были бы не на работе. Потребовалось время, чтобы прорвать защитную стену Тары и стать еѐ

другом. Она всѐ время была очень серьѐзной: еѐ брови сводились вместе, когда говорил учитель. В

конце концов, она охлаждѐнно хихикала над моими шутками и строчила слова на парте. Иногда я

замечала, как через класс на нас уставилась Джамилла.

Тара побывала в моѐм доме четыре раза, прежде чем меня пригласили в еѐ. Она и правда

хорошо ладила с моими родителями. Тара была очень дружелюбной с родителями с точки нелепости.

Я обычно дразнила еѐ этим: Как прошѐл Ваш день, мистер Кинг? ... О, мистер Кинг, макароны очень

аппетитные. Даже лучше, чем те, что я пробовала в Италии год назад! ... Мистер и миссис Кинг,

не хотите ли вы меня на замену вашей несовершенной дочери? Не нужно говорить о том, что мама и

папа просто купались в этом.

Когда мама высадила меня возле дома Тары в первый раз, хватило одного взгляда на это

ОГРОМНОЕ место, которое она называла домом, чтобы понять, почему она так неохотно пригласила

меня. Наш дом был в полтора раза меньше. На парковке (парковке!) стоял офигенный чѐрный

спортивный автомобиль рядом с ещѐ одним 4х4. Мамин Форд Фокус казался немного мусором.

Тара открыла дверь и представила меня своим родителям. Я помню, что они выглядели

блестяще. Словно их одежду отполировали. Прежде чем у меня получилось отточить свои навыки в

произведении впечатления на родителей, Тара потянула меня, останавливаясь, чтобы презрительно

закатить глаза на своего грязнолицего маленького братика. У Джека была полу улыбка и очень

неряшливые волосы. Не так много изменилось с тех пор.

Комната Тары была похожа на рай. Потолок был покрашен в летнее небо. Мебель идеально

соответствовала: белая, искусно подчѐркивающая интерьер. Думаю, она французская, но это

предположение ни на чѐм не основывалось. Над камином была куча трофеев. Медали, большей

частью золотые, вывешенные в ряд. Кто–то умудрился повесить небольшую доску для сѐрфа на

дерево. Тара сказала, что хотела поставить все эти вещи на каминную полку, но мама не разрешила.

Видимо, это было важно для визуального восприятия. Мы сели на кровать Тары и немного

поболтали. На еѐ лице был этот забавный застенчивый взгляд.

– Хочешь увидеть самое ценное, что у меня есть?

– Не тот ОГРОМНЫЙ трофей в середине? Да он больше меня, – я хихикаю, чтобы показать,

что дразню еѐ.

– Хм, нет. Не этот, – она наклонилась над прикроватной тумбочкой и достала зелѐную

бархатную коробочку. Она аккуратно открыла еѐ и протянула мне.

– Моя бабушка подарила мне это, прежде чем умерла. Она сказала, что всякий раз, когда я его

надену, она будет смотреть на меня... сохранять в безопасности.

– Оно прекрасно. Почему ты его не носишь сейчас?

– Мамочка сказала, что я должна надевать его только по особым случаям, – прошептала она.

– Я думаю, что ты должна носить его каждый день и никогда не снимать. Так бабушка сможет

присматривать за тобой всѐ время.

Она выглядела нерешительно.

– Ты... ты и вправду так думаешь?

– Определѐнно. Вот... – Я одела кольцо не еѐ указательный палец.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

С того дня я больше не видела еѐ без кольца. Оно хранило еѐ ещѐ чуть меньше восьми лет.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 27

Сегодня на парковке машины нет. Хотя дом выглядит также. Безупречно.

Не думай о Таре. Думай о Джеке. О его улыбке.

Я стучусь в дверь и жду.

Дверь открывается и там стоит он.

– Алиса! Привет!

Он обнимает меня, и я хочу стоять так вечность. Его волосы хорошо пахнут. Он что,

использует шампунь Тары? Слишком много думаю о Таре.

– Заходи. Не беспокойся, родителей нет, слава Богу. Это первый раз, когда дом полностью в

моѐм распоряжении с... давних лет.

Для него, очевидно, больно это произносить. Когда кто–то умирает, всѐ делится на две

категории: до и после. До всегда лучше.

– Хорошо, что мама и папа ослабили свои бразды правления.

Чѐрный спаниель подбегает ко мне, и Джек представляет его как Руфуса. Он великолепен.

Мы сидим на кухне, по обе стороны барной стойки. Руфус сопит у ног Джека. Обстановка в

кухне изменилась с тех пор, как я была здесь. Это была кухня в английском стиле, но теперь всѐ

блестит и сделано из чѐрного гранита. Раньше он мне нравился.

Джек кладѐт тосты в тостер и раскладывает их на тарелки, когда они приготовились. Я бы

серьѐзно могла влюбиться в парня, который кормит меня сладким.

Мы говорим о группе. Он волнуется о том, что они не успеют подготовиться к концерту, но я

прилагаю все усилия, чтобы успокоить его. Он рассказывает о своих родителях. Они много спорят в

последнее время и даже начали посещать семейные консультации.

– О чѐм они спорят?

– О Таре, в основном. Папа обвиняет маму в том, что она была слишком настойчивой с

плаваньем. Она всегда заставляла Тару посещать тренировки. Думаю, если бы Тара ушла из этого

плаванья, то мама бы ей всѐ равно не позволила. Она и слышать об этом не хотела. Таре было

достаточно поплавать один день в Англии. Не знаю... может, поэтому она пошла плавать тем утром...

Мне нужно сменить тему. Готово.

– Могу ли я увидеть твою комнату?

Глаза Джека чуть расширяются, и я не могу сказать, думает ли он, будто я его грубо

перебиваю или сильно настаиваю.

– Хм... да, конечно.

Он бросает наши тарелки в раковину и идѐт по лестнице вверх. Комната Тары в конце

коридора. Я стараюсь не смотреть в ту сторону. Раньше там висела табличка "НЕ ВХОДИТЬ! Это

для ТЕБЯ, Джек Чэймберз!!!" Интересно, когда еѐ сняли.

Джек открывает дверь слева и делает широкий жест руками.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель!

Я рада, что он не сказал что–то такое глупое, как "Здесь творится магия".

Комната Джека идеальна. Стены тѐпло–серого цвета. (Кто вообще знал, что серый может быть

тѐплым?) Здесь три гитары, висящие на стене над кроватью... его двуспальной кроватью. Здесь

огромный книжный шкаф, заполненный таким количеством книг, которого я не видела ни в одном

месте. Очевидно, огромный шкаф недостаточно огромен, потому что по обе его стороны стоят груды

книг в мягких обложках. Также есть оранжевый диван – большой и мягкий. Джек плюхается на него,

в то время как я рассматриваю книги.

– Как я понимаю, ты любишь читать?

Я прослеживаю пальцем корешки книг. Не думаю, что слышала о какой–либо из них. Вся

нижняя полка посвящена книгам о динозаврах.

– Да, думаю так. Мама всегда просила, чтобы я выкинул какие–нибудь книги, но я не смог.

Неправильно это, да? Кто–то сидел и писал это в течение месяцев, может даже лет. И даже если

получилось дерьмо, то оно достойно уважения, хотя бы из–за приложенных усилий, ты так не

думаешь?

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– Моя мама была такой. Она ненавидела, когда у книг сломан корешок. И она ругала, когда я

заворачивала уголки страниц вместо того, чтобы использовать закладку.

– Твоя мама замечательная, – улыбка Джека – душераздирающая смесь из радости и грусти.

– Она была, – что–то во мне щѐлкнуло и потекли слѐзы. Не сейчас. Пожалуйста, не сейчас. Я

поворачиваюсь к книжному шкафу, чтобы не смотреть на Джека. Не могу не поднять руку и не

вытереть слѐзы. Полный провал.

Руки опускаются на мои плечи. Теплые и сильные.

– Эй. Алиса. Всѐ хорошо... не плачь, – его голос словно песня для моих ушей.

Мы стоим так ещѐ несколько мгновений, прежде чем он мягко поворачивает меня. Он стоит

близко. Я смотрю на него, но всѐ размыто. Я стараюсь сморгнуть слѐзы, но они потекли по щекам.

Джек берѐт моѐ лицо в свои руки, вытирая их большим пальцем. Думаю, я забыла, как дышать.

– Я... – Я забыла, как использовать слова.

Его рот в болезненной близости от моего. Я должна поцеловать его. Если не поцелую сейчас,

то не прощу себе.

Мои глаза встречаются с его для того, чтобы проверить, думаем ли мы об одном и том же. Я

наклоняюсь ближе. Мало–помалу, ближе и ближе, пока мои губы не касаются его. Это как лѐгкое

прикосновение бабочки... более хрупкое, чем я могу себе представить.

Джек отстраняется, чтобы взглянуть на меня. В его глазах стоит вопрос. Я отвечаю на него,

поцеловав на этот раз сильнее. Он также сильно целует меня в ответ. Я прижимаюсь к нему, желая

быть ближе, пока не исчезну в нѐм. Мои руки вокруг его шеи, пальцы теребят волосы. Его рот

идеально соответствует моему.

Я полностью теряю себя. В мире нет никого, кроме меня и Джека. Остальное не важно. Даже

нет... еѐ. Здесь. Разрушающей всѐ. Я не могу целовать Джека, пока думаю о его мѐртвой сестре.

Я отрываюсь от него, тяжело дыша. Лицо Джека восстанавливается, и он тоже тяжело дышит.

Тара не дышит вообще.

Джек старается прижать меня к себе, его губы тянутся к моим. Я не хочу ничего больше,

кроме как поцеловать его снова, продолжать это делать и перестать думать. Но я не могу.

– Что не так? –В его глазах боль, и я ненавижу себя за то, что являюсь еѐ причиной.

– Ничего, – я пробегаю рукой по волосам и поворачиваюсь.

– Алиса, поговори со мной. Пожалуйста, – его рука снова ложится на моѐ плечо,

нерешительно на этот раз, как будто он ожидает, что я скину еѐ.

Я хочу уйти. Я хочу побежать домой и свернуться калачиком на диване рядом с мамой, где

всѐ ясно и просто, хорошо и невинно. Но моей мамы нет.

Я поворачиваюсь лицом к Джеку, потому что мне ничего больше не остаѐтся.

– Просто. Я... в порядке. Правда.

– Не похоже, что ты в порядке. Выглядит так, словно ты увидела призрака! Я был... так плох?

– Он смотрит на ковѐр, как будто он завораживает.

Я практически смеюсь.

– Нет! Не глупи! Это было... так, как я и хотела.

Его лицо светлеет. Потихоньку на лице возникает улыбка.

– Правда?

Моя улыбка отражает его.

– Да, правда.

Он двигается ближе.

–Так почему бы нам это ещѐ раз не повторить?

У меня есть два варианта. Я могу солгать о том, что что–то случилось и уйти сейчас. Или могу

поцеловать его снова.

Поцелуй побеждает.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 28

Было очень много поцелуев. Я думала, что это наскучит, но это определѐнно не так. Через

некоторое время мы перешли на диван, и там тоже было хорошо. Кроме того, что я начала

волноваться о том, что будет дальше. Оказывается, мне и не нужно было волноваться, Джек сам

положил этому конец. Между поцелуями он прошептал.

– Я... думаю, мы должны... остановиться.

– Почему?

Только это не звучало как "почему", потому что я сказала это прямо в рот Джеку.

– Потому что если мы продолжим, то я и вправду не смогу остановиться. Я не смогу отвечать

за свои действия... – он шевелит бровями и это заставляет меня засмеяться. Затем он целует мою

шею и это чувствуется нереально хорошо, и я понимаю, что он прав. Нам нужно остановиться. Но я

не хочу. Да, я боюсь того, что может случиться, но также мне интересно. Каким–то образом от

поцелуев с парнем я перешла к (не такому уж сильному) желанию провести несколько часов вместе

голыми.

Мы поправили нашу одежду и сели. Вдруг всѐ резко стало неловким и неуклюжим.

– Ну... эм... думаю, ещѐ увидимся.

В этом весь Джек. Он кусает губу, заставляя меня задуматься о том, чтобы тоже еѐ укусить.

– Да... – Я звучала очень глупо.

– Может, скоро, да?

– Да. Так.

Это было больно. Вы бы и не догадались, что несколько минут назад наши языки были во рту