Предстоящее собрание отвлекло ее от мыслей о полученном письме, заглушило ожиданием новой встречи с лордом Элтби. Право же, она не надеялась увидеть его нынче вечером, и не успела подготовить себя к этому. Оставалось утешаться тем, что в гостиной собралось достаточное количество людей, и ей не составит большого труда избежать настойчивого взгляда лорда Элтби. Как поспешно она дала себе обещание не бояться этого человека, как просто это было в его отсутствие, и каким холодом веяло из-за закрытых дверей. Ей не приходилось встречать человека с такой силой воли, и дело было даже не в богатстве или наследном титуле, все было значительно глубже. Будь он ремесленником или портным, хотя такое было трудно представить, он скорее бы выбрал путь грабежа и обмана, но и тогда остался бы все тем же циничным человеком, который не идет на уступки и не внемлет просьбам других; он все решает самостоятельно, единолично, полагаясь на исключительную правоту своих убеждений. Все это наделяет его такой силой, таким неоспоримым преимуществом, после которого уже не остается места слабости и страху. Лорд Элтби был лидером, прирожденным и лучшим представителем своего рода.

В гостиной говорили полушепотом. На лицах людей читалось некоторое волнение, и каждый из них сосредоточенно ожидал прихода лорда Элтби. Все собравшиеся, в сущности, были людьми исполнительными, неприхотливыми к себе, но внимательными к своей работе. Она видела, как усердно трудятся на кухне и в доме, как сознательно каждый выполняет свои обязанности, только бы соответствовать всем требованиям хозяина дома.

Прислуга терпеливо ожидала уже около десяти минут или того больше, когда двери в гостиную отворились, и на пороге показался лорд Элтби. Он был не один — с ним был худощавый мужчина неопределенного возраста. Миссис Глендовер успела шепнуть ей на ухо, что это не кто иной, как управляющий поместья лорда Элтби мистер Делпорт. Похоже, перед этим они имели весьма серьезный разговор. Лицо мужчины казалось уставшим и обеспокоенным — все указывало на то, что эта встреча закончилась весьма неблагоприятно для него. Мистер Делпорт прошел в дальний конец комнаты и опустился на стул. Он остался на расстоянии и тогда, когда лорд Элтби начал говорить. Хозяин дома был одет в черный костюм, от чего его образ казался еще более устрашающим.

Она стояла за спиной миссис Глендовер, но едва услышав первые слова, сказанные хозяином дома, незаметно отступила в сторону так, чтобы видеть лицо говорившего. От идеальной тишины, которая восцарила в комнате, ему не приходилось повышать голос. Лорд Элтби говорил с присущим ему натиском, со всей своей уверенностью, останавливаясь и делая намеренные паузы, обращая внимание на то или иное свое высказывание. Он не смотрел на собравшуюся публику, и лишь похлопывал невесть откуда взявшейся перчаткой по свободной руке; его взгляд цеплял свечи люстры, переходя от одной пары к другой.


Глава 13

— Я еще раз обращаю ваше внимание на то, — лорд Элтби намеренно понизил голос, — какое значение имеет для всех нас приезд семейства Увелтонов, с которым в будущем воссоединится мой род, и какое особое отношение к работе в связи с этим я жду от каждого из вас. Я думаю, нет нужды говорить о том, что ваше учтивое поведение и гостеприимство будут залогом успеха нашего совместного предприятия. Миссис Глендовер уже проинструктирована в этом вопросе, все дальнейшие указания будут исходить от нее, и помните — каждый из вас может принести пользу общему делу, тот же, у кого другие намерения – милости прошу, – он указал рукою на дверь. – Есть возражения?

Вопрос был скорее риторическим, и никто не решился обратиться к хозяину, все лишь утвердительно кивали головой и мысленно ожидали конца этого выступления. Лорд Элтби закончил свою речь и откланялся, сделав это, как и принято с прислугой своего дома, надменно и с должным высокомерием. Мистер Делпорт покинул комнату первым. Он вышел молча, не попрощавшись, и оставив после себя неприятный осадок. Каждый из присутствующих направился восвояси, и комната быстро опустела. Миссис Глендовер в окружении своих подопечных выдвинулась на кухню, место, наиболее подходящее для вечерней беседы. До ужина оставалось не более часа, и поэтому миссис Глендовер торопилась, задавая тон всем остальным. Как выяснилось из разговора с ней, на завтра было запланировано торжественное убранство дома по случаю зимних праздников, и хотя лорд Элтби не был сторонником рождественских ритуалов, будущий приезд важных гостей нарушил его привычный уклад жизни.

Миссис Ларсон оставила девушек и вернулась к своему хозяйству – дымящимся блюдам и сочным пирогам. Поводом к приготовлению столь пикантного и изощренного ужина послужило возвращение лорда Элтби домой. К бараньим ножкам и печеному картофелю с лимоном и шалфеем присоединится пирог с курицей и грибами, жареная брюссельская капуста с кунжутом и салат из бекона с тертым сыром. Изюминкой стола станет сметанный соус миссис Ларсон, заправленный чесноком и пастернаком. На десерт были испечены сдобные булочки и кекс. Всем этим, не считая пряного вина и эля, будет сервирован стол в столовой.

После беглого осмотра содержимого блюд, она включилась во всеобщий рабочий процесс на кухне, а когда принялась протирать столовое серебро и посуду, услышала за спиной голос миссис Глендовер.

— Дорогая, я думаю, сегодня вечером вы сможете помочь Эмме во время ужина лорда Элтби и мистера Скотта.

Удивленная таким поворотом событий, она застыла с полотенцем в руках.

– Не стоит так бояться, милорд предпочитает говядину и свинину нежным девичьим ножкам.

Она пропустила шутку миссис Глендовер, продолжая стоять на прежнем месте. Такого рода высказывание можно было смело охарактеризовать как откровенное и даже грубое, но женщина имела определенную склонность к свободной манере общения.

— Ну же, стол уже накрыт, вам остается проследить за сменой блюд и содержимым бокалов. А так как лорд Элтби привык разделывать и накладывать пищу самостоятельно, да и мистер Скотт в силу своего происхождения избавлен от излишних манер, вам не придется себя особо утруждать. Вся трапеза не займет больше часа.

Миссис Глендовер умела убеждать.

– Лидия, вам стоит попрактиковаться, скоро в доме будет много новых людей, а гости лорда Элтби — закоренелые аристократы, и, как он верно заметил, требуют особого к себе внимания, – женщина глубоко вздохнула и продолжила, – а ведь кроме вас с Эммой у меня больше нет таких старательных и исключительно милых созданий.

Слова в свой адрес удивили ее еще больше. «Милое создание» совсем не вязалось с ней. Сама она относила себя к совершенно другому типу людей. Будучи чрезмерно волнительной, склонной к частой смене настроений, она стремилась быть незаметной, и тем самым избегала любой оценки со стороны.

Мгновение спустя ее покинула и эта мысль, воображение уже рисовало новые картины праздничного веселья в доме и образы гостей лорда Элтби. Безусловно, они нарушат обыденный ритм жизни дома, и это напрямую отразится на всех жителях и на ней самой.

В столовой было светлее обычного. Миссис Глендовер была права — стол сиял изобилием блюд и приборов. Лорда Элтби и его друга уже пригласили.

Она поспешила занять место возле Эммы и того паренька, которому изрядно досталось от миссис Глендовер днем. К ужину хозяина он был одет празднично, расчесан по пробору, и только красный нос выдавал в нем недавний воспитательный урок домоправительницы лорда Элтби. Комната весьма преобразилась, нынче было в ней что-то неуловимое, новое, что отличало ее от ежедневных утренних визитов. Оттого, что хрусталь бокалов отражал все то множество ярких бликов от канделябров и огня камина, комната вдруг наполнилась ослепительным блеском. Позволить себе ужинать в такой игре цвета и тени было немыслимо. Ей даже чудилось некое волшебное начало, и свойственная ее натуре манера преувеличивать представляла живущие только в ее сознании сюжеты. Она поймала себя на том, что, будь она хозяйкой этого дома, непременно бы переставила стол дальше от огня, а красный цвет гобеленов столовой потрудилась заменить другим, более "съедобным". Она невольно улыбнулась от того, как непростительно далеко позволила зайти своим безумным фантазиям.

Ее глаза продолжали улыбаться до тех пор, пока не встретились с острым взглядом хозяина дома. Ей стало холодно, и даже тепло от камина не могло растопить надвигавшейся глыбы льда. Она не сразу заметила вошедшего в столовую мистера Скотта. Лорд Элтби слишком выделялся на общем фоне столовой, чтобы увидеть кого-то другого. В эту минуту ее смятение боролось с рассудком, а эти два заглавных героя в ее судьбе часто менялись ролями, отдавая первенство поочередно друг другу.

— Добрый вечер, – мистер Скотт обратился к прислуге и проследовал к своему месту.

Лорд Элтби, не утруждая себя ненужными любезностями, уже располагался за столом. Она осталась неподвижна, а Эмма направилась к мужчинам и разлила вино. Мальчику было трудно сохранять спокойствие — он то и дело брался розовыми пальчиками за тележку, на которой стояли блюда со сдобными пирогами, крутил головой, и даже раз-другой дернул подол ее платья. Вернулась Эмма и, приободрив ее улыбкой, пригрозила ребенку пальцем.

Она пыталась сосредоточиться на происходящем, но напрасно. Ее застали врасплох; лорд Элтби уже не впервые встречал ее в состоянии полной невесомости, на этот раз – парящую среди красных цветов на стенах столовой. Не будь потолка, она могла бы взмыть выше, к мокрым верхушкам яблонь и груш… Такие полеты фантазии были опасны – ей было страшно представить то выражение своего лица, которое удосужилось увидеть лорду Элтби.

Было трудно разобрать, о чем беседовали мужчины. Она видела лицо мистера Скотта, который много говорил и ел с аппетитом. Лорд Элтби сидел спиной к ней, изредка позволяя себе отвлечься от собеседника и тарелки с едой, и смотрел в сторону. Теперь она могла наблюдать за хозяином, не опасаясь встретить его лишенный малейшего приветствия взгляд. Только сейчас она заметила, что в его черных волосах уже встречаются одинокие седые заложники прожитых дней. Он давно не был мальчиком, но сумел сохранить юношеский запал, усилив тот свойственными ему деспотичными чертами характера. Кремень — вот с чем можно было сравнить этого человека. Она не могла не признать решительности его нрава. Как сильно она отличалась от лорда Элтби… Она во всем была подчиненной, утратившей возможность управлять даже своей собственной жизнью. Однако и у лорда Элтби были свои тайны, способные пошатнуть его хладнокровие. К одной из них ей удалось приблизиться на довольно короткое расстояние. Мистер Скотт был в хорошем расположении духа — его глаза светились и расточали этот свет среди всех присутствующих в столовой. Это было также естественно, как и обычная угрюмость лорда Элтби. Она вдруг поняла, что ни разу не видела этого человека не то, что смеющимся, но хотя бы с тенью улыбки на лице, ни разу за все время ее работы в этом доме лорд Элтби не позволил себе подобной слабости. И этим он напомнил ей саму себя, с той только разницей, что ей хотелось жить всей полнотой жизни с ее поворотами и изгибами, впустить в свой одинокий и заброшенный мир вечернюю непогоду, позволить ветру и дождю смыть пыль с ее некогда загнанной в угол безысходности души. А он нарочно выстраивал преграду за преградой, чтобы отделить себя от всего светлого и радужного.

Эмма подала условный знак — в такой неискушенной компании мистера Скотта лорд Элтби мог ограничиться лишь одной сменой блюд, что было бы крайне нежелательно в столь притязательном обществе Лондона. Она помогла измучавшемуся за время ужина ребенку подкатить тележку к столу и принялась за свои обязанности. Она на удивление быстро справилась, избегая взглядом сидевших за столом мужчин, и соорудила на столе новый ароматный ансамбль. И пока Эмма собирала первые тарелки господ, она налила в новые бокалы вино. Они с Эммой без труда понимали друг друга. Достаточно было взгляда или знака рукой, чтобы определить, что делать дальше.

Она присоединилась к остальным после того, как сняла оставшуюся крышку с блюда, на котором оказался порционно нарезанный кекс. При виде столь изысканных яств она обнаружила, как сильно проголодалась. За завтраком перед походом в поселок она выпила чай с сандвичем, и с тех пор не сочла возможным подкрепиться. После ужина хозяина она непременно должна будет перекусить, иначе ее голодный желудок не простит такого отношения к себе.

Время тянулось. Казалось, весь мир, все живое и неживое сосредоточилось в этой комнате, в этих огненных стенах, в избытке излучавших тепло, в этом абсолютном сознании своего превосходства. Голоса мужчин звучали в унисон с потрескиванием поленьев в камине. Беззвучно и почти бездыханно она наблюдала за огнем, который разжигался в камине, затем опускался на каменный пол, подбирался к резным ножкам стола… Он поднимался все выше, тонул в серебре и фаянсовой посуде, и касался сильных рук. Ею овладевало чувство глубоко успокоения, и в этом состоянии было что-то неземное, что-то давно утраченное.