Стефани Слоун - В его власти

Она повернулась к мужчинам спиной и снова склонилась над Сен-Мишелем, уверяя его, что все будет хорошо.

Если бы так, подумал Джеймс, но вслух, ничего не сказал.

Кларисса подождала, пока внизу не хлопнула дверь. Тогда она выглянула в маленькое окошко, которое выходило на ступеньки перед входом. Она закусила нижнюю губу, увидев, как Джеймс, поговорив с бандитами, зашагал по авеню, причем один здоровяк пошел с ним, а другой остался сторожить у входа.

Только после того как Джеймс скрылся из виду, она прижала к глазам зажатые в руке тряпочки и дала волю слезам, которые копились с того момента, когда она вошла в мастерскую.

— Вы плачете? — спросил Бернар и застонал от усилия.

Кларисса была не в состоянии ответить. Рыдания сотрясали ее, давая выход накопившемуся напряжению. В конце концов она вытерла лицо и сделала три глубоких вдоха.

— Я плакала, а теперь уже не плачу. — Она решительно подошла к Бернару, наклонилась и мягко, но уверенно подхватила за плечи. — Идемте к дивану.

Бернар неловко сел, затем, опершись на одну руку, сумел встать на ноги.

— Вы не должны этого делать, Кларисса. Вы представления не имеете, что это за люди.

— Тогда скажите мне, — бесхитростно сказала она.

Они дошли до дивана, и Кларисса помогла Бернару опуститься на него, осторожно пристроил его ноги на деревянную скамеечку.

— Дюран, которого упомянули эти люди, — начал Бернар, бережно прижимая поврежденную руку к груди, — хорошо известен в преступном мире Парижа. У него есть легальный бизнес, но его истинные интересы связаны с темными делишками — воровством, похищениями. Даже убийствами. Антуан сказал, что, по слухам, Дюран связан с Наполеоном.

— И вы доверяете словам вашего буфетчика? — недоверчиво спросила Кларисса.

— Всецело.

Кларисса чувствовала, что снова готова заплакать. Как Джеймс мог связаться с такими людьми? Она ненавидела его за то, что он сделал с ней — сейчас даже больше, чем тогда, когда это случилось, — но могло ли ей прийти в голову, что он способен на предательство?

— Почему вы не бежали, когда Антуан сказал вам об этом? — требовательно спросила она, вытирая слезу, катившуюся по щеке.

Бернар закрыл глаза.

— Я бежал. Я добежал до Орли, прежде чем это отправило меня обратно. — Он неловко полез в карман и вынул клочок бумаги.

Увидев его, Кларисса вздохнула. Несколько месяцев назад, после того как Бернара обнаружили спящим на кухне в одном из трактиров Руана, она настояла, чтобы он написал свое имя и адрес на листке бумаги и все время, носил его с собой. В Орли он, видимо, напился, кто-то нашел эту бумагу и отправил его домой.

— Я бы протестовал, если бы был способен, — уверил ее Бернар. — Что же до вас, я полагаю, наивно было надеяться, что вы останетесь в стороне от всего этого.

Бернар не в первый раз пытался решить проблему с помощью обильного возлияния, но Кларисса не видела смысла говорить об этом сейчас.

— Да, мой друг, это так.

— В таком случае вы должны бежать, — сказал он абсолютно серьезно, как если бы это было простым делом.

Кларисса неприязненно взглянула на него.

— Я не сделаю этого.

Бернар скомкал бумажку в руке.

— Будьте благоразумны, не позволяйте гордости взять верх над чувством самосохранения. Вы напуганы — вы и должны быть напуганы. Бегите, пока не поздно. — Он швырнул смятую бумажку.

Кларисса молча наблюдала, как она упала на пол рядом со сломанным столом.

Страх, обуявший Клариссу, был одним из многих чувств, которые она испытывала с тех пор, как пробудилась этим утром, — все они были негативными.

— Вы правы. Я очень боюсь. Но внизу караулит один бандит, а двое других скоро вернутся. Бежать поздно. Наша судьба в моих руках.

Дюран не сводил глаз с близнеца, на его лице было написано крайнее неудовольствие.

— Вы сломали художнику руку?

Близнец беспокойно заерзал.

— Откуда я мог знать, что он упадет на эту руку?

— И вы привели туда Марлоу, не сообщив мне? — настаивал Дюран, наваливаясь на стол красного дерева, который занимал большую часть его кабинета.

— Нельзя было терять времени, — пугливо отвечал лишенный шеи здоровяк, локтем толкая Джеймса. — Скажите ему.

Убедить близнеца, что встречу с Дюраном нельзя откладывать, было несложно. Джеймс посчитал нужным сообщить безмозглому громиле, искалечившему художника, что Дюран придет в ярость. Близнец торопливо согласился и крикнул, чтобы подали карету.

Они сошли недалеко от борделя «Все и даже больше» в Третьем округе, где сомнительное присутствовало наряду с респектабельным.

Джеймс покосился на близнеца, почти сочувствуя ему. Дюран обладал всеми качествами, необходимыми для его деятельности. Такова была природа игры, которую им пришлось вести.

— Мне представляется, — ответил Джеймс, отодвигаясь от близнеца, — у нас в этом деле не большой выбор. Или девушка замаскируется под Сен-Мишеля, или нам надо отказаться от всей затеи. У нас нет времени искать другого художника, да и трудно будет найти художника такого уровня, способного написать выдающийся портрет. Девушка — наша единственная надежда.

Дюран выругался и стукнул кулаком по столу.

— А если я соглашусь? Где гарантия, что эта сучка возьмется нам помогать?

— Пригрозим убить Сен-Мишеля, — с жаром предложил близнец.

Дюран посмотрел на Джеймса.

— Этого будет достаточно?

— Я был свидетелем того, что, судя по всему, эти двое привязаны друг к другу. Возможно, если мужчину оставить под нашим надзором, девушка…

— Или ее мать, — прервал неудачливый громила, потирая руки. — Да, мать. Я наблюдал за их домом достаточно долго, чтобы понять, что они близки друг другу. Возьмите мать, и девчонка сделает все, что ей скажут.

Джеймс подавил в себе желание ударить негодяя по лицу и только следил за Дюраном, который воспринимал информацию с возрастающим интересом. Джеймс, увы, знал, что близнец прав: мать для Клариссы — единственное, что оставалось у нее в этом мире. И он не мог допустить такого оборота событий.

— Говорите, мать? — сказал Дюран, барабаня пальцами по столу.

— Ну, нам меньше всего нужна рыдающая мамаша. Прекрасно подойдет и Сен-Мишель — только ему потребуется побольше вина. Мать будет сущим наказанием, уверяю вас, — убеждал Джеймс.

Джеймс знал, что нельзя пережимать. Одна неловкая фраза, одна невольная подсказка, что интересы Клариссы и ее матери для него выше интересов «Монахов», и Дюран с быстротой пантеры выпустит когти, положив конец и Джеймсу, и всему, ради чего он работал.

Дюран перестал барабанить и посмотрел прямо в лицо Джеймсу.

— Нам приходилось иметь дело с такими женщинами.

— А девчонка? Если у них с матерью и вправду такие отношения, как мы считаем, что, если напряжение окажется слишком большим и она не сможет сделать все, что нам нужно?

Джеймс балансировал на краю. Он делал все, что было в его власти, чтобы обеспечить безопасность Клариссе и ее матери, но боялся, что этого было слишком мало.

— Это ваше дело — позаботиться, чтобы она смогла, — сухо ответил Дюран. Он встал из-за стола и обошел вокруг него. — Ступайте, — сказал он Джеймсу, — а с этим я еще не закончил.

Каждая клеточка тела Джеймса протестовала, но он поборол себя, встал и кивнул Дюрану. Близнец бросил на него умоляющий взгляд, но Джеймс повернулся к двери и вышел, Он ничего не мог сделать для этого человека, не пошатнув собственную позицию. Нет смысла давать надежду там, где надеяться не на что.

Карета замедлила ход и остановилась на улице Фонтен перед домом 123, в котором жила Кларисса. Дверь дома внезапно открылась, сначала появился один из братьев-переростков, за ним следовала леди Уэстбридж, потом вышел еще один мужчина, рука которого крепко держала женщину за талию. Она была бледна, но держалась невозмутимо. Когда она окинула взглядом улицу, в ее глазах читалось ледяное спокойствие.

Леди Уэстбридж почти не изменилась за последние пять лет — с той самой роковой ночи, когда ему не позволили войти в Уэстбридж-Хаус, но он все же прорвался внутрь и успел пройти до лестничной площадки, прежде чем четверо лакеев сбили его с ног.

В этот момент наверху лестницы появилась леди Изабелла, она произнесла его имя и начала спускаться, цепляясь за перила так, словно у нее не было сил идти. Она потребовала, чтобы мужчины отпустили Джеймса, а потом протянула ему руку. Он быстро ухватился за ее тонкие мягкие пальчики, едва веря, что все так кончилось.

Несколькими месяцами раньше, когда Джеймс был завербован «Молодыми коринфянами», Роберт Коллинз, маркиз Уэстбридж, взял его под свое крыло. Джеймс был признателен ему за помощь при Выполнении первого задания и жаждал учиться всему, чему только мог. Он с нетерпением ждал обеда у маркиза, поскольку его признательность переросла в настоящее обожание и восторженное отношение к Уэстбриджу.

Он не подозревал, что в этот вечер встретит свою любовь. Леди Кларисса вошла в гостиную и прямо в его сердце. Раньше Джеймс никогда не думал о любви. Будучи вторым сыном барона, он позволял себе надеяться на жену со средствами, но никогда — на то, что Он будет ее любить.

Кларисса поразила его красотой и независимостью натуры. Она была очень эмоциональна, многие мужчины быстро устают от таких женщин. Но Джеймс был в восторге от нее, ее искренность покоряла.

Она любила его самоотверженно, отдавая ему себя и все свое время, как если бы он был для нее самым важным человеком в мире.

А потом пошли слухи. Из слухов о связи отца Клариссы с известной куртизанкой можно было извлечь слишком много удовольствия, чтобы общество пренебрегло ими. Естественно, разговоры дошли до ушей Изабеллы.

Женщина была убита, а вместе с ней и Кларисса.

— Они и ведь женились по любви, — рыдала она, рассказывая обо всем Джеймсу. Она искала у него понимания и поддержки, ждала уверений, что он никогда не сделает такого по отношению к ней.

Однако Джеймс подозревал, что слухи были ложными. Маркиз выполнял задание. Юная куртизанка поставляла «Молодым коринфянам» информацию.

Так что он уверил Клариссу, что никогда даже не помыслит о том, чтобы предать ее доверие.

Джеймс привлек ее к себе и успокоил. А потом высказал предположение, что, возможно, слухи необоснованны, даже скорее всего так. Джеймсу была ненавистна сама мысль о том, что все в обществе, а особенно само семейство Уэстбридж, считают маркиза способным на такое предательство. Он посчитал своим долгом хоть в малой степени попытаться защитить главу семейства.

Кларисса пришла в ярость, она обвинила Джеймса в том, что он оправдывает человека, который разбил сердце ее матери, сказала, что он ужасно разочаровал ее, показав, как мало знает об истинной природе любви.

Джеймс тоже взвился, заявив, что, если Кларисса не верит ему, значит, он в ней ошибся — она не та женщина, за которую он ее принимал.

Кларисса потребовала, чтобы он ушел и никогда не возвращался.

Он уверил ее, что так и сделает.

И все же Джеймс вернулся, он держал руку леди Изабеллы и искал слова оправдания.

Кларисса не захотела с ним говорить.

Когда леди Изабелла попросила Джеймса навсегда исчезнуть из жизни ее дочери, глаза ее были полны слез.

— Сэр?

Голос вернул Джеймса к действительности.

— Да, Дюпон, — повернулся он к портному, наблюдая, как маркизу заставили сесть в карету. Близнец уселся с ней рядом, а второй сопровождающий захлопнул дверь и крикнул кучеру, что можно ехать.

Дюпон вынул из нагрудного кармана богато украшенные золотые часы и взглянул на них.

— Через час у меня встреча.

— Хорошо, — согласился Джеймс, открывая дверцу кареты. Он вышел из кареты и подождал, когда выйдет Дюпон, в руках которого была прочная сумка. Они поднялись по ступенькам, кивнув человеку, который караулил у входной двери.

— Дюпон, — произнес массивный страж вместо приветствия.

— Симон, — ответил портной, делая знак, чтобы карауливший открыл дверь.

Тот подчинился, распахнув красную лакированную дверь так, чтобы могли пройти двое.

В холле их встретила молоденькая горничная. Она дрожала, присев в глубоком реверансе.

— Полагаю, наверху? — спросил Джеймс, направляясь к лестнице.

Горничная бросилась наперерез и встала на его пути.

— Я попрошу миледи спуститься. Подождите ее здесь.

Джеймс кивнул. Девушка мигом взлетела на верхний этаж и исчезла из виду.

Дюпон снова вынул из кармана часы.

Наверху раздался гневный голос Клариссы.