Лора Вальден - В долине горячих источников

© Bastei Lübbe AG, Köln, 2010

© DepositРhotos.com / kwiktor, CCStockMedia, karandaev, обложка, 2015

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2015

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2015

Малышка проснулась вся в поту и принялась испуганно звать маму, потому что ей приснились ведьмы и демоны. Но мама не подбежала к кроватке сразу, как это обычно бывало, поэтому девочка лежала с гулко бьющимся сердцем, вслушиваясь в ночную тишь. И вдруг до нее донеслось какое-то странное бормотание. Снедаемая любопытством, девочка вылезла из-под теплого одеяла, сунула ноги в домашние тапочки и выбежала в ночную прохладу. Не раздумывая, она шла на зов, доносившийся, казалось, от озера. А на берегу расширенными от удивления глазами увидела, как из пелены тумана вынырнуло каноэ. Голоса принадлежали темнокожим мужчинам с разрисованными лицами, которые проплыли на лодке мимо нее. Девочка как зачарованная наблюдала за их движениями. Сильные взмахи весел, одновременное опускание их в воду. Они двигались настолько быстро, что вскоре снова отдалились от берега, а их голоса постепенно стихли.

Малышка радостно рассмеялась и позвала их.

Один из темнокожих мужчин еще раз обернулся, что-то крикнул ей в ответ и жестом поманил за собой. Девочка, не колеблясь, пошла вперед. Ее тапочки мгновенно наполнились ледяной водой, но она не обратила на это внимания. Малышке было всего четыре года, но она знала, что нельзя идти куда-то с чужими дядями. Мама постоянно напоминала ей об этом, однако она не могла поступить иначе, потому что ноги, казалось, двигались сами по себе. Дитя зашло в спокойные воды озера уже по колено, когда вдруг накатила волна и едва не опрокинула ребенка. Сильный порыв ветра растрепал волосы, запутался в белой ночной сорочке и заставил пошатнуться. Девочка с трудом удержалась на ногах. А когда оправилась от испуга и снова посмотрела на озеро, лодки уже и след простыл.

— Мама! — всхлипнула малышка. — Мама! — В этот миг ее резко вытащили из холодной воды. — Мама! — закричала девочка, но, обернувшись, увидела перед собой лицо чернокожей женщины.

— Ва вайруа, — прошептала незнакомка, указывая на место, откуда так внезапно исчезло каноэ. А затем снова повернулась к ребенку и сказала: — Пойдем, нам нужно спешить. — И потащила девочку за собой.

Едва под ногами у них снова оказалась твердая земля, как женщина побежала.

— Скорее! — кричала она на бегу. При этом она крепко сжимала запястье ребенка. — Туда!

Девочка перестала плакать. Она скорее чувствовала, чем осознавала, что должна молча слушаться женщину. Та тащила ее по склону, спотыкалась, падала и вставала снова. Ветки хлестали по лицу, от ударов оно горело огнем. Девочка хотела остановиться, попросить незнакомку подуть на ранки, но та грубо подтолкнула ее в спину.

— Торопись! — кричала она срывающимся голосом. — Скорее!

И тут земля задрожала у них под ногами.

— Месть Руа Моко! — словно обезумев, закричала женщина, безжалостно толкая ребенка вперед. И только когда они забрались наверх, на лысую вершину горы, незнакомка остановилась, тяжело дыша, и обернулась. На лице темнокожей женщины отчетливо читался страх, но девочка зачарованно наблюдала за представшим перед их глазами спектаклем на берегу озера. Страха как не бывало.

— Там! Там солнце! — взвизгнула малышка и от радости захлопала в ладоши.

Но это было не солнце. Гора плевалась огнем и камнями, с оглушительным грохотом падавшими в озеро.

— Беги! — из последних сил закричала незнакомка. — Ну же! Беги! — снова приказала она, прежде чем раздался ужасающий грохот и голос ее затих.

В этот жаркий летний день запах серы был особенно насыщенным. Словно густое облако, он окутывал городок, проникая во все поры жителей.

Впрочем, если бы сестра не обратила на это ее внимание, Аннабель Паркер ни за что не заметила бы запаха, поскольку он стал для нее настолько привычным, что она уже не представляла себе свою жизнь без него. Он был такой же неотъемлемой частью местности, как и поблескивающие зеленовато-желтые воды озера, рядом с которым был расположен их небольшой отель, и вонючие облака пара, то и дело поднимавшиеся над цветочными грядками справа и слева от главного входа. Да и к постоянному бульканью в яме с коричневой грязью в саду, и к маленькому прудику с мутной водой, в которую совершенно не хочется заходить, хотя, искупавшись, чувствуешь себя освежившимся и обновленным, — ко всему этому она уже привыкла. Просто она жила на том участке земли, в недрах которого бушевало «адское пламя», как когда-то заявил во время богослужения преподобный — старый отец Алистер.

— Мы просто танцуем на вулкане, — с улыбкой говорила Аннабель, когда постояльцы отеля заговаривали с ней о вулканической активности внутри и вокруг Роторуа.

Оливия стояла в фойе отеля и с отвращением в голосе ныла:

— Как тухлые яйца — тьфу! Страшно даже подумать о том, чтобы провести здесь остаток своей юности, — сразу начинает болеть голова. Милочка, пожалуйста, забери у меня чемодан! Мне дурно. — В ее голосе, как всегда, звучал упрек.

Аннабель не удержалась и тяжело вздохнула. Она не ожидала, что сестра приедет так рано. Поспешно вытерла пальцы о передник, но это не помогло. Она только что потрошила на кухне собственноручно пойманную форель, и все провонялось рыбой. А времени на то, чтобы помыться и переодеться, уже не было. Конечно, Гордон в любую минуту готов был взять разделывание рыбы на себя, но Аннабель очень любила рано утром сплавать на лодке к уединенному пляжику и предаться там своей страсти — нахлысту^[1]. А потом самостоятельно приготовить свою добычу — роскошную форель.

Аннабель притворно улыбнулась, хотя это далось ей непросто. Слишком сильно тяготили ее события предыдущих дней. Сначала трагическое происшествие с матерью, а прошлой ночью вновь один из этих ужасных кошмаров. Она проснулась от собственного крика и заснуть уже не смогла. Ночной отдых перестал существовать, и это продолжалось уже не первую неделю.

Аннабель стряхнула с себя воспоминания о кошмарах, протянула Оливии руку и с подчеркнутой вежливостью произнесла:

— Надеюсь, путешествие прошло хорошо, дорогая?

С тех пор как сестры повзрослели, они перестали обниматься при встрече, но даже это прикосновение показалось младшей слишком фамильярным.

Оливия наморщила свой хорошенький носик, поспешно отдернула руку и вызывающе заявила:

— Эта поездка в Роторуа была сущим кошмаром. Поезд шел почти девять часов. — А затем оглядела старшую сестру с головы до ног.

Аннабель зарделась от стыда. «Такое старое платье мышиного серого цвета Оливия, наверное, не надела бы даже для уборки», — пронеслось у нее в голове, а затем женщина осознала, что ее сестра никогда не опустилась бы до того, чтобы помогать по дому. В конце концов, для этого у леди Гамильтон есть слуги.

Но холодное приветствие было тут же забыто, стоило сыну Оливии, Дункану, обнять тетю и весело закружиться с ней по комнате.

— Дай-ка я посмотрю на тебя, мальчик мой! — радостно воскликнула Аннабель, снова ощутив под ногами пол.

Как же он хорош, как возмужал! Аннабель не могла отвести взгляд. Во время своего прошлого приезда, два года назад, Дункан был неуклюжим долговязым юношей, а теперь он превратился в настоящего мужчину: высокий, стройный, но не худой; черные как смоль волосы; здорового цвета угловатое лицо, на котором выделяются красивой формы губы, но не женственные, а наоборот, подчеркивающие его мужественность. «Он весь в Оливию, — заметила про себя Аннабель, — только вот нос… нос не ее». Нос Дункана гармонично вписывался в его удивительное лицо. Казалось, будто природа пыталась создать истинно привлекательное существо мужского пола и при этом не поскупилась. «Теперь, когда он так возмужал, в нем осталось совсем мало от Алана», — подумала Аннабель. И, несмотря на это, если верить письмам Дункана, он по-прежнему был горячо любимым наследником своего отца.

Аннабель была в таком восторге, что то и дело принималась хихикать:

— Дамы будут в восхищении!

Но потом она снова посерьезнела. Интересно, почему не приехала Хелен?

— Где мама? — резко прервала размышления сестры Оливия, указывая при этом на еще одного незнакомца, только что вошедшего в холл. — Это мистер Харпер, наш сопровождающий! — торопливо пояснила она.

Высокий мужчина с копной рыжеватых волос вежливо поприветствовал Аннабель.

— Я — адвокат семьи Гамильтон! — сказал он, с нажимом произнося каждое слово, словно пытался предотвратить домыслы по поводу их отношений с Оливией.

Однако насмешливо искривившиеся губы Дункана заставили Аннабель предположить, что этот господин, судя по всему, принадлежит к числу множества поклонников его матери, которые считали себя счастливчиками, если им было позволено находиться рядом с объектом своего обожания. «Странно, — подумала Аннабель, — мне кажется, что я его уже где-то видела. Но где? Если бы он останавливался в отеле, я бы его запомнила».

В этот миг подбежала Джейн, правая рука Аннабель, быстро наклонилась, чтобы поднять чемодан Оливии, но Дункан опередил ее.

— Прошу, позвольте мне это сделать.

Джейн с благодарностью улыбнулась юноше и, закряхтев, выпрямилась. Бросив взгляд на ее круглый живот, Аннабель с болью осознала, что скоро ей придется отказаться от помощи молодой женщины, которая вот-вот родит. После рождения малыша Джейн будет заниматься только собственным домашним хозяйством. «Жаль, — с грустью подумала Аннабель, — я к ней так привыкла. И, кроме того, у меня совершенно нет времени обучать новенькую».

Несмотря на то что ее старая повариха Руиа уже привела ей одну из своих соплеменниц, которая должна была заменить Джейн, Аннабель подумывала о том, чтобы подыскать белую девушку из местных. Теперь, когда ей пришлось заниматься опекой «несносной леди из страны Матрасии», как временами, еще до несчастного случая, в шутку называл свою тещу Гордон, Аннабель понимала, что это важно, ибо прекрасно знала, насколько скептически относится к маори ее мать.

— Пожалуйста, покажи мистеру Харперу комнату номер девять, — попросила она Джейн.

— Девять? — вмешалась Оливия. — Это комната с видом на озеро?

— К сожалению, нет, все остальные заняты. У нас полно постояльцев. — Аннабель изо всех сил старалась не смотреть на сестру, прекрасно представляя кислую мину, которая сейчас появится на лице Оливии. Сестра поступала так с самого детства, когда не удавалось настоять на своем.

Но была и другая причина того, почему она избегала смотреть на Оливию. Ей не понравился спутник сестры. Адвокат! Неужели Оливия полагает, что визит к больной матери превратится в прощание на смертном одре? Неужели она привезла с собой адвоката, опасаясь разногласий по поводу наследства?

Но неприятные размышления Аннабель были прерваны, когда с улицы в холл вошел ее муж Гордон, потный, в рубашке с закатанными рукавами, и радостно поприветствовал гостей.

— А где же Алан? — невинно поинтересовался Гордон. Он обнял Дункана, и его широкое добродушное лицо осветилось улыбкой. Выпустив племянника из объятий, он заметил, что тот не ответил ему. — С ним ведь все в порядке? — В его голосе сквозила искренняя тревога.

Аннабель тут же испугалась, что в вопросе зятя сестра может усмотреть злобное намерение, и оказалась права.

Оливия сжала губы и, почти не размыкая их, прошипела:

— Дела!

Гордон кивнул, словно этого объяснения было достаточно, но вопросительно посмотрел на Аннабель. Та взглядом попросила его оставить сестру в покое.

Теперь наконец и спутник Оливии додумался поздороваться с хозяином дома.

— Харпер, адвокат Гамильтонов!

Гордон недоуменно обвел взглядом присутствующих, а затем вперил в Оливию пристальный взгляд.

— Ты ведь не думаешь, что мы станем ссориться из-за наследства матери? Пожилая леди крепка и еще всех нас переживет, — без обиняков заявил он.

— Чушь! — прошипела Оливия. — Мистер Харпер просто давний знакомый, ты должна помнить его, дорогая Аннабель. Он был так добр, что согласился сопровождать нас во время путешествия, поскольку с нами ехало множество ужасных людей и ко мне постоянно приставали какие-то мужланы. Я, конечно, не знаю, что всем этим людям нужно в Роторуа, да и мне, признаться, все равно. Лично я в любом случае не стала бы добровольно ехать сюда, чтобы бродить по вонючей грязи и купаться в горячей воде. И теперь мне хотелось бы знать, что произошло. Ты телеграфировала… — Оливия умолкла, извлекла из сумки сложенный вчетверо листок: — …Мама упала. С тех пор прикована к постели. Выглядит плохо. Пожалуйста, приезжай немедленно! Так что произошло? В конце концов, я хочу знать, в каком она состоянии, прежде чем пойду к ней. Она вообще в сознании?