Дюран отмахнулся от полногрудой женщины с крыльями эльфа за спиной:

— Вот для этого вы и нужны.

— Чтобы убедить художника поехать в Лондон? Дюран, неужели это все? — Джеймс был уверен, что за этим кроется что-то еще.

— Вы не можете быть таким тупым, каким кажетесь, — раздраженно произнес Дюран, отражая попытки женщины-эльфа снова наполнит его стакан. — Вы должны будете сопровождать художника до Лондона, проследить, чтобы он написал портрет и чтобы канадец заплатил столько, сколько обещал. Если же не справитесь с этим, — Дюран повернулся к Джеймсу, — вы умрете.

— Справедливо, — честно ответил Джеймс. В конце концов, у них с Дюраном было больше общего, чем различий. Оба трудились в той сфере, где жизнь и смерть были разменной монетой. Хоть Джеймс и не имел представления, как ему ухитриться украсть деньги раньше, чем они попадут к «Монахам», и не заплатить головой, он не мог позволить себе, чтобы мысли об этом мешали ему спать.

— А теперь, — сказал Дюран, резко вставая, — вы найдете пастушку наверху. Третья дверь направо. В этом здании когда-то был монастырь, ирония судьбы, не правда ли?

Женщина с крыльями появилась снова, и на этот раз Дюран позволил ей приблизиться. Он поцеловал ей руку, потом перекинул ее через плечо и шлепнул по голой попке. — Не заставляйте пастушку ждать, или она рассердится, — предупредил он, прежде чем исчезнуть в глубине коридора.

Смерть, без сомнения, не заслуживает, чтобы о ней долго думать, рассуждал Джеймс. Когда был моложе, он думал, иначе, любовь одной женщины и ее счастье были для него важнее всего на свете. Но она прогнала его, заявив, что, он ничего не знает о настоящей любви. Со временем он согласился с этим.

Нет, смерть не заслуживала того, чтобы потерять сон. Пастушка — другое дело. И Джеймс вознамерился показать ей, как мало он в действительности похож на монаха.


Кларисса подняла глаза к небу и поблагодарила Создателя за предсказуемость поведения ее матери. Была Среда — значит, Изабелла вместе со своей подругой детства Мадлен Моро отправится в Музей Наполеона. Подруги сначала будут рассматривать найденные в Греции древности, потом перейдут к скульптурам, около них задержатся дольше, а потом пойдут подкрепиться в кафе.

Изабелла собиралась написать Мадлен записку, сообщить, что не придет, но Кларисса убедила ее не нарушать привычный распорядок дня.

Кларисса решила, что в ее распоряжении достаточно времени, и поспешила в мастерскую Бернара, ее миниатюрная служанка Софи с трудом поспевала за ней. Матери Кларисса пообещала весь день не выходить из дому. Изабелла пребывала в уверенности, что Бернар сам прекрасно справится со своей проблемой. Она чмокнула Клариссу сначала в одну щеку, потом в другую и похвалила за правильное решение.

Разумеется, как только мать отправилась по делам, Кларисса позвала Софи. Через час она вышла на улицу в светло-сиреневом платье, с волосами, уложенными просто, но очаровательным образом, в затянутой в перчатку руке она крепко сжимала зонтик, Кларисса нервно крутила зонтиком. Ее мать права, полагая, что в жизни дочери основную роль играют эмоции. Это невозможно отрицать, однако в результате она каждый раз попадала в занятные ситуации.

— Занятные? — вслух произнесла Кларисса. Нет, не занятные, решила она. Может быть, правильнее будет определить их как требующие напряжения всех сил способностей. Как бы там ни было, она не собирается замкнуться в своем мирке, отстраниться от жизни других людей, как ее мать. Она желает ощущать тяжесть мира, пусть это и означает, что в конце концов он раздавит ее.

Она повернула на улицу Маркадэ и вскоре смогла увидеть вход в мастерскую Бернара. У Двери стоял один из знакомых ей близнецов — из тех, у которых не было шеи, его отсутствующий взгляд был направлен куда-то за плечо Клариссы. Холодные щупальца страха поползли по ее спине.

Она резко остановилась и повернулась к Софи.

— Вот, — напористо сказала она, роясь в сумочке и вынимая из нее горсть монет, — жди меня у кафе.

Софи послушно кивнула, взяла монеты и направилась через улицу в маленький магазинчик, Кларисса приподняла юбку и, побежав к входу, остановилась перед близнецом. Его массивное тело загораживать дверь, не давая пройти.

Она ткнула зонтиком в широченную грудь.

— Пропустите, — властным голосом потребовала она.

Громадный близнец легко выкрутил из ее рук импровизированное оружие и быстрым движением переломил его надвое.

— Очень впечатляет. Вы умеете ломать зонтики. Мои поздравления. — Не испугавшись такой демонстрации силы, Кларисса вперила в него холодный взгляд. — Дайте мне пройти. Быстро.

Он заулыбался и шагнул в сторону, давая ей дорогу.

— Это ваши похороны, мадемуазель.

Кларисса закусила губу и протиснулась между ним и дверью. Одной рукой она повернула тяжелую ручку двери, а другой толкнула ее. У лестницы на миг остановилась. Она была в своей стихии. Даже если бы Кларисса захотела перемениться — а она не хотела, — вряд ли повернула бы назад. Холодная улыбка гиганта наводила на мысль, что он предвкушал то, что ожидало ее наверху. Было понятно, что он наслаждался возможностью разделаться с ней с такой же легкостью, как с зонтиком. Она ожидала, что наверху окажется другой страж и тот человек, на которого она набросилась тремя Днями раньше.

И еще Бернар.

Прежде чем ступить на лестницу, Кларисса поправила выбившиеся из прически пряди, облизнула губы и расправила плечи, как если бы приехала на бал. Она не сомневалась, что потерпит поражение, но при любых обстоятельствах не позволит унизить себя.


— Он что, мертв? — спросил Джеймс, глядя на валявшегося в углу художника. После встречи с неделикатными близнецами он настаивал на том, чтобы отправиться к художнику одному. Дюран не позволил, и вот результат.

Пока близнец ногой переворачивал тело, он успел додумать, что правота приносит некоторое удовлетворение. Но не сейчас.

— Он дышит, но у него что-то, с рукой, и Джеймс пересек комнату и посмотрел на Сен-Мишеля.

— Вы сломали ее, идиот.

Близнец склонил голову набок и еще раз взглянул на лежащего.

— Он, во всяком случае, живой, — предположил близнец, вскинувшись на звуки шагов по лестнице.

— Дорогуша, есть еще ваш братец. Может быть, он сломает для нас и другую руку, а? — сердито сказал Джеймс, пнув перевернутый стол и сломав одну из его тонких ножек.

Он подошел к окнам и выглянул на улицу. Ситуация быстро менялась — из плохой становилась еще хуже. Когда Джеймс появился в мастерской художника, Сен-Мишель, вдребезги пьяный, категорически отказался ехать работать в Лондон. Джеймс убеждал, Сен-Мишель сопротивлялся. Джеймс угрожал, Сен-Мишель нес чушь о своих правах как художника.

И тогда близнец вышел из себя и ударил строптивца так, что тот отлетел и рухнул в углу.

— Боже мой, Бернар!

Джеймс повернулся туда, откуда раздался женский голос.

Этого не могло быть.

Он увидел пятно бледной кожи, иссиня-черные волосы и темно-лиловый силуэт женщины. Она бросилась на колени рядом с Сен-Мишелем и низко склонилась над ним.

— Что вы с ним сделали?! — завопила женщина, через плечо обращаясь к мужчинам. Ее взгляд переместился на Джеймса, и она замерла с широко раскрытыми глазами.

Но это был он.

Фиалковые глаза, которые он не надеялся когда-либо увидеть снова, сузились в гневе и ярости, когда она быстро пробежала по нему взглядом, прежде чем посмотреть ему в глаза.

— Вы! — голос Клариссы сорвался.

— Нет, мадемуазель, не я. Он, — невозмутимо ответил Джеймс, показывая на близнеца. — Он постарался, хотя это не вся правда. Но сломанная рука определенно его рук дело.

Все его тело напряглось при виде ее. Когда они с матерью пять лет назад сбежали в Париж, по Лондону ходило много слухов, но Джеймс никогда не тешил себя надеждой снова увидеть ее.

— Как вы могли…

— Позволить случиться этому? — остановил ее Джеймс, по крайней мере на миг. — Очень просто. Сен-Мишелю был предоставлен выбор. Его выбор оказался неудачным.

Он не мог допустить, чтобы она дала волю своим эмоциям. Тот факт, что они с Клариссой знают друг друга, мог вызвать у близнеца повышенный враждебный интерес.

Сен-Мишель застонал от боли и схватил руку Клариссы. Она быстро сбросила свою накидку, свернула ее наподобие подушки и осторожно подсунула под голову художника.

— Не двигайтесь, — приказала она и встала. — У него сломана рука. Как он будет теперь писать портрет, позвольте вас спросить?

— Он, во всяком случае, живой, — во второй раз открыл рот двойник.

Кларисса обошла комнату, отыскала тазик с водой, лавандовое масло и чистые тряпки. Она явно хорошо ориентировалась в мастерской, знала, где что лежит.

— Какая вам разница, умер он или нет? — зашипела она. — Не владея правой рукой, он не сможет работать. А если он не может работать, какой вам толк от него?

Наконец-то на лице близнеца промелькнуло понимание. Прежде чем сунуть руки в карманы, он почесал свою гладкую как шар голову.

— И что нам теперь делать?

— Да, что нам теперь делать? — повторила Кларисса, связывая два куска ткани, чтобы сделать перевязку.

Сен-Мишель снова застонал.

— Дайте мне подумать, — прорычал Джеймс. Неужели он полтора года своей жизни зря трудился для того, чтобы безголовая туша перечеркнула все его усилия.

— Портрет, кто его заказал? — спросила Кларисса, вытирая пятна крови с разбитого лица Сен-Мишеля.

Джеймс потер лоб.

— Некий канадец, недавно приехавший в Лондон, — устало сказал он.

— Я правильно поняла, что он некогда не видел месье Сен-Мишеля?

Сен-Мишель здоровой рукой крепко сжал руку Клариссы.

— Нет, даже не думайте об этом.

— Это будет несложно, друг мой, — нежно, но твердо сказала Кларисса и разжала его пальцы, чтобы продолжить обтирать ему лицо. — Когда-то я обманула вас, почему бы мне не обмануть канадца? Кроме, того, мои способности соответствуют задаче, Так почему бы вам не согласиться?

Гигант нахмурился.

— О чем это вы договариваетесь?

Джеймс стиснул зубы. Она не может предложить, чтобы вместо… Нет, этого не может быть, хотя ее присутствие в мастерской Сен-Мишеля начинает приобретать гораздо больший смысл. Она часто говорила о своем желании учиться у большого художника и жаловалась, что женщине очень трудно, если не невозможно, добиться этого, Тогда, пять лет назад, он удивлялся ее необыкновенным способностям. Джеймс мог предположить, что обучение у Сен-Мишеля способствовало расцвету ее таланта.

«Но не настолько, чтобы связываться с „Монахами“», — мрачно подумал он.

— Вместо него поеду я, — твердо сказала Кларисса, вставая, чтобы разговаривать с мужчинами лицом к лицу.

Близнец наморщил толстый нос.

— Но вы женщина.

Губы Клариссы сложились в тонкую прямую линию.

— Да, женщина, но у меня достаточно таланта, чтобы сойти за Сен-Мишеля. А кроме того… — Она замолчала, уставив руки в бедра… — Я ваша единственная надежда. Я уже успешно переодевалась в мужское платье раньше. Посмотрим, смогу ли проделать это снова, договорились?

— Нет! — одновременно воскликнули Джеймс и Сен-Мишель.

Близнец поднял мясистую руку.

— Подождите минутку. — Он взял Клариссу за предплечье и повел ближе к окну, возле которого лежал художник. — Смотрите сюда, в окно, — скомандовал он.

Кларисса повиновалась, подняла голову и встала так, чтобы ее лицо было хорошо освещено.

Здоровяк переводил взгляд с Клариссы на Сен-Мишеля и обратно, явно напрягая мозги, чтобы сравнить их внешность.

— Мне кажется, это может сработать. Она почти того же роста, голос у нее сойдет за мужской, волосы почти того же цвета, а груди похожи на блины, что печет моя матушка, — заявил он, показывая на ее грудь под сиреневым платьем с высоким воротом. — В визитке и при галстуке — ну, это может сработать.

— Ни одного шанса, — запротестовал Джеймс. — Я не позволю вмешивать в это женщину.

Кларисса стукнула по руке близнеца, отведя ее от своей груди, как если бы это был надоедливый комар, и повернулась к Джеймсу.

— У вас нет выбора. Если этот канадец хочет, чтобы портрет написал непременно Сен-Мишель, никто другой его не устроит, и вы это знаете.

— Она права, — сказал близнец.

Джеймсу захотелось ударить мерзавца.

— Дюран никогда не согласится.

— Хотя я не знаю вашего Дюрана, не знаю, насколько он в ладах со здравым смыслом, все же, возможно, будет не лишним спросить у него, — сухо сказала Кларисса, обращаясь к бандиту. — Но сначала нам нужен врач. Пожалуйста, когда отправитесь к своему начальнику, зайдите к месье Левеку и попросите его сразу же прийти сюда.