Автомобиль Лави скрылся из виду прежде, чем Гвин успела взобраться в седло. Ежась от холода, она обругала себя за то, что не переоделась в более теплую одежду, перед тем как ехать сюда. Это заняло бы всего пару минут.

Небо и заснеженное поле впереди сливались в сплошную серую пелену. Картина была по-своему красива, но не могла обрадовать того, кому предстояло двинуться в путь верхом на лошади. Становилось все холоднее, резкий ветер дул в спину. Гвин обернулась в седле и увидела, что их настигает вал «снежного заряда». Лави в машине, конечно, пробьется, а вот им с Теккереем придется туго.

Она подняла повыше воротник куртки и похлопала жеребца по крепкой шее, словно желая позаимствовать у коня уверенности. Примерно в ста ярдах от берега озера стена снега настигла их. Видимость упала до нуля. Плотные, напоминающие мелкий жемчуг, снежинки, казалось, падали во всех направлениях сразу, били по лицу, сыпались за воротник. Гвин пустила коня шагом. Если они не собьются с пути, все будет хорошо. На том берегу озера дорога пойдет через густую сосновую рощу, которая защитит их от ветра и снега.

— Ты заслуживаешь чего-нибудь вкусного, приятель, — сказала она коню. — Только не останавливайся, Текки. Только не останавливайся!

Конь медленно, но верно продвигался вперед. Вскоре стук копыт стал иным, и Гвин догадалась, что они ступили на лед озера.

— Молодец, — пробормотала она, клацая зубами. — Еще немного и мы…

Сквозь рев ветра до нее донесся громкий треск. Запоздало она попыталась повернуть коня направо, туда, где должен был быть берег. Конь пошатнулся, пытаясь найти опору, испуганно заржал и начал проваливаться. Гвин едва успела высвободить ноги из стремян. Лед крошился, а под ним была безжалостная ледяная вода…


Алеку потребовалось втрое больше времени, чем обычно, чтобы вернуться от Бакстеров. Метель налетала порывами, потом эти порывы слились в одну сплошную завывающую вьюгу.

У дверей гостиницы стоял автомобиль; Алек узнал машину Лави и встревожился. Никто, даже тот, кто недавно переехал сюда, не станет выезжать из дома в такую погоду без серьезных оснований. Он хмыкнул, вспомнив о восьмидесятилетних старушках-близнецах, для которых игра в бридж была очень серьезной причиной.

Голоса доносились из гостиной. Войдя туда, Алек увидел сидящего на полу и бормочущего проклятия Поппи, озабоченную Лави и Мэгги, которая выглядела до смерти испуганной и разгневанной одновременно.

Лави рассказала ему, что произошло. Поппи упал, ничего не сломал, но на голове у него вскочила шишка, которую следует показать специалисту. Как только погода улучшится, сказала Лави, она отвезет его в Лаконию, в больницу, где сама работает.

— Погода улучшится только в апреле, — заметил Алек.

Нет, возразила Лави, учитывая возраст пациента, она не рискнет ждать так долго и поедет, как только утихнет метель.

— Ты видел Гвин? — спросила Мэгги, заботливо придерживая Поппи за плечи.

— Гвин? Нет, а где она?

— Она приехала за мной верхом на лошади, — сказала Лави, помогая Мэгги усадить старика в кресло. — И поехала обратно коротким путем, через озеро. Когда мы выезжали, снегопад не был таким сильным…

— Сколько времени прошло?

— Не знаю точно… — Лави посмотрела на часы. — Наверное, минут сорок или…..

Алек выбежал, не дослушав ответа. Он понимал, что страх, охвативший его, в общем-то безоснователен. Озеро мелкое, а Гвин с детства отлично плавает. Но вот в зимней одежде и в двадцатиградусный мороз ей плавать не приходилось. А потому он спешил.

Метель не прекращалась. Его «блейзер» вполне надежен на зимних дорогах, но заснеженное поле — более серьезное препятствие. Наконец, через несколько минут езды по сугробам и ямам, он увидел темнеющую на белом фоне бесформенную фигуру. Точнее, две бесформенные фигуры, одна повыше, другая пониже.

Алек заглушил мотор и выбрался из машины. Слава Богу, пока светло, еще час, и ничего не будет видно.

— Алек!

Голос Гвин дрожал. Подойдя ближе, он понял почему. Девушка и лошадь барахтались в полынье. Из них двоих лошадь выглядела более спокойной. И менее мокрой.

— Я думала, лед крепкий! Каждый день ездила здесь на Вербе!

— Гвин, выбирайся из воды!

— Надо вывести Теккерея!

— У него есть шерсть, а у тебя нет. Давай, выбирайся. \

Пробираясь по сугробам и молясь о том, чтобы не провалиться самому и не оказаться еще одним спасаемым, а не спасителем, Алек приблизился, насколько это было возможно, и помог Гвин выбраться из воды.

— Черт, Гвин, ты вся посинела! Быстро полезай в машину и включи обогреватель…

— А Теккерей?

— Я его выведу. Садись в машину, пока не превратилась в сосульку.

Но Гвин не ушла, пока конь не выбрался на твердую почву.

Гвин села в машину, продолжая дрожать. Алек взял с заднего сиденья плед и накинул ей на плечи.

— К-как Поппи? — спросила она, клацая зубами.

— Гораздо лучше, чем ты сейчас. С ним Мэгги и Лави.

— Он в с-сознании?

— В полном. А теперь посиди тихо — мне надо привязать коня к машине, и мы поедем.

Она кивнула, затем спросила:

— Я сделала глупость?

Алеку следовало побыстрее захлопнуть дверцу, чтобы снег не попадал внутрь машины, но вместо этого он коснулся мокрой перчаткой щеки Гвин и заглянул в ее бездонные глаза.

— А что еще ты могла сделать?

Она на мгновение задумалась, потом тряхнула головой.

— То есть это была не совсем глупость?

Улыбнувшись, Алек осторожно коснулся губами ее лба. Потом захлопнул дверцу. Настолько быстро, насколько это позволяли порывы ледяного ветра, он привязал повод коня к бамперу и сел за руль.

— Ну вот, сейчас поедем…

Он завел мотор, машина заурчала, но не сдвинулась с места. Колеса буксовали в снегу.

— Застряли, — сказала Гвин.

Не обвиняя и даже без особого волнения. Просто констатируя факт.

— Чушь, это машина-вездеход. Она должна ездить и по снегу.

Гвин, продолжая дрожать, бросила на него косой взгляд. Алек попробовал снова. Никакого результата.

— Послушай, — негромко сказала Гвин, — машина застряла. А я уже не чувствую пальцев на ногах. Нам придется ехать на лошади. Вдвоем.

— Не слишком хорошая идея, Гвин. Посмотри, какая метель.

— А иначе я здесь совсем замерзну, — возразила она. — У нас нет выбора, надо ехать верхом.

— Давай подождем, может, что-то получится. Куда же ты? Гвин!

Но та уже ковыляла по снегу к лошади, плед на ее плечах трепыхался на ветру.

— Можешь ждать, если хочешь! — крикнула она. — А я больше не могу.

Алек со вздохом вышел из машины.


Через пять минут Гвин уже пожалела о своем импульсивном решении. Сидя в машине, она дрожала от холода в мокрой одежде, но там хоть был обогреватель. Сейчас она дрожала куда сильнее, а мокрая одежда на ветру покрылась ледяной коркой. Спустились сумерки, и это сильно замедляло их продвижение к дому.

Но даже сейчас, в полубесчувственном состоянии, не замечая почти ничего, кроме бесконечного мелькания снежинок, она с тайным наслаждением прижималась к Алеку. Если ей суждено умереть сейчас, это будет не самый плохой конец. Впрочем, умирать она не собиралась. Это слишком простой выход…

К тому времени, когда они добрались до дома, Гвин впала в оцепенение. Она застыла у камина в вестибюле, дрожа и кутаясь в мокрый от снега плед. До нее доносились голоса — Алек сказал, что ему нужно отвести коня в стойло и обтереть его, Лави давала какие-то указания… Потом Мэгги, охая и ахая, повела ее в лучший номер для гостей, поскольку в комнате Гвин в мансарде не было камина, помогла снять мокрую одежду и усадила в ванну. Способность чувствовать стала возвращаться к ней — тепло и мягкость воды, покалывание в пальцах ног, невероятная усталость во всем теле.

Мэгги спросила, что ей принести.

— Ночную рубашку и сумку с туалетными принадлежностями, — пробормотала Гвин, закрывая глаза в приятной дремоте.

Выйдя из ванны, она позволила Мэгги натянуть на нее фланелевую ночную рубашку и уложить в постель. Экономка принесла ей бульон и чай, затем сказала, что метель стихает и они с Лави повезут Ангуса в больницу.

— Может, не надо? — спросила Гвин, косясь в окно, за которым по-прежнему падал снег и время от времени завывал ветер. — Если с Поппи все в порядке…

— Лави считает, что лучше сразу провести обследование. И потом, неизвестно, какая погода будет завтра. Дороги может совсем замести.

— А если вы застрянете?

Мэгги пожала плечами.

— Не в первый раз. Выберемся. А за тобой присмотрит Алек.

— Что значит — присмотрит?

— Мэгги, вы готовы? — раздался из коридора голос Лави. — Я уже усадила Ангуса в машину. Давайте поедем, пока снегопад немного стих. — Она вошла в комнату и быстро, но внимательно осмотрела Гвин. — Так, обморожения нет, переохлаждения тоже… Хорошо. Оставайся пока в постели. И не езди верхом в метель хотя бы пару дней, договорились?

Гвин кивнула, и Лави с Мэгги ушли.

Ей еще не приходилось оставаться в гостинице одной. Кроме потрескивания огня в камине да шума ветра за окном, она слышала только свои редкие вздохи. Одиночество почти душило ее.

Выпитые бульон и чай дали о себе знать, и Гвин, неохотно выбравшись из широкой постели, прошла в ванную. Когда она вышла оттуда, в дверях стоял Алек. Отблески пламени дрожали на его лице, высвечивая то одно выражение, то другое — ожидание, предчувствие, неуверенность.

И что теперь?

Короткий ворс ковра щекотал ее босые ноги.

— Ну как ты? — спросил Алек.

— Хорошо, — выдавила она.

Кризис прошел, и теперь между ними не было ничего, кроме их собственных сомнений, которые клином разъединяли их. Она знала Алека лучше, чем любого другого человека на планете, однако сейчас он был для нее незнакомцем. Они все начинали сначала. Но с какого места?

— Как Текки? — спросила Гвин, чувствуя, что слова застревают у нее в горле.

— Нормально, — ответил Алек. На его губах появилась полуулыбка. Он стоял, прислонясь к дверному косяку и скрестив на груди руки, сама ученость, облаченная в вельвет, шерсть и фланель. — Старина Теккерей был со мной весьма великодушен. Учитывая обстоятельства.

— Боюсь, он на меня обиделся, — пробормотала Гвин.

— Его можно понять.

Конечно, Алек просто дразнил ее, но все равно ее задели эти слова.

— Извини, что причинила тебе столько хлопот, — сказала она, отворачиваясь к камину.

— Не говори глупостей. И кроме того… Я так давно не спасал тебя, что успел забыть, какое удовольствие мне это доставляет. — Мягкие, добрые слова. Произнесенные с противоположного конца комнаты. — Ладно, Сверчок, ложись в постель.

Гвин кивнула, проглотив слезы, и обхватила себя руками за плечи. Говорить она не могла. Холодок пробежал по ее спине, она задрожала.

Заскрипели половицы; Алек подошел к ней, осторожно взял за плечи, подвел к кровати и заставил лечь. Она безропотно откинулась на подушки.

— Лави дала мне четкие инструкции, — пояснил он с улыбкой. — Она сказала: «Держи ее в тепле и в постели». Именно это я и намерен делать.

Интонации его голоса заставили Гвин поднять глаза и внимательно вглядеться в его лицо. Алек сел рядом с ней на кровать и, взяв ее руку в свои, принялся поглаживать ладонь. Дрожь усилилась.

— Я не могу сог-греться, — сказала она, стуча зубами.

— Даже под пуховым одеялом? — Гвин кивнула. — Ну тогда я попробую чем-нибудь помочь.

Он привлек ее к себе. Если бы это не был Алек, Гвин решила бы, что ее пытаются соблазнить. А он молча принялся растирать ей плечи и спину. Пытаясь расслабиться, Гвин сделала глубокий вдох, впитывая его запах. Это был запах поленьев, дыма, лошадей, одеколона и шерсти. Неожиданно у него заурчало в желудке, и Гвин со смехом приложила ладонь к его животу. Он тоже негромко рассмеялся, потом посмотрел на нее долгим взглядом и прижался теплыми губами к ее виску.

Желание вспыхнуло в ней, как молния, взбудоражив все ее чувства.

— Не надо, Алек.

— Что — не надо? — прошептал он, щекоча дыханием щеку.

— Целовать меня так.

Он взял ее за подбородок и слегка приподнял ее лицо. Поймав выражение его глаз, Гвин замерла. Она не могла точно сказать, что увидела в них. Может быть, нежность. И обещание. Обещание — чего? Потом Алек улыбнулся — робкой и одновременно хитроватой улыбкой.