И. А. Л. Даймонд - В джазе только девушки

— Благодарю, — повторял он, прижимая руку к сердцу, — от всей души благодарю…

Наконец овация стихла, и «отец родной», вперив взор куда-то в дальний угол зала, несколько секунд молчал, а потом открыл рот и приступил к ежегодному отчету о проделанной работе.

— Ровно десять лет занимаю я пост руководителя этой ассоциации. — Коротышка обвел рукой сидящих в зале «любителей пения». Да уж, живучим и хитрым он оказался, как никто другой на его месте, думали, наверное, недоброжелатели, сидевшие в этом зале. — Вы оказали мне доверие и, надеюсь, вы в этом не раскаиваетесь… — Все, кто раскаивался, уже давно пребывали в лучшем из миров. — За истекший год мы заработали сто двадцать миллионов долларов, — продолжал Маленький Бонапарт. — Причем, как известно, наши доходы налогами не облагаются. — Кончив на этом «за здравие», Маленький Бонапарт перешел к части «за упокой». — Ну, конечно, — скорбным голосом произнес он, — были и у нас… потери. — Маленький Бонапарт печально опустил голову. Потом опять заговорил, глядя в упор на Коломбо. — Я прошу почтить минутой молчания память семи членов нашей славной ассоциации, ее чикагского филиала, которых сегодня нет в этом зале, так как они уже в лучшем мире…

Все встали. Маленький Бонапарт прикрыл глаза, а открыв, увидел, что Коломбо и его люди по-прежнему сидят, не желая вставать ради того, чтобы почтить память такого предателя, каким был Чарли Зубочистка. Маленький Бонапарт побагровел, глаза его засверкали от ярости.

— А ты, Коломбо? — угрожающе проговорил он. И вдруг заорал с мощью, столь неожиданной для его маленького тела: — Вста-а-ать!!!

Коломбо раздумывал ровно секунду, но все говорило за то, что упираться сейчас не следует, и он медленно поднялся из-за стола, а за ним и его «адвокаты».

Маленький Бонапарт удовлетворенно хмыкнул.

— Садитесь, — велел он и продолжил тронную речь. — Так вот, господа делегаты! В жизни каждого делового человека наступает день, когда он начинает задумываться об отдыхе… — В зале зароптали. И правильно сделали, ибо все знали, что Маленький Бонапарт видит все и ничего не забывает. — Спокойно, спокойно! — Коротышка поднял обе руки, успокаивая разволновавшихся «любителей пения». — Оглядываясь вокруг себя в поисках преемника, — с выражением вселенской озабоченности на физиономии продолжал Бонапарт, — я перебрал многие кандидатуры. — У всех присутствовавших похолодело в животе. Такой разбор мог означать только одно — пулю в лоб. Но следующие слова успокоили собравшихся. — И из многих кандидатур наиболее подходящей мне представляется кандидатура главы чикагского филиала. — И Маленький Бонапарт благожелательно посмотрел на Коломбо, а «любители пения» опустили глаза. — Правда, кое-кто со мной не согласен… — с озабоченным видом продолжил Маленький Бонапарт. — Говорят, что он слишком вспыльчив и самонадеян… Но я считаю, что на него вполне можно положиться… — Маленький Бонапарт удовлетворенно прикрыл глаза. — Конечно, он допустил оплошность, дав уйти свидетелям печального… — Маленький Бонапарт вновь вперил взор на Коломбо, — … инцидента в гараже…

Коломбо, который, похоже, единственный из всех сидящих в зале, еще не понял, к чему идет дело, счел нужным оправдаться.

— Они оба уже почти покойники! — с несвойственной ему горячностью заговорил он. — Я их чуть было не сцапал сегодня… — Тут Джерри опять было полез из-под стола, и Джо снова пришлось применить грубую силу.

— Чуть было? — насмешливо переспросил Бонапарт. — Другими словами… — Глаза его вновь засветились гневом. — Ты упустил их дважды? — Но вот лицо Маленького Бонапарта опять стало благостным. — Может быть, кое-кто скажет, что это большая оплошность… — Сам Маленький Бонапарт думал об этом еще хуже, но свои истинные чувства он не привык высказывать. — А вот я скажу, кто из нас не ошибался? Один Бог без греха! — И оратор воздел руки и очи к небу. Потом продолжил, вернувшись на грешную землю. — И в знак нашего уважения, Коломбо, поскольку мне сказали, что сегодня день твоего рождения, я велел испечь торт.

— Весьма благодарен, — ответил начавший чуять неладное Коломбо. — Но вы опоздали на два месяца… — И он вопросительно уставился на Маленького Бонапарта.

Того это известие, похоже, не смутило.

— Неужели опоздали? — удивился он. — Ну так мы его задним числом справим!

Тут «любители пения» дружно встали и приступили к своему «любимому» занятию — запели с чувством: «Наш друг веселый парень, Об этом знают все!»

В этот момент в столовую вкатили огромный торт, и, когда хор запел во второй раз припев: «Об этом знают все!» — вершина торта съехала в сторону, из глубин этого кондитерского шедевра поднялся парень с пулеметом и принялся методично уничтожать всех сидевших за столом рядом с Коломбо.

В зале началась паника. Погас свет, «любители пения» попадали на пол, отшвыривая стулья и стараясь спрятаться под столами. Лишь Маленький Бонапарт аккуратно заткнул уши ватными тампончиками, предусмотрительно вынутыми из нагрудного кармана, и теперь спокойно наблюдал за бойней. Он не любил стрельбы и шума, но если приходилось к ним прибегать, всегда обставлял действо красиво и с выдумкой.

Ну, кажется все. Чарли Зубочистка отмщен и может спать спокойно, да заодно и опасный соперник, слишком возомнивший о себе, Коломбо Белые Гетры, убран с дороги. В Чикаго можно теперь ставить своего человека. Аминь!

Едва раздались первые выстрелы и погас свет, Джо, как быстрее соображающий, ткнул Джерри локтем в бок и, пробормотав: «Пора удирать!» — вылез из-под стола и кинулся вон из зала.

И до сих пор Джерри не понимает, почему за ними погнались следом. Ведь сам Коломбо и его люди лежали изрешеченные пулями, а люди Маленького Бонапарта не могли знать в лицо незадачливых музыкантов. Но, видно, принцип «не оставляй свидетелей» столь незыблем, что «забота» о живом свидетеле автоматически переходит от убитого мафиози к его соратникам.

Так это или нет, доподлинно не известно, но только вслед рванувшим из зала приятелям понеслось:

— Это те самые свидетели Коломбо!

— Держи их! и за убегающими приятелями ринулась толпа «любителей итальянской музыки» с нескрываемым желанием уложить этих субчиков рядом с Коломбо, чтобы тот не переживал на том свете о допущенном проколе со свидетелями.

Несчастные музыканты метались по всему отелю, как зайцы, гонимые безжалостным охотником, и с каждой минутой надежд на спасение становилось все меньше.

Наконец им удалось, прижавшись к стене, пропустить преследователей мимо себя, и они, не мешкая, повернули к лестнице.

Запыхавшись, они влетели на четвертый этаж и кинулись к своему номеру, еще не зная толком зачем, но номер казался им сейчас самым безопасным местом.

Закрыв дверь на ключ, они несколько минут не могли двинуться с места и, сидя на кровати, лишь тяжело дышали.

Нужно срочно что-то делать… Джо обвел глазами комнату. Да, похоже, опять придется переодеваться в дамские тряпки.

И через полчаса, когда пыл погони уже несколько поугас, но люди Маленького Бонапарта по-прежнему впивались глазами во всякого, кто попадался им на глаза, из лифта в холл вышли две леди, одетые, несмотря на жару, в теплые демисезонные пальто с меховыми воротниками. Правда, дамы были без шляпок. Их деловому виду мог бы позавидовать сам Джон Пирпонт Морган, и странные дамочки, ни на кого не обращая внимания, двинулись к выходу.

Дежурившие у лифта «любители пения» лишь мельком глянули на странных дамочек, еще не зная об их проделках столько, сколько успел узнать Коломбо, и продолжили разговор. Джо, пряча нос в пальто с леопардовым воротником, навострил уши.

— Прямо из рук ушли! — сокрушался один из гангстеров — огромный детина дебильного вида.

— Не беспокойся! Наши ребята ведут наблюдение на шоссе, на вокзале и в аэропорту. — «Любитель пения» сплюнул мимо плевательницы. — Не уйдут, голубчики! — заверил он.

Даже под слоем белил и румян можно было видеть, как побледнел Джерри.

— Ты слышал, Джо? — прошептал он, глядя прямо перед собой. Джо молча шел рядом, держа его под руку.

— Но за яхтами наблюдения нет… — так же шепотом ответил он. И вдруг тоном, не допускающим возражения, приказал: — Немедленно звони Осгуду!

— Зачем? — удивился Джерри. — Что я ему скажу?

— Скажешь, что согласен под венец. — Джо уже начинал злиться на недогадливость приятеля.

— Под венец?! — закудахтал Джерри. — Под венец? А кто говорил: «Законы! Приличия!»?! — У Джерри в голове не укладывалось, как можно быть таким двуличным, но то, что он через мгновение услышал от Джо, заставило его подчиниться.

— Приличия — приличиями, — отчетливо прошептал Джо, — но существует еще женский морг!

И Джерри оставалось лишь быстро-быстро закивать головой в знак согласия и, достав из глубин кармана одинокую монетку, отправиться звонить Осгуду.

В ожидании Джерри Джо прогуливался по холлу. Дверь ресторана оказалась открытой, и Джо услышал, как оркестр Красотки Сью начал свои вечерние выступления. Интересно, что сделала бы с ними Красотка за пропущенный вечер, останься они с Джерри в оркестре, подумал Джо. Но почему-то мысль эта его нимало не взволновала. Он подошел ближе к двери и вдруг ясно услышал тоненький и донельзя печальный голосок Душечки. Забыв о конспирации, Джо шагнул в ресторан.

Публики в зале было пока немного — вечер только начинался. Душечка, одетая в черное вечернее платье, стояла на сцене и печальным голосом выводила слова блюза о разбитой любви и погибшей надежде.

«Я не нужна ему с моей любовью», — чуть не плача, пела Душечка, и публика, не зная, что совсем недавно девушку бросил миллионер, лишь млела и вздыхала, удивляясь глубине вхождения Душечки в образ покинутой девушки. Увы, но в этот образ Душечку ввели против ее желания…

Джо почувствовал нечто, похожее на неведомые ему прежде угрызения совести. И, когда Душечка дошла наконец до последних слов, что, дескать, жизнь кончена и жить нечем, Джо, забыв о парике, пальто и туфлях на высоких каблуках, вдруг вышел на сцену, подошел к Душечке, обнял ее и приник к ее прелестным губкам нежным поцелуем. Какая муха укусила Джо? Этого никто не знает…

— Джозефина? — выдохнула изумленная Душечка, когда Джо наконец отпустил ее.

Весь оркестр с нескрываемым интересом пялился на эту потрясающую сцену! Посетители в зале не знали, что и подумать — то ли так было задумано, то ли у дамочки крыша поехала… Скорее, второе, учитывая ее теплое пальтишко, надетое в теплую южную ночь.

Красотка Сью, затрудняясь сделать какие-либо выводы, прибегла к испытанному способу разрешения всех проблем.

— Винсток! — разнесся по залу ее вопль.

Джо по-прежнему держал Душечку в объятиях, глядя на нее с нежностью и состраданием.

— Ни один мужчина не стоит твоих слез, Душечка, — прошептал он и сорвал с головы парик.

— Джозефина? — прошептала удивленная Душечка, во все глаза глядя на недавнюю подругу.

— Эй, — послышались голоса в зале, — да ведь это не женщина!

— Что это такое?! Прекратите это безобразие! — требовали другие.

— Держите его! — закричали люди Маленького Бонапарта, прохлаждавшиеся в ресторане после трудного дня.

Масла в огонь подлил Джерри, безуспешно до этого рыскавший по холлу в поисках Джо и по страшному шуму в ресторане понявший, что он, должно быть, там. И точно! Джо, в пальто с леопардом и в туфлях на высоких каблуках, но без парика, стоял на сцене и обнимался с Душечкой, а вокруг творилось нечто невообразимое.

Джерри с порога замахал руками, но Джо, похоже, и сам понял, что пора стать благоразумным, и в два прыжка очутился рядом с Джерри.

— Заметано! — возбужденно зашептал Джерри. — Осгуд ждет нас у причала!

— Но ведь мы-то не у причала! — остудил его пыл здравомыслящий Джо и, повесив своей безумной выходкой им с Джерри на «хвост» людей Маленького Бонапарта, что было духу помчался к причалу.

В зале стоял шум, посетителей поубавилось. Красотка билась в истерике, и ее отхаживал Винсток, а девицы из оркестра не могли в себя прийти от изумления — а ведь им предстоит еще вспомнить вечеринку на седьмой верхней! И лишь Душечка по-прежнему стояла на сцене с опущенными руками и еле слышно шептала:

— Джозефина?.. — и вдруг лицо ее осветилось улыбкой, заплаканные глазки засияли, она спрыгнула со сцены и тоже помчалась к причалу.

Перепрыгивая через несколько ступенек, рискуя из-за высоких каблуков сломать себе все — от шеи до лодыжек, приятели что было духу мчались к причалу, где их должен был ждать спаситель Осгуд Филдинг-третий на своей «экспериментальной» моторке.