Чувствуя себя так, словно ей к ногам привязали чугунные гири, Светлана неуверенными шагами последовала за Моникой. Теперь ей казалось, что пол в салоне слишком скользкий, что в зале слишком много зеркал и все они нестерпимо блестят.

А когда она увидела три манекена, то чуть не пошатнулась. С точки зрения самого придирчивого художника они были безупречны. А потому у Светланы и сомнений не возникало в их цене. Но на какое-то время, забыв о деньгах, она просто отдалась чувству эстетического наслаждения, восхищаясь элегантностью всех трех моделей.

Одно платье было из непонятной ткани и отливало старым золотом. Оно облегало манекен, как шкура змеи. Или как кольчужка, которая тянулась от груди до пола. Из этой же ткани было сделано круглое пластинчатое ожерелье на шею и такой же браслет. И все.

Второе платье — из черного шифона с вышитым орнаментом. Струящийся свободный верх ниспадал на узкую юбку. Богатый узор на груди позволял владелице этого шедевра надевать его без белья. «Наверное, в этом сезоне золотая отделка в моде», — отметила про себя Светлана.

Моника, одобрительно кивнув, остановилась возле третьего манекена. Это было платье в стиле «а ля вакханка» — белое с золотом. Туника на тонких золотых бретельках, один край которой опускался до бедра и открывал левую ногу. Именно простота платья, скроенного по косой, благодаря чему оно самым выгодным образом подчеркивало грудь, линию бедер, и покорила Монику:

— Вот это, пожалуй, то, что нам надо, — сказала она, не скрывая удовлетворения.

Девушка-помощница, которая как тень ходила вокруг них, показала, как можно подхватить «тунику» золотым жгутом. Как этот же жгут можно передвинуть наверх, под грудь, или опустить ниже. И каждый раз платье изменяло хозяйку, делая ее то более невинной, то более обольстительной.

В общей сложности, этот крой дает возможность скомбинировать восемь-десять вариантов, — негромко заметила помощница.

Управляющий стоял рядом и смотрел на Монику. Она повернулась к нему:

— Отлично, — проговорила она по-русски, копируя интонацию мужа.

Наверное, управляющий не понял самого слова, но выражение лица Моники не оставляло никаких сомнений. И он улыбнулся польщенно, искренне радуясь, что сумел сразу угадать вкус покупателей.

— Что скажешь? — спросила Моника, обращаясь к онемевшей Светлане. — Мне кажется, что в этом платье ты будешь чувствовать себя наиболее естественно. Но надо примерить и посмотреть, какие к нему подойдут туфли и... сумочка, — напомнила она управляющему.

Но его помощница уже стояла рядом с двумя коробками в руках...


...Взглянув на себя в зеркало, Светлана чуть не заплакала. Да разве она сможет хоть шаг сделать в таком наряде?! Одна только мысль о его цене вгоняла ее в ступор. Светлана боялась пошевельнуться, чтобы не задеть за что-нибудь. Но внизу ее ждали. Надо было ехать. Собрав все свое мужество, она медленно направилась к лестнице.

Перед входом в особняк стояли не только швейцар и Консуэла, но и еще две горничные и повар. Они подняли головы, посмотрели на Светлану в белой тунике, отделанной золотом, и на миг замерли. Первой пришла в себя Консуэла. Радостно вскрикнув, она захлопала в ладоши. Следом за ней захлопали горничные. Парень-швейцар и повар смотрели на Светлану с откровенным восхищением. Моника окинула ее взглядом так, как смотрят на произведение своих рук, и в последний раз одобрительно кивнула, оставшись довольна увиденным. Ее муж, который уже стоял у автомобиля, вскинул брови и слегка присвистнул:

— О-ля-ля! — И распахнул дверцы.

— А я думала, ты скажешь: «Отлично!» — с усмешкой заметила Моника, садясь на переднее сиденье.

А Светлана в это время усаживалась сзади и с ужасом думала о том, не помнется ли это чертово платье.

— Значит, ты действительно лишился дара речи, — продолжила Моника. — Именно эту цель мы и преследовали...

Дорога и в самом деле была хорошей — автомобиль легко глотал километр за километром. Вскоре они обогнули гору и теперь ехали, не теряя из виду океан. Простор подействовал на Светлану успокаивающе. В конце концов никто ее не знает в этом городе и никто не обратит внимания на то, что роскошное платье, от которого все немеют, сидит на ней, как на корове седло. Кроме Дани смеяться будет некому, утешала себя Светлана. А уж она постарается сделать все, чтобы он как можно меньше смотрел на платье. Или же — если он начнет подшучивать — не упустит возможности пройтись насчет его смокинга. И они останутся квиты. Что касается гостей... Они будут думать о том, как побыстрее выбрать понравившуюся картину и договориться с галерейщиком о покупке. Какое им дело до студентки из России? Да никакого. Мысль об этом еще больше приободрила Светлану. В самом деле, что это она нервничает? А еще лучше вообразить, что это новогодний карнавал. И каждый придумывает маскарадный костюм. Ее — навеян мотивами Древней Греции. Что в этом плохого? Ничего. Если галерейщик требует, чтобы все были при полном параде, то разве должна ее заботить цена, которую он готов заплатить? Ему хочется, чтобы это был «маленький Париж», — вот пусть и будет все, как в Париже. И она готова нести на плечах это платье — будь оно от Кардена, Шанель или Кристиана Диора...

Без пяти минут шесть машина остановилась возле галереи.

До того тихая улочка сейчас бурлила. Автомобили прибывали, дверцы хлопали, владельцы неторопливо направлялись к стеклянным дверям, возле которых их встречали одетые в форму служители. Светлана с трудом узнала в них двух помощников, с которыми они с Даней занимались подготовкой к выставке. Теперь они преобразились и стояли с невозмутимым видом будто фигуры из музея мадам Тюссо. Правда, при виде Светланы они округлили глаза в немом изумлении, но тотчас же почтительно склонили головы, открывая перед ней дверь. Она с грацией королевы кивнула им. «Маскарад так маскарад. Игра так игра. И я буду получать от этого праздника максимум удовольствия», — решила Светлана, и глаза ее сверкнули озорным блеском.

Ей с трудом удалось узнать не только стоявших в дверях помощников. Даня, по которому она сначала скользнула взглядом, тоже выглядел как принц Уэлльский в строгом смокинге и бабочке. Он сначала не заметил ее. Потом в глазах его блеснул интерес, восхищение. И только после этого... узнавание. И удивление. Брови Дани поползли вверх. Светлана, продолжая играть в маскарад, сделала строгое лицо: дескать, что вы себе позволяете, молодой человек!? — а потом улыбнулась. Даня, очнувшись, машинально кивнул ей в ответ. Но так, словно был не совсем уверен, имеет ли он на то основания. Во всяком случае, несмотря на ее предложение сыграть заданные им роли, Даня отчего-то не решился подойти к ней. Только сделал какое-то движение в ее сторону, но, казалось, оробел и остался стоять на месте.

«А может, он просто выбрал роль очумевшего от восхищения придворного? — промелькнуло в голове у Светланы. — В любом случае, я должна вести свою линию», — решила она. Озорство не покидало ее и внушало чувство уверенности в себе. Что теперь полагается делать ей «по протоколу»?

Долго ломать голову не пришлось. Моника предупреждающе указала подбородком на какого-то человека. Он вдруг взял Светлану за руку и повел в ту сторону, где рядом с владельцем галереи стоял Макс. Подвели туда и Даню. Наверное, Светлана все же растеряла бы свою храбрость, если бы не увидела, что тот тоже чувствует себя не в своей тарелке. Господи, неужели у нее такой же вид? Нет уж! Не зря она столько времени провела на репетициях спектаклей, которые ставила Елена Васильевна! И ей вспомнились бабушкины наставления.

Итак, упражнение первое. Светлана посмотрела в даль, позволяя мышцам расслабиться. Ни в коем случае не думать о себе, сосредоточить внимание на других. Улыбка! Теперь глаза. Они должны сиять так, словно у нее сегодня день рождения. Самый радостный день в жизни. Если платье оголяет бедро, то двигаться надо так, чтобы туника то открывала, то закрывала ногу...

Ну вот, половина задачи выполнена. Светлана заняла положенное место возле Макса. Только на секунду ей показалось, что она утратила вновь обретенное равновесие — когда встретилась с ним глазами. И опять произошло то же самое, что и в аудитории, когда она сидела перед ним совершенно нагая. Ей показалось, что его взгляд оставил ожоги на коже. Особенно заныла грудь. Никакого белья Моника не позволила надеть. «Как можно! — воскликнула она. — С такой фигурой! И не думай!» И теперь ее соски, по которым он скользнул взглядом, напряглись. А от них по всему телу, словно растопленный воск, потек жар. Светлане стало страшно не на шутку. «Что это? Что со мной творится?» — подумала она.

Но в эту минуту Максим отвел глаза и поздоровался с кем-то, кто вошел в вестибюль. Оказавшись в этой стране, он словно преобразился. Стал совершенно другим человеком — более мягким, свободным, раскованным. Улыбка чаще появлялась на его лице. Наверное, и утрата близкого человека здесь, в этой стране, с ее обычаями, воспринимается иначе — всего лишь как переход в иной мир, какой-нибудь мир духов. Их можно вызвать, с ними можно общаться. Это не прощание навеки, а просто иная форма существования, размышляла Светлана, когда прошел шок. Она пыталась отвлечься, не думать о себе. И это ей удавалось вполне.

Макс сейчас даже выглядел намного моложе, хотя и до приезда сюда — особенно в тот вечер, когда они всей группой в первый раз пришли к нему в мастерскую, — он казался ей временами настоящим мальчишкой. В эти моменты в его глазах вдруг появлялся веселый блеск и чувствовалось, что он способен на какой-то совершенно непредсказуемый поступок. Но потом это ощущение исчезало, и Светлана снова видела сдержанного мужчину с непроницаемой маской холодности на лице. Здесь, в Драгомее, Максим, казалось, напрочь забыл о необходимости скрывать истинные чувства. Только легкая морщинка, которую Светлана заметила в больнице, залегла меж бровей. Но сейчас и она почти разгладилась.

После того как он отвернулся от нее, Светлана смогла перевести дыхание. Но дрожь в пальцах не проходила. Хорошо, что в руках была эта, на первый взгляд показавшаяся ей ненужной, дамская сумочка. Светлана покрепче сжала ее, чтобы успокоиться окончательно.

Почему ей иногда так трудно находиться в присутствии Макса? В чем причина? Отчего в голове возникает сумбур, и все напрочь выветривается из нее. Откуда приходят смятение и тревога? Нет, надо как можно скорее отогнать эти мысли прочь и думать о чем-то другом. Например, о Монике и Матиасе, которые заняли место в числе почетных гостей.

Светлана не могла видеть, как нахлынувшие на нее чувства заставили щеки порозоветь. Глаза ее вспыхнули. От нее исходила такая волна сдерживаемых эмоций, что взгляды большинства гостей устремились не на владельца галереи, который начал свою торжественную речь, и даже не на известного художника, за картинами которого охотились коллекционеры, а на эту незнакомую молодую девушку, улыбавшуюся всем и никому.

И вот наступила торжественная минута — мэру городка протянули ножницы, чтобы он разрезал ленточку. Но торжественную тишину, сразу воцарившуюся в залах, нарушило цоканье каблуков...

Все невольно оглянулись на дверь. Молодая женщина, вошедшая в зал, нисколько не смутилась от такого внимания. Напротив, оно словно придало ей больше уверенности в себе. Она была в темно-красном благородного оттенка платье, с красивым колье на шее, в котором посверкивали драгоценные камни. Ее темные волосы водопадом падали на плечи, слегка завиваясь на концах. Платье ее было открытым настолько, насколько это позволяли приличия, и облегало тонкую талию и красивую линию бедер... Женщина не торопилась. Неспешным шагом она двигалась, глядя прямо на Максима своими большими темными глазами, но, тем не менее, успела заметить всех, кто стоял рядом. На какой-то миг взгляд ее задержался на Светлане, брови ее дрогнули. Что-то на секунду вывело ее из равновесия, но потом она снова обернулась к Максиму и смотрела уже только на него, словно ее больше не интересовало ничто на свете.

Максим был явно удивлен — Светлана заметила это. Он даже не смог скрыть этого. Удивлен и... Но он уже быстро взял себя в руки и надел маску. Теперь угадать, что он чувствует на самом деле, не представлялось возможным.

Когда женщина остановилась рядом, он поцеловал ее руку и представил владельцу галереи и мэру:

— ...Белла Караджич.

Певица. Фотографии Беллы Светлана видела в самых разных журналах, что лежали на прилавках у метро. Но в жизни певица выглядела намного эффектней и интересней, чем на глянцевой обложке. Настоящая звезда, от которой невозможно отвести глаз.

Церемония продолжалась, как будто ничего не случилось. Белла стояла между Максимом и владельцем галереи, и ее ярко-красное атласное платье пылало в окружении двух смокингов как костер в ночи. У Светланы создалось впечатление, что приезд певицы был неожиданным для Максима. И еще Светлана поняла, что эта женщина умеет добиваться своего — настолько властным было ее движение, когда она, как только разрезанная ленточка упала, взяла Максима под руку и повела его к картинам.