Джоанна Линдсей - Узник моего желания

Изменения в жизни Ровены повлияли и на других, хотя она была склонна считать, что самым важным оказалось то, что изменилось место, где она спала. Теперь Мэри приходила к Ровене со своими проблемами, а муж Мэри баловал ее чем-нибудь особенно вкусным. Даже управляющий Уоррика советовался с ней, прежде чем отправить Джона Гиффорда в ближайший город за провизией, Джон, когда не был занят по службе, обычно присоединялся к трапезе Ровены и Милдред.

Хотя Мелисанта и пригласила Ровену обедать за столом господина вместе с ней и леди Робертой — последняя была единственной во всем замке, кто все еще относился с пренебрежением к Ровене, — она не приняла приглашение, считая, что это будет слишком самонадеянно с ее стороны.

Уоррик мог бы облегчить Ровене жизнь до того, как отбыл из замка, но он не сказал, что она больше может не считать себя его служанкой. А служанка, даже если она в роскошном платье знатной дамы, не обедает за столом господина.

Ровена почти постоянно думала об Уоррике. Чувство полностью захватило ее, и она ничего не могла с этим поделать. Когда он был здесь, она была для него желанна. Он шел на уступки, которых она не ожидала. Но, в конце концов, она была лишь той, кем он ее сделал — его возлюбленной, его служанкой, его пленницей. И она не могла рассчитывать ни на что большее, она не могла даже быть уверенной, что, вернувшись, — а время, конечно, притупит воспоминания, — он не найдет еще кого-нибудь, к кому будет проявлять интерес.

— Госпожа, вам надлежит пойти со мной.

Ровена подняла глаза и увидела стоявшего перед ней сэра Томаса, запыленного после проделанного пути. Он покинул замок вместе с Уорриком месяц тому назад. Она с надеждой посмотрела, нет ли кого еще за спиной.

— Вернулся Уоррик?

— Нет, госпожа, он все еще у крепости Амбрей.

— И вы должны отвезти меня туда?

— И как можно скорее.

Кровь отхлынула от ее лица.

— Он ранен?

— Нет, конечно.

— Что ж, не считайте, что я задала глупый вопрос, — поспешно сказала Ровена. — Что еще могла я подумать, когда вы сказали, что нам надо спешить?

— Таков приказ моего господина, — объяснил он. — Но мы не будем мчаться слишком уж быстро, так что к концу путешествия вы не будете выглядеть такой усталой и запыленной, как я. Я скакал на коне лишь одну ночь, а на то, чтобы я в безопасности доставил вас до крепости Амбрей, мне дали полтора дня. А если вы поторопитесь со сборами, мы сможем ехать не спеша.

Ровена с любопытством взглянула на сэра Томаса и спросила:

— А вы не знаете, почему за мной прислали?

— Нет, госпожа.

И вдруг Ровена вздрогнула, когда подумала об одной возможной причине.

— Взяли Амбрей?

— Нет, он все еще в осаде. Но вы не будете подвергаться никакому риску.

Теперь она совсем не видела никакого смысла в том, что ее вызвали туда.

Возможно, была еще одна причина, по которой ее повезли к Уоррику. Эта догадка наполнила ее ужасом до конца всего путешествия. Может быть, Уоррик увидел Гилберта на стене крепости и узнал его. Возможно, он ее встретит одним из самых своих страшных приступов гнева, самым жестоким видом. Он опять может захотеть возмездия, может, даже захочет использовать ее против Гилберта, подвергнуть ее пыткам перед стенами крепости, повесит ее, — нет, нет, он не сделает этого. Но она вспомнила порку, которую получила Беатрис. Она вспомнила темницу. Она вспомнила, как ее приковали цепями к его постели, — пожалуй, сейчас это выглядело менее ужасно, чем порка…

Она была в таком страхе, когда они добрались до лагеря, окружавшего крепость Амбрей, что едва заметила возвышавшийся в середине ее безмолвный замок. Ее отвели сразу же в палатку, раскинутую для Уоррика, но его самого там не было. Это не успокоило ее взвинченные нервы. Она была здесь. Она хотела, чтобы то, через что ей суждено пройти, поскорее закончилось.

Но она не успела даже рассердиться за то, что ей придется ждать, ибо не прошло и минуты, как появился Уоррик. Не было времени оценить его настроение — она сразу оказалась в его объятиях. И не было возможности произнести ни слова, ибо он покрыл ее рот поцелуями и не дал ей ни вздохнуть, ни произнести что-либо в свое оправдание.

И поцелуи сказали ей, что она принадлежит ему, что она желанна, и она была переполнена этим чувством, как ей казалось бесконечно долго. Когда ей дали возможность перевести дух она сразу вспомнила все то, что ее тревожило, не сразу справилась с пробужденными чувствами. И только когда ее опустили на убогую постель и когда она увидела, как он отбросил в сторону свой пояс, на котором он носил меч, перед тем как он опустился на колени, чтобы обрушиться на нее, она воскликнула:

— Подождите! — и обеими руками попыталась оттолкнуть его от себя. — Что все это значит, Уоррик? Зачем меня сюда привезли?

— Потому что я соскучился по тебе, — ответил он, не обращая внимания на сопротивление, которое она ему оказывала, склонившись над ней и произнося слова прямо над ее губами: — Потому что я понял, что сойду с ума, если не увижу тебя еще хотя бы день.

— И это все?

— Этого недостаточно?

Радость избавления от страха была настолько велика, что она ответила на его поцелуй со страстью, которой раньше никогда не проявляла. Его руки коснулись ее груди. Ее руки нащупали его бедра, и она сильнее прижалась к нему. Но этого было недостаточно: объятию мешала одежда, а он не переставал целовать ее, и она не могла сбросить платье.

Когда он наконец остановился, чтобы скинуть свою тунику, то делал это в такой спешке, что Ровена рассмеялась:

— Ты порвешь так много одежды, что я не смогу ее всю починить.

— Тебе это не нравится?

— Нет, ты и мою можешь порвать, если хочешь, — широко улыбнулась она ему. — Но я могла бы снять одежду быстрее, если ты мне позволишь подняться.

— Нет, я хочу, чтоб ты оставалась на месте. Ты даже не можешь себе представить, как часто я мысленно представлял тебя именно так.

Она погладила своими ладонями его грудь, которую он оголил, чтобы она могла коснуться его кожи, потом приподнялась и коснулась губами сосков.

— Как же часто я воображала себе, что целую твою грудь, — сказала она.

— Ровена… не надо, — резко сказал он и попытался оттолкнуть ее, чтобы она опять лежала на спине, но она не удержалась и лишь теснее прижалась губами к его груди.

— Перестань, или я сразу кончу, как только овладею тобой.

— Это не имеет никакого значения, если только это доставит тебе удовольствие, Уоррик. Ты думаешь, я не уверена, что ты потом и мне доставишь удовольствие?

Он застонал, задрал ее юбки, стянул вниз панталоны и погрузился в нее. И она таки убедилась, что потом он довел ее до такого же состояния блаженства.

Уоррик не покидал своей палатки ни этим вечером, ни ночью. На следующее утро, когда Ровена проснулась, посыльный Уоррика, юный Бернард, сообщил ей, что сэр Томас отвезет ее назад в Фалкхерстский замок. Самого Уоррика нигде не было видно: его и след простыл.

Сначала Ровена удивилась, потом почувствовала раздражение. Проехать весь этот путь, чтобы провести всего одну ночь любви? Она не понимала, почему ей нельзя здесь задержаться.

Она потребовала, чтобы ее немедленно отвели к Уоррику. Бернард отрицательно покачал головой и хмуро объяснил:

— Он сказал, госпожа, что если он вас снова увидит, он, скорее всего, оставит вас здесь. Но так как это не место для вашего пребывания, то вам надлежит уехать.

Ровена открыла было рот, чтобы возразить Бернарду, но быстро спохватилась и промолчала. Боже милосердный, как она могла забыть, где находится?

Она посмотрела на крепость. Где-то там вот уже три года томилась ее мать, совсем рядом, но тем не менее вне пределов досягаемости. Но скоро леди Анну освободят. Уоррик сделает это. И он не уйдет отсюда, пока этого не сделает.

Часть внешних стен пострадала от обстрела из баллисты, но они не были основательно разрушены и не было в них пробоины, достаточной, чтобы через нее проникнуть внутрь. Однако Ровена знала, где находится потайной ход. Но сказать об этом Уоррику означало сообщить ему, что она знает крепость Амбрей, знает Гилберта. Этого она сделать не могла.

Но осмелится ли она рискнуть остаться здесь, чтобы увидеть свою мать, когда крепость падет. Она могла бы отказаться уехать. Если б она только могла поговорить с Уорриком, то смогла бы убедить его разрешить ей остаться или, по крайней мере, быть где-нибудь поблизости. Но тогда, как ей удастся подойти к своей матери без того, чтобы Уоррик не увидел этого? Да и Анна не будет притворяться, что не знает Ровену.

Лучше всего ей было уехать. Раз нет никакой гарантии, что ее попытки помочь матери увенчаются успехом, то лучше их и не делать.

Анна будет скоро освобождена. И Уоррик отошлет ее либо в те владения, которые являются ее вдовьей частью наследства, где она будет в безопасности, либо в Фалкхерст до окончания войны. Там Ровене удобнее будет предупредить свою мать, чтобы та изобразила, что не знает ее, — по крайней мере, в присутствии Уоррика. И тогда наконец они опять будут все вместе.

Уоррик в сотый раз ругал себя за то, что пошел на поводу у своих желаний и послал за Ровеной. Оттого, что он увидел ее, ему не стало легче. Их встреча была нежной, необыкновенно нежной, но его желание обладать ею стало еще сильнее, и сейчас ему, как никогда раньше, хотелось быть с ней, хотя с момента ее отъезда прошло всего два дня.

Результатом этого краткого визита было то, что он укрепился в своем решении завершить осаду штурмом. Он ускорил работу по строительству двух осадных башен, и к утру они должны были быть готовы. Уоррик разослал по окрестностям свои патрули в поисках крупных камней и тяжелых метательных снарядов для своей баллисты. В ближайшей деревне он собрал все большие чаны. Заполнив их глиной и мелкими камнями их можно использовать в качестве снарядов для метания. В случае неудачной атаки необходимо было начать рытье туннеля, хотя в рядах его армии не было специалистов по подземным работам. Но это было последнее средство проникновения в замок.

В тот вечер он проверил законченную деревянную башню, в которой он будет находиться во время атаки. Когда ее подтянут ко рву с водой и наклонят так, чтобы она оперлась о стену, он будет стоять на ее верхней платформе. В этот момент лучники осыпят ее градом зажигательных стрел, и она будет объята пламенем. Поэтому вся операция должна быть проделана мгновенно, прежде чем башня станет смертельно опасной для укрывшихся в ней людей. Эта конструкция, будучи по сути защищенной лестницей, все же наилучшим образом укрывала людей, которых он отобрал для штурма стен. Эти воины должны с боем прорваться вниз и открыть ворота.

Когда Шелдон нашел его, Уоррик отдавал приказание еще раз как следует облить башню водой.

— Уоррик, это должно тебя развеселить, — произнес он, волоча за собой очень испуганную и насквозь промокшую женщину. — Она заявляет, что вместе со своей госпожой сделала так, что половина гарнизона внезапно заболела. Они это сделали для того, чтобы мы почти без всяких усилий могли захватить замок сегодня ночью.

— Неужели? — Голос Уоррика был так же сух, как у Шелдона. — А когда я клюну на эту неожиданную, но, естественно, с удовольствием принятую мною помощь, я в этой западне потеряю половину своей армии. — Его голос стал угрожающим и оставался таким, пока он говорил. — Они меня там считают за простака, если думают, что со мной можно так плоско шутить? И еще женщину для этого использовали! Заставь ее говорить правду, мне безразлично каким способом.

Услышав это, женщина залилась слезами.

— Пожалуйста, не нужно. То, что я говорю, правда. Моя госпожа совсем не любит нового лорда и ненавидела его отца. Для нас Амбрей был тюрьмой. Мы хотели только выбраться отсюда.

— Но ты, женщина, выбралась, — заметил Шелдон. — То же могла сделать твоя госпожа. Почему вы не ушли вместе, вместо того чтобы рассказывать тут небылицы…

— Потому что для того, чтобы я в безопасности смогла добраться до полученного мною в приданое имения, мне необходимы сопровождающие, — произнесла Анна, которую в этот момент привели и поставили за спиной у Шелдона. — Я думала помочь вам заполучить то, что вам нужно, а это, как мне кажется, Амбрей, в обмен на сопровождающих.

— Моя госпожа, вам нужно было подождать! — взвыла служанка. — Вы не должны…