— Это что-то вроде дегустатора?

— В каком-то смысле. А вообще, эксперт-консультант.

— Какой из меня эксперт? Эксперт должен дело досконально знать, а я что в этом понимаю? Я даже за границей ни разу не был, что сколько стоит, понятия не имею.

— Ну тут много ума не нужно, быстро разберёшься. Я же тебе объясняю, главное, чтобы человек был надёжный. Я тебя натаскаю. Я во вторник улетаю в Египет, потом в Турцию, месяца на полтора. Если бы ты смог со мной поехать, через два месяца уже бы спецом был. Слушай, да бросай ты свою школу на фиг! Поехали! Вдвоём прокатимся, молодость вспомним, разберёшься во всём! Ну сколько тебе в твоей школе платят?

— Четыре тысячи.

— Ого! Тогда да… Я тебе столько сразу платить не смогу. Если только половину… — Серёга помолчал секунду, с недоверием глядя на Олега. Потом в его лице мелькнула тень прозрения. — Погоди, это что, в рублях!!!

— А в чём же?

— Но, это меньше ста пятидесяти баксов! Сто тридцать где-то! И ты за такие деньги работаешь?!

— У нас некоторые и меньше получают.

— Блин! Они что, охренели! Да на такую зарплату ни один нормальный специалист не пойдёт. И ты, с двумя языками, за такие деньги там горбатишься!

— Должен же кто-то детей учить.

— Знаешь, вот только демагогии этой не надо. Если хочешь, чтобы у тебя люди хорошо работали, им платить нормально нужно, чтобы у них личный интерес был, чтобы с них потребовать можно было. А такие зарплаты можно назначать только если тебя качество работы, в действительности, не колышет. Я, конечно, слышал, что учителя мало получают, но столько… Я думал, что мало платят тем, кто, считай, не делает ничего, ну, там, вожатым, что ли. Я уборщицам больше плачу.

— Прибавить скоро обещают, пока, вроде, денег нет.

— Ой, Олежек, ты из себя идиота не строй! Из страны каждый год десятки миллиардов долларов за границу вывозят, только вокруг нефти такие суммы вертятся, что полмира купить можно. Денег у них нет! Да просто они плевать хотели на детей, на то, кто их и как учит. Не на своих, конечно. Своих они на Запад учиться отправляют. Но учителя-то, как же они позволяют себя так унижать? Почему вообще ещё работают?

— Ну жить-то нужно как-то, многие и не умеют больше ничего. Да и детей бросить — душа переворачивается. Ты понимаешь, когда они на тебя смотрят своими глазами, с верой в тебя какой-то смотрят, с надеждой… Как их подведёшь?

— Это да. У меня, когда я дома, бывает, Сашка, дочка моя, сядет рядом, прижмётся… Вот гады!

— Кто?

— Те, кто над нами измывается, кто на святых человеческих чувствах бабки клепает! Они же понимают, что детей совсем не бросят, что многие сами голодными останутся, а ребёнка накормят, что всегда, будут люди, которые даже без зарплаты детей учить станут. Не потому, что они святые, а потому, что они — люди. А раз так, то можно не зарплаты платить, а подачки кидать, чтобы с голоду совсем не повымерли. А остальные бабки можно с гораздо большей выгодой для себя использовать. Только знаешь, так ведь тоже нельзя. На вас же не просто плюют, они вас в глазах ваших учеников унижают. А какое уважение к таким учителям? Бастовать нужно!

— Ладно тебе, Серёж, кого сейчас этой забастовкой испугаешь? Шахтёры на Горбатом мосту сколько касками своими стучали? Несколько лет, кажется? И что? Да ничего!

— Тогда увольняться всем из школ надо!

— Я вчера и уволился.

— Погоди, ты что, серьёзно?

— Вполне.

— А как же то, что ты мне сейчас про детей говорил?

— Выперли меня, сам бы, наверное, не ушёл. — Тебя?! За что?!

— Посчитали, что не достоин детей учить.

— Ты?! А кто же тогда достоин?! Что за бред! Да они должны были Богу молиться, что ты со своей дури в школу работать пошёл! С образованием своим, со своими знаниями. Да и вообще… Я-то тебя знаю. Я бы таким, как ты, в голодный год пищу раздавать доверял. Не достоин! Может, ты шутишь?

— Нет, Серёга, не шучу. Ты меня не расспрашивай, как-нибудь сам при случае расскажу. В общем, я свободен и, если твоё предложение ещё в силе, могу приступать к работе.

— Погоди, погоди, ты меня прямо ошарашил. Предложение, конечно, в силе.

Они немного помолчали.

— Ладно, давай к делу, — Серёга встряхнул головой, как бы отгоняя лишние, ненужные мысли, — улетаем во вторник. Загранпаспорт у тебя с собой?

— Нет, откуда я знал.

— Занеси обязательно сегодня, до вечера. Меня во второй половине дня не будет, секретарше дашь, она ксерокопию сделает.

— А виза?

— Египет и Турция — безвизовые. Платишь прямо в аэропорту и получаешь разрешение на въезд. Так, теперь о зарплате. Первое время будешь тысячу долларов получать, плюс, конечно, командировочные в поездках.

— Ты же говорил — две, — улыбнулся Олег.

— Ну… Нет, две — это много, это — потом, — в Серёге уже проснулся рачительный хозяин. — Вот опыта поднаберёшься, тогда и посмотрим. — Он достал из сейфа несколько стодолларовых бумажек. — Это на экипировку. Приоденься поприличней, но по-летнему. В Египте сейчас уже жара, под тридцать бывает, в Турции, правда, попрохладней. Дрянь на рынке не покупай, вещи должны быть скромными, но фирменными, по ним о тебе судить будут, оценивать. И отношение к тебе будет соответственное. А у них глаз на шмотки намётан. Турецкий «Армани» от родного влёт отличают. Собирайся на месячишко-полтора, нам чуть не сорок отелей посмотреть нужно. Вот, пожалуй, и всё. Время вылета и всё прочее тебе секретарша сообщит. Да! Мобильник у тебя есть?

— Откуда?

— Купи обязательно. Где попало не бери, поезжай в сервисный центр. Да смотри, чтобы тебе роуминг международный открыли. Номер мобильника секретарше оставишь, она с тобой связь поддерживать будет. Если что, звони прямо мне. Дерзай!

Дни до отъезда пролетели быстро. За суетой сборов, встречи родителей, ахов, охов, семейных застолий, посвящённых приезду, плавно переходящих в такие же застолья, посвящённые отъезду, мысли о школе и Ольге не то чтобы исчезли, но отдалились, стали какими-то малозначительными.

Родители, конечно, удивились таким быстрым переменам в жизни сына, но постоянные встречи и расставания были для них скорее правилом, нежели исключением. «Я — моряк, а не бухгалтер, — говаривал в своё время отец матери, когда та начинала жаловаться, что видит его дома не больше трёх месяцев в году. — Знала, за кого замуж выходила — терпи!» Вот и теперь он только крякнул, узнав, что Олег через три дня улетает, но ничего не сказал. Мать, правда, всплакнула, но было это от радости встречи или от грустной перспективы расставания, сказать было сложно. По поводу ухода из школы комментариев тоже не последовало, мол: «Сам не маленький, разберёшься», но мама, сама бывшая учительница географии, одобрительно закивала головой.

Три дня, проведённые вместе с родителями, позволили Олегу сделать два открытия: во-первых, их ему очень не хватало, во-вторых, жить с ними он совершенно отвык. Конечно, было приятно, проснувшись утром, уловить сочащийся из кухни аромат жарящихся оладушек и свежесваренного кофе, ощущать на себе мамино внимание, приятно было поболтать за завтраком с отцом, почувствовать его рядом, такого мудрого, спокойного и надёжного.

Но одновременно он почувствовал, что их присутствие его несколько раздражает. Три года самостоятельной жизни, год в армии и два года, пока они были за границей, сформировали у него уверенное чувство независимости и кучу привычек, отказываться от которых ему вовсе не хотелось. Мать немедленно затеяла грандиозную уборку, со стиркой штор, выбиванием ковров, мытьём посуды, причём, естественно, стала впрягать в этот процесс Олега в качестве подсобного рабочего: «Сними то, подай это, сходи туда, сделай так-то». Олег ничего не имел против уборки, но привык все делать по-своему. И даже отцовское бодро-радостное «Подъём!» в понедельник утром, вызвало не ностальгические воспоминания о детстве, а раздражение. Он уже дано привык вставать сам, либо когда ему нужно, либо когда ему хочется. А в понедельник ему рано вставать было не нужно и не хотелось.

В общем, уезжая во вторник, он если и не испытывал облегчения, то уж тоску от новой разлуки не ощущал точно.

Первая поездка с Серёгой запомнилась ему особенно ярко. Потом было много других поездок, много других, более цивилизованных и ухоженных стран, но та, как первая любовь, врезалась в память накрепко обилием впечатлений, свежестью ощущений и непосредственностью восприятия, не отягощенного ещё способностью к ироничному сравнению.

На Москву тогда, после морозов, обрушилась слякотная снежная погода. С хмурого неба сыпались даже не снежинки, а мокрые, сочащиеся влагой комки снега. Расчищенный и недавно подсохший асфальт был покрыт хлюпающей кашей. Ещё при сдаче багажа Серёга заставил Олега снять тёплую одежду и упаковать её в сумки. Олег почувствовал себя неуютно в рубашке с короткими рукавами, когда за стенами свирепствовала зима. Но, сойдя с трапа самолёта в Хургаде, он по достоинству оценил предусмотрительность приятеля. Жара была под тридцать.

Поездка выдалась суетная. Практически каждую ночь проводили в новом отеле. Знакомились с кухней, бассейнами, пляжами, а вечером смотрели развлекательные программы. Вот тогда-то он впервые увидел «танец живота» и поразился его драматической гармоничности.

Ещё в самолёте Серёга его коротко проинструктировал.

— Знаешь, старик, ты всё равно сейчас ничего не запомнишь и не поймёшь, пока суть да дело, задача твоя одна — помалкивать.

— Что же мне, вообще рот не раскрывать?

— Почему, говори о чём хочешь, но как только речь зайдёт о делах, замолкай или начинай говорить о чём-нибудь совершенно постороннем. Понимаешь, если ты начнёшь хоть какое-то своё мнение высказывать, тебя мигом раскусят. Ты ведь не знаешь ничего, сразу впросак попадёшь. А так, подумают: «Себе на уме». Ещё больше уважать станут. Оценка твоя должна быть одна: «Неплохо». Когда с иностранными партнёрами будем общаться, я вроде как языков вовсе не знаю, ты переводчиком будешь. Мне гак удобней. Можно интересные вещи узнать. А ты переводи, когда попрошу, а так больше помалкивай с загадочным видом и ничему не удивляйся, мол, «видел я всё это сто раз, надоело уже». А по делу мы с тобой разговаривать будем, когда одни останемся.

— А номера там не прослушиваются?

— Ну мы ведь не шпионы всё-таки. Хотя лишний трёп тоже не нужен. Да ладно, не меньжуйся, разберёшься. Обычно такие поездки с банкета начинаются, традиция, понимаешь. Да и удобно, на начальство в непринуждённой обстановке посмотреть, себя показать, да и нам хорошо — сразу всех увидим. Там вся наша команда соберётся, все, кто в нашей фирме работают, ну и ещё кое-кто. Ты на спиртное особо не налегай, но и не отказывайся. Тут мужика оценивают просто: если пьёт как все, но головы не теряет, если на девок не западает, но и своего не упустит, тогда да, тогда — уважают.

Встречали их по высшему разряду. В первый вечер дали отоспаться, а на второй после нескольких деловых встреч, на которых Олег просто помалкивал и приглядывался, действительно устроили банкет в ресторане отеля, на котором собралась куча народу. И хотя ни особого подобострастия, ни заискивания не замечалось, было понятно, что собрались все исключительно для того, чтобы попасться Серёге на глаза, освежить знакомство, если встречались раньше, или быть представленными, если знакомы не были. Собственно, и Серёга уже был не Серёгой, а Сергеем Михайловичем. На Олега вроде бы внимания не обращали, но он постоянно ловил на себе чей-нибудь хмурый задумчивый взгляд. Сергей представлял его коротко: «Олег Дмитриевич, мой консультант и ближайший помощник».

Публика собралась разная, но, в основном, молодая. Мужчины, от двадцати пяти до тридцати, русские и арабы, несколько женщин того же возраста, этакие «бизнес-дамы», в деловой одежде, курящие одну за другой сигареты. Дамы презрительно кривили рот в сторону стайки молоденьких девушек, лет двадцати, загорелых и хорошеньких, как на подбор. Девушки вначале смущались, внимательно прислушиваясь к деловым разговорам старших, но потом развеселились, устроили танцы, за ними потянулась и мужская половина. В конце концов, официальная и полуофициальная части банкета кончились и народ окончательно расслабился, пустившись развлекаться.

Олег, видя, что и Сергей, прекратив серьёзные разговоры, отправился танцевать со смазливенькой брюнеткой, тоже перебрался на танцплощадку, выбрав себе светленькую невысокую девушку, в коротких белых шортиках, из которых выглядывали умопомрачительно крепкие, загорелые ножки. Юленька, как представилась девушка, оказалась одной из работниц фирмы. Она сопровождала группы туристов в различных поездках. Родом она была из Ярославля, закончила курсы иностранных языков и курсы гостиничных менеджеров. На вопрос, нравится ли ей работа, она несколько раз возбуждённо повторила: «Ой, я так счастлива, что работаю в нашей фирме! Мне так повезло! Я так счастлива!» «Чего это она разливается? — подумал Олег. — Ну нравится и нравится. А тут «Счастлива!» Девчонка ещё!»