вернулась, она может решить это сделать, чтобы вынудить вас наказать меня.

Они остановились во внутреннем дворе замка перед крепостной башней. Воины спешивались, лошадей уводили прочь, сновали туда-сюда оруженосцы и конюхи. Вдруг Ровене пришло в голову спросить:

— А почему вы, Уоррик, вернулись так скоро?

— Нет, женщина, тебе не удастся уйти от темы нашего разговора. Ты мне скажешь, кто эта дама, которая замышляет навредить мне через тебя, и ты мне скажешь ее имя сейчас же.

Она соскользнула с лошади прежде, чем он успел остановить ее.

— Не спрашивайте меня об этом. Если она передумала и решила ничего не делать, тогда она сама искупила свою вину и ее не следует наказывать за то, что она замыслила в порыве гнева. Если нет, вы узнаете имя сами, и очень скоро.

Его грозный взгляд стал еще грознее, и это хорошо было видно при свете многочисленных факелов, освещавших внутренний двор замка. Раздался удар грома, и небо осветилось яркой вспышкой молнии.

По спине Ровены побежали мурашки: он действительно был похож на дьявола, который является ее судьей и выносит приговор… да и голос его звучал именно так, когда он произнес, предостерегая ее:

— Я буду сам решать, кто заслуживает наказания. Так что не думай, что сможешь скрыть это от меня, как ты скрывала имя своего брата. Либо я получу ответ, либо…

— Я думаю, что сейчас, — прервала она его сердито, — вам лучше подготовиться к осаде. Хотя бы на всякий случай. Или вы считаете это менее важным, чем выяснять отношения с пленницей, которая никуда не денется?

Ровена повернулась и ушла, оставив его сидящим на коне. Она была слишком рассержена, чтобы подумать о том, что она могла своей тирадой окончательно вывести его из себя. Поэтому она не видела, как его губы начали расплываться в улыбке, и не услышала, как он рассмеялся. Продолжая улыбаться, Уоррик начал отдавать своим недоумевающим вассалам распоряжения об обороне замка.

Шум, доносившийся из трапезной Парадного зала, означал, что вечерняя трапеза была в полном разгаре. Ровена поднималась по ступеням в зал, но, заслышав этот шум, замедлила шаги.

Сначала она намеревалась пройти прямо на кухню, чтобы хоть немного поесть, но теперь она передумала, — куда бы она ни направилась, ей надо было пройти через зал. Может, пройти через двор? Нет, когда она входила в башню замка, первые капли уже давно собиравшегося дождя уже начали падать на землю. А ей совершенно не хотелось вымокнуть насквозь.

Удрученная, она села на ступеньки в самом темном углу, куда едва доходил свет факелов, горевших в самом низу и на самом верху лестницы. Здесь Уоррик и нашел ее. Он махнул рукой, чтобы вошедшие вместе с ним шли дальше, а сам остановился рядом с ней. Ровена, даже не подняв головы, поняла, что это был он.

— Что ты здесь делаешь? Я-то думал, что ты уже возобновила знакомство с соблазнительными изделиями господина Блауэта.

Она, так и не подняв головы, пожала плечами и сказала:

— Я тоже этого хотела бы, но мне придется войти в зал, чтобы попасть на кухню.

— Ну и что?

— И я… мне необходимо, чтобы вы были рядом со мной, когда мне предъявят обвинение.

Ровена не могла себе представить, почему это ее заявление заставило Уоррика схватить ее на руки и поцеловать, но он именно так и сделал. Он промок до нитки, но она не обратила на это никакого внимания. Она приникла к нему, отметив про себя, что поцелуй был не страстным. Но ей было приятно, она ощутила теплоту и безопасность, его силу и нежность. Ощутить такое после всего того, что пришлось пережить, было восхитительно!

Когда он поставил ее на ступеньки, он все еще нежно касался ее щеки рукой, и от улыбки глаза его потеплели.

— Пошли, — нежно сказал он и повел ее вверх по лестнице, держа за талию. — Я не хочу, чтобы ты опять обвиняла меня в том, что тебя тошнит, — или это из-за ребенка?

— Нет, по крайней мере я так не думаю.

— Тогда иди, поешь, — сказал он, подтолкнув ее вперед к лестнице, ведущей на кухню.

— А как же вы?

— Я уверен, что на этот раз могу обойтись без твоего обслуживания. Хотя, когда ты поешь, принеси мне бутылку моего нового вина и прикажи, чтобы нам приготовили купание.

Он не оговорился, когда сказал «нам», и Ровена покраснела, услышав это. У нее все еще пылали щеки, когда она вошла на кухню. При ее появлении работа не прекратилась, никто не позвал стражи, но Мэри Блауэт бросилась к ней, как боевой конь в атаку.

— Мне следует тебя наказать, девочка, — было первое, что она сказала, и потащила Ровену в кладовую, подальше от посторонних ушей. — Где это, черт побери, ты была? Обыскали весь замок. Даже дозоры высылали.

— А что, вчера вечером случилось что-нибудь, что касается меня?

— Так вот почему ты спряталась, — ответила Мэри и нахмурилась. — Но ты исчезла задолго до этого. Я искала тебя весь вечер, как только это случилось, но, впрочем, я никому не сказала, что ты пропала. По-моему, ты заслужила передышку, ведь тебе так много пришлось поработать на лорда Уоррика. Потом, когда леди Беатрис подняла весь этот шум из-за своего пропавшего жемчуга — чего же удивляться, что ты не вышла из своего убежища.

Так вот почему Беатрис поспешила со своим планом. Она не знала, что Ровены уже не было в замке. Над этим можно было посмеяться, но Ровена похолодела от страха, когда Мэри своими словами подтвердила ее опасения.

— И жемчуг нашли?

— Да, в покоях лорда Уоррика. Все это было очень странно. Стражник сказал, что казалось, леди Беатрис точно знала, где был жемчуг, как будто сама туда его и положила. Однако леди Беатрис утверждает, что это именно ты его взяла, и ее сестра говорит, что видела тебя рядом с их покоями как раз перед тем, как надо было переодеваться к обеду.

Ровена чуть не задохнулась, произнеся:

— Когда?

— Перед обедом, — ответила Мэри. — Именно тогда они не нашли жемчуг, хотя, как они утверждают, они его видели часом раньше.

— Значит, в последний раз они видели это жемчужное ожерелье днем? — взволнованно спросила Ровена.

— Да, так они говорят.

Ровена рассмеялась. Она готова была заключить Мэри Блауэт в объятия, а чувство облегчения переполнило ее, и она таки крепко обняла ее.

— Ну, ну, вот еще, — проворчала Мэри, хотя явно ей это было приятно. — За что это так?

— За то, что мне позволили не работать весь день и никому об этом не сказали, а это поможет мне доказать, что я не виновата в том, в чем меня обвиняет Беатрис.

— Я не знаю, поможет ли тебе это, но рада слышать такое, ибо стража все еще ищет тебя. Это удивительно, как ты вернулась сюда и тебя не остановили.

— Может быть, потому, что со мной рядом был Уоррик, они решили, что он сам займется теперь этим делом.

— Он уже вернулся?

— Да, — усмехнулась Ровена. — И он приказал мне поесть, так что лучше я этим и займусь. Боже милосердный, мне кажется, у меня опять появился аппетит. Мне еще нужно отдать приказания о купании и чтоб принесли бутылку турезского вина.

— Тогда иди, ешь. Я позабочусь о купании и принесу тебе вино.

— Благодарю вас, госпожа.

— Мэри, — сказала госпожа Блауэт, усмехнувшись про себя. — Да, думаю, теперь ты можешь звать меня Мэри.

Когда вскоре после этого Ровена вошла в зал, она держала в руках бутылку с вином, как будто это была не бутылка, а ребенок. Она шла уверенно и, подойдя к тому месту, где сидел Уоррик, улыбнулась ему.

Он был рассержен, так как уже услышал обвинение. Конечно, Беатрис не стала дожидаться, когда он выйдет к столу, а сразу же последовала за ним в его покои, чтобы, пока он менял свою вымокшую тунику и сушил волосы, сообщить ему в подробностях обо всем, что случилось.