— Потому что преподавать — это не для меня.

— Неужели?

Гвин бросила на деда быстрый взгляд, пытаясь понять, к чему он клонит. Но его лицо было непроницаемым.

— А тебе не кажется, — медленно проговорил Ангус, почесывая подбородок, — что на самом деле ты отказалась потому, что не хочешь быть рядом с Алеком?

— Что? Поппи, о чем ты говоришь? При чем здесь Алек? И почему я должна не хотеть быть рядом с ним? Это просто смешно!..

Стоп. В расстроенном состоянии она всегда начинает болтать лишнее. И Поппи уже несколько раз был свидетелем этого. В бледно-голубых глазах старика блеснул огонек. Давно она этого не видела.

— Нет, я просто спросил. Думал, ты мне разъяснишь. Сам я ничего не знаю.

— Представь себе, я тоже. — Она зашуршала газетой, переворачивая страницу. — Не хочу быть рядом с Алеком… Надо же такое придумать. Кстати, сегодня утром мы ездили с ним верхом.

— Да. Я знаю. — Гвин предпочла промолчать. — Знаю и то, что он поднимался в твою комнату рано утром.

Она снова промолчала, но ее щеки против ее воли покрылись румянцем. Конечно, румянец можно приписать жару камина, но, судя по короткому смешку деда, он догадался, что жар от тлеющих поленьев здесь ни при чем. Гвин склонилась над газетой ниже.

— Ну и как, есть что-нибудь подходящее? — снова раздался голос деда.

— Несколько вариантов, — слукавила она. Обведя для виду красной ручкой пару объявлений, Гвин сложила газету и встала с ковра. — Предложений вполне достаточно, — сказала она, небрежно сунув газету под мышку. — Не думаю, что у меня будут проблемы с поиском работы.

— Я тоже так не думаю, — согласился дед. — У такой симпатичной и смышленой девушки, как ты, не должно быть с этим проблем.

Гвин снова покраснела от смешанного чувства смущения и удовольствия. После неловкой заминки, так и не найдя, что сказать в ответ, она направилась к выходу. Бобо семенил за ней по пятам. Уже у самой лестницы, движимая каким-то чувством, которое она не смогла бы даже назвать, она вернулась и поцеловала деда в лоб.

Явно удивленный, он схватил ее за руку.

— Что это ты вдруг?

— Не знаю, — сказала Гвин, сама немало удивленная своим поступком. — Так что лучше ничего не говори.

Он выпустил ее руку и потянулся к лежащей на столе стопке книг в бумажных обложках из коллекции Мирты.

— Как ты думаешь, стоит почитать этого Джона Грисэма?

— Наверное, стоит, Поппи, — ответила она через плечо, снова направляясь к лестнице. — Я слышала, что он интересно пишет.

— Гвин?

Она обернулась, стоя на нижней ступеньке.

— Что?

— Может быть… — Он рассеянно почесал за ухом, потом поднял глаза. — Может, сыграем как-нибудь в шахматы?

Они в последний раз играли в шахматы, когда ей было двенадцать или тринадцать лет. Просьба деда оказалась неожиданно приятной для нее. Как если бы ей предложили стакан воды еще до того, как она осознала жажду.

— Конечно, Поппи. С удовольствием.

Кончики его усов приподнялись на добрый дюйм над уголками рта, расплывшегося в широкой улыбке.


Громко хлопнула задняя дверь, очевидно, Мэгги и сестры-близнецы вернулись из церкви. Сидя в своем кресле у камина, Ангус слышал щебетание сестер, смешанное с низким грудным смехом Мэгги. Войдя в вестибюль, сестры помахали ему рукой в знак приветствия и поднялись в свою комнату. Мэгги, все еще в пальто и шарфе, задержалась в вестибюле.

— Чему это вы так весело улыбаетесь, Ангус? — хмуро спросила она.

Тот наклонился вперед и повертел головой, чтобы убедиться, что они одни.

— Вы ошибались, а я был прав, — сказал он, снова откинувшись на спинку кресла.

— Насчет чего?

— Насчет Гвин и Алека. Несмотря на ваши мрачные предсказания, мне кажется, что у них все идет хорошо.

— О, ради всего святого, Ангус! — Не снимая пальто, Мэгги устало опустилась в кресло напротив. — С чего вы это взяли?

— Видели бы вы ее только что, когда я при ней упомянул об Алеке. Начала бормотать что-то невнятное, притворяясь, будто я все это выдумал.

— Не думаю, что она притворялась, Ангус. — Мэгги сурово посмотрела на старика, но тот проигнорировал и ее взгляд, и ее слова.

— Я видел, как он взял ее за руку за завтраком, — сказал он с победной улыбкой. — И как шептал ей что-то на ухо.

— Они всегда были привязаны друг к другу как брат и сестра, — возразила Мэгги, но в ее голосе не было убежденности. — Вы придаете всему этому слишком большое значение.

— Я знаю, что говорю, Мэри Маргарет. Лодыжка у меня сломана, но с глазами пока все в порядке.

Экономка с шумным вздохом поднялась с кресла и наконец сняла шерстяное пальто. Перекинув его через руку, она наклонилась, чтобы поднять выпавший из кармана кошелек.

— Можете верить во что угодно, сэр, — устало проговорила Мэгги. — Но не приходите потом ко мне плакаться, если они так и не объявят о своей помолвке.


Вернувшись в свою комнату, Гвин так тяжело рухнула на кровать, что пружинный матрац жалобно скрипнул. Бобо тут же подошел ближе и, повизгивая, положил морду ей на бедро.

— Все в порядке, малыш. — Она села на кровати и почесала собаку за ухом. — Все замечательно. Жизнь — это один большой праздник смеха.

Пес сел на пол, положив лапу ей на колено, и по-собачьи широко улыбнулся. Почесали за ухом, дали вечером миску еды — и пес доволен. Как было бы замечательно, если бы и ей для счастья было достаточно того же самого.

Самым большим плюсом скудного набора предложений работы в Лейквуде было то, что все они, насколько она могла судить, были легальными. И нигде не требовалось раздеваться.

Она откинулась на подушку. Кровать снова скрипнула. Держа перед собой газету, Гвин принялась просматривать те объявления, которые обвела кружками. Половина из них были отмечены для виду, чтобы обмануть Поппи. Не станет же она претендовать на место охранника в парке. Или на место автомеханика. Конечно, она способна заправить машину бензином и даже сменить масло, если очень понадобится. Однажды, несколько лет назад, она даже меняла спустившее колесо. Что касается работы охранника… С ее-то хрупким телосложением. Кого она сможет защитить?

Было и несколько других вакансий, иногда довольно экстравагантных. Гвин не пугало то, что у нее нет опыта в той или другой области. В конце концов, она актриса. Если она не знает, что и как делать, она может просто сыграть роль.

Было еще и предложение Алека…

Гвин перевернулась на живот и, опершись подбородком о ладонь, уставилась в окно. Работа с детьми… Если она очень постарается, то, наверное, сможет справиться с ней. Работа в ее области, постановка пьесы, которую она обожает… Это могло бы быть идеальным вариантом. За исключением одной небольшой детали.

Алек. Она не сможет работать рядом с ним. В буквальном смысле слова — не сможет!

С усилием поднявшись на ноги, она распахнула дверцы платяного шкафа и принялась швырять на кровать предметы своего жалкого гардероба, попутно раздумывая, насколько обязательно надевать юбку на переговоры, чтобы получить работу в парикмахерском салоне для домашних животных.


К концу уик-энда снег растаял, и земля даже успела подсохнуть благодаря неожиданному потеплению. Но в среду опять похолодало. Алек пригнул голову к груди, безуспешно пытаясь спрятаться от порывов ледяного ветра, который гнал опавшие листья по школьному двору. Когда он наконец добрался до своего «блейзера» на стоянке, у него зуб на зуб не попадал.

Он обещал Поппи, что уберет листья во дворе гостиницы до этих праздников. Но он все время был занят, а сегодня слишком холодно. Вообще-то, Алек не понимал, кому мешают эти кучи листьев под деревьями. Все равно завтра все будут заняты индейкой и тыквенным пирогом, так стоит ли тратить время на уборку листьев, чтобы потом сидеть ночь напролет за проверкой ученических работ. Он и так недосыпал последние ночи.

Алек почти не виделся с Гвин после той воскресной прогулки верхом, хотя думал о ней больше, чем любому разумному мужчине следует думать о женщине, кто бы она ни была. И грезил о ней по ночам, что было главной причиной недосыпания.

Проклятье, она нашла работу с первого раза! Вычесывать собак, надо же… Стоп! Сегодня третий день, так? Если она продержится сегодня, то выиграет пари. А если нет — и какова вероятность этого? — у него будет учитель, чтобы в понедельник заменить Марианну.

Он обзвонил всех, кого только мог. С заменой уроков английского парочка вариантов была, но никто не соглашался вести уроки драмы и ставить пьесу. Значит, ему придется брать это на себя. Что совсем его не радовало.

Его мысли перешли к Ванессе Филипс. Ее мать не преувеличивала, рассказывая о застенчивости девочки. За полдня, что он провел в доме Филипсов, помогая им устроиться на новом месте, девочка не проронила и трех слов, даже когда он сам начинал беседу. В школе дела пошли еще хуже. Пара девочек из класса попытались познакомиться с Ванессой поближе, но та не сумела преодолеть застенчивость настолько, чтобы поддержать разговор. В результате девочки решили, что она просто задирает нос — городская девчонка, которая ставит себя выше деревенских простушек. Вот так.

Он чувствовал ответственность за девочку, и не только потому, что пообещал ее родителям присмотреть за ней. Сара никогда не понимала его привязанности к «своим» детям. Почему он не может просто давать уроки, проверять тетради и все? Алек и сам догадывался, что временами чересчур опекает своих учеников. Но ничего не мог с этим поделать. Так уж получалось. Увы, но в случае с Ванессой все его попытки помочь ни к чему не привели.

Освещенные окна гостиницы манили к себе. Выйдя из машины, Алек остановился в нерешительности. Перспектива выпить чашечку кофе и заодно побеседовать с рассудительной Мэгги показалась очень соблазнительной, а потому он вошел через заднюю дверь на кухню.

И обнаружил там заплаканную девчонку в мешковатой черной вельветовой рубашке, которая сидела за столом и всхлипывала, шмыгая носом, как ребенок.


Судя по количеству скомканных бумажных салфеток, которые валялись перед Гвин, ее рыдания продолжались уже довольно долго.

— Сверчок! — Алек опустился перед ней на корточки и взял ее руку в свою. — Что случилось? — Она повернулась на табуретке и бросилась ему на грудь, так что он едва не упал. — Ты потеряла работу? — осторожно спросил он, гладя ее по голове.

— Нет, — всхлипнула она у его плеча и пробормотала что-то неразборчивое.

Алек взял ее пальцем за подбородок и приподнял распухшее от слез лицо. Теперь он видел, что она скорее рассержена, чем несчастна.

— Повтори, пожалуйста, я не расслышал.

Гвин сделала дрожащий вздох и выпалила:

— Я уволилась!

Не выпуская ее руки, Алек поднялся и сел на стул напротив. И только теперь заметил, что они на кухне одни.

— А где Мэгги? — спросил он.

С таким же успехом он мог поинтересоваться, где высадились марсиане.

— Откуда я знаю? Наверное, в лесу с ружьем, выслеживает дичь для завтрашнего обеда.

Спрятав улыбку, Алек достал из коробки еще одну салфетку и начал промокать остатки слез на ее лице Гвин.

— Ну расскажи мне, что случилось.

— Собаки, вот что, — сказала она и громко высморкалась. — Ненавижу собак!

— Ты всегда любила собак…

— А теперь ненавижу. И кошки ничем не лучше. Я даже на попугаев смотреть не могу! — Она снова высморкалась. — Если у Бобо и его приятелей есть хоть немного здравого смысла, пусть пока держатся от меня подальше.

Алек молчал.

— Три дня на меня рычали и скалили зубы, меня кусали и царапали, на меня писали и делали еще черт знает что. Когда собака видит щетку или гребень, у нее в голове что-то отключается. Представь себе, хозяйка привозит собаку. Хорошую собаку. Симпатичную собаку. «Да что вы, она и мухи не обидит…» Ха! Только хозяйка уходит — цап! И привет. — Она положила руки на стол перед собой и опустила на них голову. Теперь ее голос звучал приглушенно. — За эти три дня я видела больше клыков, чем укротитель тигров… — Она резко вскинула голову. — И не смей смеяться!

— Прости, Сверчок, — сказал Алек, с трудом подавляя смех. — Но согласись, представить, что ты испуганно съежилась перед карликовым пуделем, — это довольно забавно.

Гвин размахнулась, целясь кулаком ему в плечо, но он увернулся.

— Карликовый пудель?! Последним чудовищем был сенбернар с чувствительным местом на спине, о чем хозяин «забыл» меня предупредить. Глупая собака едва не сломала мне ногу! А потом был огромный датский дог, который едва не выбил оконное стекло, когда слабоумная кошка решила проверить на себе теорию о девяти жизнях. Я держала пса на поводке, чтобы отвести его в ванную, когда на карнизе за окном появилась эта кошка. — Гвин закатила глаза. — Дог через весь салон рвется к окну, за кошкой, совершенно не думая о том, что на другом конце его поводка — человеческое существо. И вот, я не могу устоять на ногах, спотыкаюсь о коккер-спаниеля и с диким воплем падаю на задницу, а этот здоровенный идиот тащит меня за собой, как моторная лодка свалившегося в воду лыжника…