— Нет, ты же знаешь, что это слишком далеко. Кроме того, там страшно.

— Я знаю, что ты боишься мертвых детей, но это неправда. Дети-маори в школе тоже пытались запугать меня, но я не поверила ни единому их слову. Пожалуйста, давай поедем на остров…

И она упрашивала до тех пор, пока Аннабель не уступила.

— Хорошо, только ни в коем случае не будем высаживаться. Поняла?

Абигайль кивнула, и Аннабель сильными движениями стала грести прочь от берега. Мысленно она снова вернулась к той неприятной ситуации на празднике. О чем ее мать вообще думала, пытаясь сосватать ее за незнакомца? Хотя, если по справедливости, то это его мать довела все до абсурда. Аннабель ничего не могла с этим поделать. Она от всей души радовалась, что Оливия отшила этого парня. Только неприятно будет выслушивать нравоучения, которые достанутся ей от Марианны. Она уже догадывалась, что та скажет: Девушки так не разговаривают! Если и впредь будешь вести себя подобным образом, то никогда не найдешь себе мужа!

«Ну и ладно! — упрямо подумала Аннабель. — Значит, останусь старой девой, как тетушка доктора, старая мисс Фуллер».

— Ты только посмотри! — восхищенно воскликнула Абигайль, указывая на птицу, парившую над их головами. — Чайка с красным клювом!

Но Аннабель смотрела прямо перед собой. Теперь перед ними раскинулся зеленый холмистый остров Мокоиа. Чем ближе они подходили к берегу, тем сильнее было неприятное ощущение, которое испытывала девушка. «Может быть, маори из племени те-арава действительно с помощью этих страшных историй просто хотят заставить нас, белых, не ходить на этот остров, потому что он священен для них», — думала она, пытаясь успокоить себя. Несмотря на это, Аннабель не осмелилась привязать лодку, выйти из нее и войти в лесные заросли.

— Еще ближе! — попросила Абигайль, когда до острова было уже рукой подать.

Аннабель подплыла настолько близко, что оставалось лишь встать и спрыгнуть на песок, — если, конечно, хочется. И не успела она оглянуться, как Абигайль именно это и сделала, но приземлилась не на спасительный берег, а с громким плеском ушла прямо в воду.

— Вставай! Попытайся коснуться ногами дна! — велела младшей сестре Аннабель.

Но та крикнула:

— Не получается, слишком глубоко! — И принялась барахтаться.

Аннабель лихорадочно размышляла. Что же делать? Судя по всему, у берега здесь глубже, чем она думала. Прыгать? Но ведь она не умеет плавать.

— Я тону. Помоги! — изо всех сил закричала Абигайль, колотя руками по воде.

Аннабель в панике бросила малышке веревку, которой обычно привязывали лодку, но Абигайль ее не заметила. Она изо всех сил пыталась удержаться на воде и кричала, словно ее резали.

«Так она долго не выдержит», — пронеслось в голове у Аннабель, когда внезапно в поле зрения показалась лодка. Управлявший ею мужчина сердито закричал:

— Вы мне всю рыбу распугаете! — Но, увидев, что произошло, не колеблясь, прыгнул в воду и поплыл к сестре Аннабель.

Девушка дрожала всем телом, в то время как мужчина схватил Абигайль и поднял над бортом лодки. Девочка отплевывалась и продолжала вопить.

— Хватай! — крикнул мужчина, обращаясь к Аннабель. — Хватай же наконец! — Словно обезумев, девушка потянула девочку за платье, пока не перетащила промокшую насквозь сестру в лодку.

Мужчина уже плыл к своей лодке, а потом, кряхтя, попытался залезть в нее. Одну ногу он уже перебросил за борт, а вторая еще болталась над водой. Это выглядело настолько смешно, что Аннабель громко рассмеялась. В этом смехе смешались облегчение от того, что с Абигайль все в порядке, и веселье, вызванное тем, что мужчина так смешно трепыхается. В конце концов спаситель, ругаясь, плюхнулся в лодку, поднялся и обернулся. Аннабель уже испугалась, что он станет ругаться, — кому же понравится, когда в благодарность за помощь над ним смеются?

Однако когда их взгляды встретились, его лицо заметно прояснилось и он неожиданно рассмеялся в ответ. Даже Аби, встряхнувшись, словно мокрая кошка, тоже стала смеяться. Несколько ударов веслом — и незнакомец оказался рядом с лодкой девушек.

— Что вы за легкомысленные женщины? — с наигранной строгостью в голосе поинтересовался он. При этом глаза его смеялись.

— Я — Аннабель, а это моя младшая сестра Абигайль, — вежливо ответила Аннабель, не в силах отвести от него взгляд. У мужчины были редкие светлые волосы, приветливое лицо, и вблизи он казался намного моложе. Судя по всему, он был лишь немногим старше самой Аннабель.

— Ну, тогда будьте осторожнее, когда погребете назад, и даже не думайте еще раз распугать мою форель! — Он подмигнул ей и стал разворачивать лодку.

Аннабель почувствовала в некотором роде сожаление. Она была бы не против поболтать с ним еще.

— Ой-ой! — услышала она вскрик сестры, которая взволнованно глядела на петлю, в которую только что было продето правое весло. — Весло пропало!

Вместо того чтобы продолжать грести прочь, молодой человек подплыл ближе. Он нахмурился.

— С одним веслом вам обратно не доплыть, особенно если вы такие неуклюжие, — проворчал он.

Сестры виновато закивали в ответ.

— Ладно, отвезу вас на берег. — С этими словами он ухватился за лежавшую в их лодке веревку, привязал ее к своей лодке и скомандовал: — Сидеть и не раскачиваться! — И, бросив на обеих девушек еще один строгий взгляд, парень взялся за дело.

Аннабель надеялась, что он наконец-то обратит на нее внимание по-настоящему, но когда их взгляды встретились, он быстро отвел глаза. Ей показалось или он действительно покраснел? Так же, как и она, поскольку внезапно к лицу прилила волна жара, по ощущениям совсем не такая, как от солнечных лучей, отражавшихся в озере.

— Отвезите нас, пожалуйста, к отелю «Гора Таравера», — вежливо попросила Аннабель.

Молодой человек вопросительно уставился на нее.

— Я нездешний, но думаю, что нужно отвезти вас в Охинемуту, верно?

— Верно! Мы живем у самого озера, — подтвердила его догадку Аннабель и скользнула взглядом по его спине.

При каждом взмахе весел под липнувшей к телу рубашкой у него ходили мускулы. Молодой человек был сильным и не очень стройным. Именно это и притягивало ее самым магическим образом. Зачем ей худой мужчина, если сама она далеко не эльфийка? И девушка радостно улыбнулась про себя.

Абигайль весело щебетала, рассказывая истории из школьной жизни, смеясь над учителем О’Доннелом, но Аннабель ее не слушала. Вместо этого она лихорадочно размышляла над тем, стоит ли ей пригласить их спасителя на праздник. И, в первую очередь, каким образом это преподнести матери, которая наверняка страшно злится на нее.


— Это моя скамейка! — набросилась Оливия на юношу-маори, который хотел сесть рядом с ней, не спросив разрешения.

Она убежала в самый дальний уголок сада, чтобы никто из этих кошмарных мужчин не досаждал ей глупыми комплиментами. Не то чтобы ей претило строить глазки молодым людям, но те, кого сегодня пригласила мать, были предназначены для Аннабель. Кроме того, ей все равно никто из них не понравился.

Темнокожий молодой человек, несмотря на ее резкость, все равно рухнул на скамью. Казалось, он совершенно не обращал внимания на Оливию и ее возмущение.

— Все эти пакеха думают, что чем-то лучше нас, но они еще удивятся!

— Ты что, оглох? Это моя скамейка! — с нажимом повторила Оливия.

Но вместо того чтобы встать, парень повернулся к ней и, нимало не смущаясь, окинул ее взглядом с головы до ног.

— А ты кто такая? — наконец поинтересовался он.

— Тебе какое дело? — возмутилась девушка.

— Чтобы понять, имеешь ли ты право запрещать мне сидеть на этой скамейке, я должен знать, принадлежит ли она тебе. Потому что ты можешь запретить мне пользоваться чем-то только в том случае, если оно является твоей собственностью. Но ведь пакеха всегда великодушно раздают то, что им принадлежит!

— О чем ты говоришь? Кто ты вообще такой? Я тебя не знаю!

— Ты не ответила на мой вопрос. Эта скамейка принадлежит тебе?

— Да, мне принадлежит все, что ты здесь видишь, — надменно заявила Оливия. — Цветы, скамейка и даже та грязная лужа.

Словно в подтверждение ее слов, послышалось громкое бульканье, и серо-коричневая жижа немного приподнялась. Оливия вызывающе уставилась на юношу.

Он выдержал ее взгляд. Его улыбка была насмешливой, но чем дольше он смотрел на нее, тем меньше насмешливости оставалось в его взгляде. Ухмылка юноши сменилась милой улыбкой.

Внезапно Оливия почувствовала, что ничего не может возразить ему, потому что сердце ее вдруг забилось быстрее.

У него было выразительное лицо, густые черные волосы, очень светлая кожа и гораздо более узкий нос в сравнении с другими маори, которых знала Оливия. И улыбка его так сияла, словно в ней притаилось маленькое солнышко. Девушка надеялась, что все эти мысли не отразились на ее лице.

— Почему я тебя не знаю? — спросила она, стараясь, чтобы голос ее не звучал так очарованно, как она себя чувствовала.

— Потому что я из Тауранга. После смерти отца мы с матерью вернулись в живущее в этих окрестностях племя арава из Те-Вайроа из иви нгатитеранги. Но я не хочу принадлежать к их племени! Они делают одно дело с белыми — в отличие от нас! У нас гордое племя. Мой отец был храбрым воином. Он сражался против проклятых англичан во время битвы при Гейт Па. И теперь он у предков, а моя мать тяжело заболела. Чтобы немного отвлечь меня, Руиа предложила поработать в доме одной высокомерной пакеха.

— И кто же эта высокомерная пакеха? — поинтересовалась Оливия. Как это ужасно — потерять отца, да еще и остаться с тяжелобольной матерью! Оливии даже подумать о таком было страшно.

— Эта миссис Брэдли!

— Она тебе не нравится?

— Нет, не очень. Я не люблю белых.

— Вообще? — насторожилась Оливия.

— Я Анару, — вдруг мягко произнес он и подвинулся ближе к ней.

Это немного смутило девушку.

— Анару, ты действительно не любишь пакеха?

— Нет, но я могу передумать, — негромко произнес он и нежно коснулся носом ее носа. А потом без предупреждения прижал свои губы к ее губам.

Оливия испугалась и хотела ударить его по щеке, как обычно поступала с бесстыдными юношами. Но тут он требовательно обнял ее, и девушка вдруг поняла, что не в силах сопротивляться этому напору. Она просто не мешала ему. Более того, она почувствовала, что у нее закружилась голова, — но это было приятно. Не так, как если бы она собиралась упасть в обморок. По телу побежали мурашки. Почувствовав у себя во рту кончик его языка, она негромко вздохнула. Ей хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось, но он уже прошептал:

— Скажи мне, как тебя зовут.

— Оливия, — вздохнула она, подставляя губы для нового поцелуя, который оказался более глубоким, чем первый.

Молодые люди осмелились немного поиграть языками, но юноша снова первым отнял свои губы от ее губ, оборвав этот чудесный сон.

— Вообще-то, я не люблю пакеха, но ты мне нравишься. Однажды я на тебе женюсь, — тихо вздохнув, заявил он и опять нашел ее губы.

Оливия не сопротивлялась. Но тут раздался резкий голос:

— Ах ты, бесстыжий мальчишка!

И оба испуганно отпрянули друг от друга.

Над ними, словно богиня мести, стояла Марианна. Она замахнулась и ударила дочь по щеке. А потом заорала на Анару, ударив и его тоже:

— Убирайся отсюда, бесстыжий соблазнитель!

Молодые люди, словно окаменев, сидели на скамейке. Неожиданно подошла Руиа. Она, казалось, дрожала всем телом.

— Анару, пойдем, пожалуйста! — попросила она, но юноша даже и не сдвинулся с места.

Он твердо и уверенно произнес:

— Оливия, помни о том, что я пообещал тебе, и однажды мы…

— Не смей прикасаться к моей дочери! — заорала Марианна, будучи вне себя от гнева, и попыталась оттащить юношу от дочери за волосы.

— Я обещаю вам, мисси, это больше не повторится, — громко всхлипнула Руиа, но возмущение Марианны не знало границ.

Она терпела лишения последних лет, отказывала себе в столь многом, чтобы ее дочь могла составить хорошую партию, не для того, чтобы та позволила соблазнить себя немытому мальчишке-маори.

— Вон из моего дома! — словно обезумев, вопила Марианна. — Оба! И не смейте попадаться мне на глаза!

Руиа недоуменно уставилась на Марианну.

— Но, мисси, я…

— Ты тоже! Это ты привела его в мой дом. Вон, оба!

Услышав последние слова хозяйки, Руиа опасно пошатнулась, но Анару вскочил со скамейки и подхватил ее. В его глазах сверкнула ненависть, когда он посмотрел на Марианну. Не сказав ни слова и не удостоив Оливию больше ни единым взглядом, юноша просто бросился прочь, поддерживая свою тетку.